Петля дорог
Шрифт:
За поворотом открылся лес. Деревья затопили собой небольшую низину — закрытый со всех сторон приют.
Гнездо.
Дорога сделалась ровнее и шире. Показалась вырубка.
— У меня здесь маленькая ферма, — сообщил Семироль, выезжая к широким железным воротам. — Вам понравится…
Гребни гор были освещены закатным солнцем.
Ирена подняла глаза — и вдруг узнала живописный пейзаж, когда-то украшавший стену их собственной с Анджеем спальни.
ГЛАВА 4
— …Первое,
Ирена глубоко вздохнула.
Здесь пахло жильем. После тюрьмы, после суда, после камеры смертников — прямо-таки курорт…
Семироль ловко — видимо, привычно — растопил камин. Но в комнате и без того было тепло. Ирена сидела на краю дивана, свесив руки между колен, равнодушно разглядывая причудливые картины на обшитых деревом стенах.
— Вы увидите — здесь гораздо лучше, чем в тюрьме. У вас будет возможность помыться и отдохнуть…
— Я хочу переодеться, — сказала она шепотом.
Тюремная роба казалась прилипшей к телу коростой. К тому же, этот въевшийся чесночный запах…
Чеснок не защитит ее. Серебряная пуля?.. Осиновый кол?..
А кстати, когда ближайшее полнолуние?!
У нее был доступ к газетам, календарям… А она не выяснила такого простого, такого важного вопроса…
— Ирена, вода в котле согрелась. Можете принять ванну, можете хоть душ… Эти тряпки, что на вас, бросьте в мусорный бачок. Там на крючке найдете халат. Банные принадлежности — само собой… Я вам совершенно доверяю — вы ведь не будете… топиться?
Последний вопрос прозвучал шуткой. Ирена выдавила ответную улыбку; ей никуда не хотелось идти. Не хотелось подниматься с дивана…
Ванная комната не уступала размерами камере смертников. И дверь, к Ирениной радости, запиралась на крючок.
Она стянула с себя робу — рывком разорвав воротник. Странно, что в ней осталось столько силы… Или на одежду смертникам идут гнилые нитки?..
Ее мысли были как донные рыбины — тяжелые и плоские.
Она смыла с себя тюрьму и суд. Все обвинения соскребла пемзой. Терла бока жесткой губкой, надеясь сбросить кожу и возродиться — как змея…
Но кожа не пожелала сниматься, и Ирена потеряла к мытью интерес. Постояла под душем, меняя температуру воды; выбралась, оставляя мокрые следы на теплом резиновом половике.
Телу было хорошо. Тело хотело есть и спать. Тело не желало думать о…
Ирена невольно прижала ладони к сонной артерии. Перевела взгляд на крючок, запирающий дверь.
Не выдержит сильного удара…
Но мысль неплохая. Минут пять крючок продержится — она успела бы…
«Я вам совершенно доверяю — вы ведь не будете… топиться?»
Посмотрим, подумала Ирена вяло.
Растерлась полотенцем. Плотно запахнула халат — ее неприятно поразило, что он пришелся впору, но одинокая мрачная мысль утонула в удовлетворенном вздохе разомлевшего тела. Нетюремная одежда. Наконец-то…
Она поколебалась, прежде чем
сбросить крючок. Сбросила, нарушила кратковременную иллюзию убежища, собственной крепости…Слышно было, как далеко внизу потрескивает в камине огонь. И невидимый Семироль насвистывает сквозь зубы — нечто из классического репертуара…
Она огляделась.
Дом большой. Крепкие ставни. Следует озаботиться теплой одеждой и надежной обувью — горы, ноябрь…
У нее есть кое-какой опыт. Пусть давний, пусть туристский — но со спичками и минимальным снаряжением она продержится в горах, наверное, с неделю… Даже в ноябре.
Она чуть заметно улыбнулась.
Двери, очевидно, запираются на семь замков — но ведь это не тюрьма! Если у нее будет время — хоть несколько дней… Кухня, кладовая, веранда…
Она улыбнулась смелее.
«Живите сегодняшним днем».
Почти свобода… Во всяком случае, иллюзия свободы. Махровый халат вместо робы смертника — и вот уже человек безудержно счастлив…
Ноги стонали от удовольствия, утопая в меховых объемистых тапках. Она думала, что приближается беззвучно — но Семироль обернулся, стоило ей показаться в дверях.
— Ага… Ну вот, другое дело. Сейчас будем ужинать… и стакан красного вина показан вам… для здоровья.
Она наелась до отвала и выпила бутылку вина.
После этого мыслям стало просторно, а телу комфортно и даже весело.
— Я прошу прощения за неуместное любопытство… Но вы когда собираетесь… меня жрать?!
— Я же упырь, а не людоед, — отозвался Семироль с нескрываемой укоризной. — Никто не собирается вас жрать, это негуманно и антиэстетично…
— Сумасшедший дом, — с чувством сказала она, откидываясь на подушки. — Анджей ненормальный.
Семироль взглянул на нее — серьезно, без улыбки.
— Могу я узнать, кто такой этот Анджей, которого вы все время поминаете?
— А это мой бывший супруг… Редкостная скотина. Моделятор всего это вашего чертового мира…
Семироль подождал продолжения, но Ирена молчала, блаженно щурясь на огонь камина, и тогда он осторожно поощрил ее откровенность:
— Да? Неужели уж такая скотина? Все бывшие жены так говорят…
— Не все, — Ирена обиделась. — Вы же сами можете судить… Это кем надо быть, чтобы смоделировать всю эту вашу… весь этот маразм?!
Семироль осторожно отхлебнул из своего бокала:
— Какой именно из маразмов?
Ирена обвела рукой вокруг себя, указывая одновременно на камин, Семироля, экзотические картины на стене и невидимые горы за окном:
— Да все это… Весь этот так называемый мир. Действительность, реальность… Которой нет и не было. Которую смоделировал Анджей… отталкиваясь от нашего нормального мира, но как же далеко он, идиот, оттолкнулся!..
Она с отвращением посмотрела на содержимое собственной тарелки. Там лежала гренка под чесночным соусом; господин Семироль, будто на что-то намекая, весь вечер предлагал ей чеснок и даже съел на ее глазах пару чесночных долек. А Ирену мутило от чесночного запаха — вероятно, она возненавидит его до конца жизни…