Петербург в 1903-1910 годах
Шрифт:
1907 год
30 мая. Кемере.В Петербурге открыли опять все игорные дома, в изобилии высыпавшие за последний год. Градоначальник было закрыл их, но сердце не камень и против предложенных 100 000 не устояло. Один Купеческий клуб за право сохранения азартных игр заплатил 20 000.
4 июня.Вторая Дума распущена [195] .
Известие об этом привезла в Кемере К. Н. Новикова. Колония наша всполошилась. Питер равнодушен; если б не разъезды жандармов и казаков на улицах — и подумать нельзя было бы, что случилось нечто незаурядное.
195
II Государственная Дума была распущена (с одновременным изменением избирательного законодательства) Николаем II
8 июня. В Питере аресты и обыски без конца. Волнуется и бурлит молодежь, а громадное, подавляющее большинство взрослых людей, «публика» — почти равнодушно. Кто устал от политики, кому наплевать на все, кроме загородных садов и кабаков.
В. Л. Бурцев
18 июня.Вчера приезжал и сегодня уехал В. Л. Бурцев [196] — один из редакторов «Былого».
196
В. Л. Бурцев (1862–1942) — публицист, издатель, историк революционного движения; дважды арестовывался в 1880-х гг., бежал из сибирской ссылки в Швейцарию. В 1905 г. нелегально вернулся в Россию (попал под амнистию), в 1907 г. вновь эмигрировал, в 1911–1914 гг. издавал в Париже газету «Будущее». В 1915 г. арестован по возвращении в Россию, сослан и вскоре амнистирован; в 1917 г. выступал против большевиков, был арестован, в 1918 г. освобожден, эмигрировал во Францию, где в 1918–1933 с перерывами издавал газету «Общее дело». Прославился как основатель журнала и сборников «Былое», посвященных истории русского освободительного движения, разоблачитель полицейских агентов в революционной среде (в частности Е. Ф. Азефа) и подложного характера «Протоколов сионских мудрецов».
Немного выше среднего роста, худощавый, с несколько остроконечною головою, покрытой вихрами седоватых волос, человек этот находится в вечном младенчестве: идеалист, доверчивый, наивный, он производит на незнающего человека несколько странное впечатление. Встречался я с ним несколько раз в редакции «Былого»; человек он искренний и простой.
В этом году он заработал около 12 000 рублей и много отдал на дело революции, но еще больше разобрали у него приятели, т. к счета деньгам он сам вести не умеет. Ходит всегда неряхой и имеет вид человека, не успевшего вымыться; сегодня с увлечением занимался рыбною ловлей, причем стоял на мостках на солнцепеке без шапки и в сюртуке, без воротничка и манжет. Рассказывал об идее устроить музей революции, и что многие уже деятельно собирают материалы для него; рылись мы с ним и в моей библиотеке.
25 июня.Прибегал Бурцев — приехал погостить к Яковлевым (Богучарским). Страшно увлекается рыбной ловлей, сидит целыми часами на мостках и удит каких-то злополучных окуньков. Червей у них на участке нет и он прибежал ко мне за червями, ползал на коленях, в вечном своем сюртуке, по навозу и ковырял в нем палкой, уверяя, что предложенный мною для этой цели нож — не поэтичен.
Насмешил он нас с Яковлевым: последний — страстный охотник и возился при нем с ружьем; Бурцев и говорит: — послушайте, уберите эту штуку — я, как истинный террорист, весьма боюсь ее!
В этом шутливом замечании сказался весь Бурцев. Чем больше присматриваюсь к нему, тем прочнее убеждаюсь, что это настоящее, хотя и седеющее уже, дитя.
Между прочим: у него не хватило червей для ловли и он на крючок стал насаживать кусочки копченой колбасы; я ему советовал для успеха нацепить на другой крючок рюмку водки; сумасшедших окуней, к большому его сожалению, в нашем озере так и не оказалось.
Териоки. Вид вокзала в 1900-х гг.
10 июля. Вчера ездил в Петербург. Народу, по обыкновению, в поезде была гибель. Териоки теперь в некотором роде черта оседлости разных приговоренных к крепости редакторов, издателей и т. и.
На вокзале видел Бурцева, присяжного поверенного Маргулиеса [197] и др. Последний, чтоб пройти в Думу, вздумал создать новую партию, «радикальную».
Присутствовал раз и я на собрании этой партии, послушал разных «товарищей» и ораторов и написал об этих карикатурах в «Руси». Единственный настоящий говорун в этой «партии» был Маргулиес;
говорит он хорошо, но особого впечатления произвести не может: глубины нет. Затея его, конечно, лопнула, и в последнее время, когда он являлся на какое-нибудь собрание, его приветствовали: — «А, вот и вся радикальная партия пришла!»197
М. Н. Маргулиес (1868–1939) — доктор медицины, присяжный поверенный, видный масон, организатор бесплатных юридических консультаций для бедных, защитник на многих политических процессах, основатель Радикальной партии политических реформ. До 1917 г. состоял директором правления ряда заводов и компаний; во время Первой мировой войны в качестве председателя санитарного отдела петербургского комитета Союза городов организовал более 100 лазаретов, был также председателем Центрального Военно-промышленного комитета. Умер в эмиграции во Франции.
Вчера же был очевидцем грабежа, или, как принято теперь выражаться по-модному, — экспроприации.
Иду днем домой — по Суворовскому проспекту и вдруг слышу на 7-ой Рождественской сухие удары молотков по доске, затем крики: вижу, народ бежит к углу со всех сторон. Поспешил и я и увидал, что по направлению к Греческому скверу летит четверо людей; навстречу им выскочило двое городовых и двое же гнались за ними; убегавшие отстреливались, очевидно, из браунингов; дыма видно не было, а слышались только удары; одного из убегавших, здоровенного верзилу, поймали, остальные исчезли; несмотря на усиленную пальбу, ни раненых, ни убитых не было.
Против нашей квартиры, у чайного магазина Парамонова, толпилась публика; одно из окон его было разбито. Оказалось, что грабители вошли в магазин, выхватили револьверы и велели горбатенькой старушке-хозяйке подать деньги.
Она открыла конторку, вынула оттуда железную коробку с медью и, нежданно, запустила ее в окно. Стекла посыпались на тротуар и к магазину бросились любопытные.
Грабители в перепуге метнулись вон, успев захватить лишь сверток с 50 копейками.
16 июля.14-е и 15-е числа провел в Петербурге.
Был, между прочим, в «Труде», книжном магазине на Невском, смотрел новинки. Декадентщина вытеснила в настоящее время все другие книги.
Кликушество и порнография — вот что теперь заполонило и журналы и книжный рынок. Любопытно, что чуть не все поголовно ругаются и смеются над корифеями этой марки, а… покупают только их! Одни объясняют такие свои покупки тем, что надо же быть в курсе современных течений в литературе, другие — модой и любопытством.
На вопросы мои, что требует и читает теперь провинция, сообщили, что провинции это течение пока не коснулось и что декадентщина оттуда не требуется. Купил несколько конфискованных книг для своей библиотеки [198] ; продаются они, конечно, совершенно открыто и грозное когда-то слово «конфисковано» — в настоящее время звук пустой.
198
Купил несколько конфискованных книг для своей библиотеки — В книжном собрании С. Р. Минцлова значительное место занимали нелегальные издания, произведения вольной печати и чудом уцелевшие экземпляры книг, конфискованных или уничтоженных цензурой; многие из них перечислены в его указателе «Редчайшие книги, напечатанные в России на русском языке» (1904).
21 июля.Перестал читать газеты: их довели до того же положения, в каком находились они при Щедрине; опять требуется эфиопский язык и ухищрения для маскировки мыслей. Политический горизонт так же сер и скучен, как погода.
23 августа.В Петербурге за это время произошло освящение храма Воскресения, знаменитого не только тем, что он построен на месте убийства Александра II, а и тем, что двадцать шесть лет, все время своей постройки [199] , весьма сытно кормил высоких особ. Не мало язвительно поострили на этот счет петербуржцы.
199
Автор учитывает конкурсы на лучший проект храма Воскресения Христова («Спаса-на-крови») в 1881–1882 г.; храм был заложен в 1883 г.
Освящение происходило весьма оригинально. Во-первых, прекращено было всякое движение через Неву по мостам, на пароходах и даже яликах; во-вторых, войска и полиция оцепили весь квартал, где стоит церковь, и без билетов никто решительно, даже в собственные квартиры, в этой части города расположенные, не пропускался; в-третьих, у каждого окна по пути следования стояло по городовому и всякое приближение к окнам жильцам было воспрещено…
Его Величество проследовало благополучно, и затем градоначальнику было объявлено благоволение за «отличный порядок».