Петля дорог
Шрифт:
— Нет. Я спрашиваю не ради удовольствия, а для пользы дела… в конечном итоге для вашей же пользы, Ирена.
Она хрипло рассмеялась.
— Не смейтесь… потому что я планирую оставить вас в живых. Вопреки приговору. Ясно?
Она молчала.
— Вы этого хотите, Ирена? Жить?
Слишком быстро все происходит. Значительно быстрее, чем она успевает воспринимать. Натянуть бы одеяло, задуматься. Погладить теплую черепаху под настольной лампой…
— Жить?..
— Я знаю, что вы медленно соображаете, но не настолько же!
— Жить? Хочу.
— Уже хорошо… Тогда с вас маленькая услуга. Согласитесь?
Она помолчала еще.
— Скажите, какая.
— Торгуемся?
— Нет. Скажите, какая услуга.
— Родить мне ребенка. Моего ребенка. Желательно сына, но тут уж как получится…
Она молчала.
Ей только сейчас открылось, что она сидит в кресле. И комната, где она находится, действительно кабинет. Письменный стол, по краям которого небоскребами возвышаются стопки бумаг. Неустойчивыми башнями. Неудобно вывернув шею, смотрит через плечо суставчатая настольная лампа, а вдоль стен ровными рядами стоят корешки строгих архивных папок…
«Не сейчас, — говорил Анджей. — Через год. Или два. Время есть. Ты еще молода. Не сейчас, Ирена…»
— …Ирена. Медленно соображать — не порок, главное соображать хорошо… Я вас не тороплю. Подумайте. Когда загорится зеленая лампочка — скажете…
— Какая лампочка? — спросила она после паузы.
— Как в светофоре. Как в контролере-автомате — зеленая лампочка готовности… Самое обидное, что при вашей медлительности вы далеко не дура. С вами хорошо переписываться… по крайней мере легче, чем вести беседу.
Всю свободную от стеллажей стену занимала карта. Великолепная, подробная, яркая карта, и кое-где живописно торчали булавки…
— Именно я? Почему?..
— Потом объясню.
— А…
— После родов вы оставите ребенка отцу, то есть мне. Получите новые документы, кучу денег, авиабилет в любой конец Земли… Свободу и независимость. И начнете, как говорится, жизнь заново. В чудном домике у моря. Или сделаете пластическую операцию и выкупите свой собственный дом. Как хотите. Единственное условие — ребенка не попытаетесь отыскать под угрозой разоблачения. Я понятно выражаюсь?
Комната утопала в полумраке. Только круг света от суставчатой лампы косым пятном лежал на стеллажах.
— Мне надо подумать, — сказала она шепотом. — Обязательно надо подумать.
К Анджею липли дети. Все и всяческие. Дети друзей и знакомых, и просто случайно встреченные на улице. Даже подростки к нему липли — хотя бы те мальчики и девочки, с которыми он «моделировал» на кухне некое подобие «настоящей жизни»…
Однажды Ирена полчаса помогала ему снимать с дерева карапуза лет шести — тот забрался высоко и не умел слезть. Сидел на верхушке и орал, как кот, а мать курицей носилась вокруг дерева, и Анджей, который под руку с Иреной шел на чей-то день рождения, скинул свой светлый пиджак и полез наверх, и снял малыша, как снимают котов, а Ирена стояла с пиджаком на плечах и «руководила», выкрикивая предостережения…
— Из тебя вышел бы неплохой отец, — сказала она небрежно, когда она искали на улице кран, чтобы Анджей мог вымыть руки.
— Из меня вышел бы старший брат, — отозвался он серьезно. — Отец из меня такой же, как и мать. Никакой.
— Ты безответственный? — осторожно спросила она через полчаса, когда они подходили к дверям именинника.
— Наоборот, я чрезмерно ответственный. Будь я чуть более легкомысленным — и ты уже возилась бы с выводком мальчишек,
похожих на меня…— Нет, — сказала Ирена в ужасе.
И в тот день Анджей блестяще подтвердил ее правоту. Сначала вдохновенно руководил весельем. Потом выпил. Потом поспорил с именинником на бутылку коньяка, причем суть спора так и осталась для Ирены неясной. Анджей, однако, уединился — и спустя полчаса предстал перед гостями в облике высокой и плечистой, но вполне привлекательной проститутки (потом Ирена обнаружила разгром, учиненный среди ее косметики). Публика рукоплескала, а Ирена не знала куда себя девать — но развлечение на этом не закончилось. Анджей отправился на улицу и «снял» лысого толстяка на черной машине, и укатил с ним в неизвестном направлении. Долгий час его отсутствия стоил Ирене нескольких седых волос. Наиболее здравомыслящие из гостей уже спрашивали друг друга, не слишком ли далеко зашел господин Анджей в своей склонности к мистификациям — когда в дверь позвонили, и Анджей, все еще в платье, но уже без парика, в обнимку с пьяным толстяком явился требовать выигранную бутылку коньяка…
У Ирены волосы вставали дыбом, когда она вспоминала этот вечер. И мысль о «выводке мальчишек, из который каждый был бы похож на отца», уже не казалась ей такой привлекательной…
Это не мешало ей провожать взглядом соседских карапузов в ярких комбинезончиках.
Остаток дня она провела в постели. Привычным движением натянув одеяло до подбородка, сцепив пальцы на груди. Думала.
Когда горы в окне окончательно померкли, протянула руку и включила светильник. По комнате запрыгали тени от электрической свечки на несуществующем ветру.
Слишком много вопросов.
И усталость. И мысли о смерти как о старой приятельнице, с которой, однажды познакомившись, приходится раскланиваться всю жизнь…
Потом в дверь осторожно постучали, и, конвульсивно дернувшись, Ирена подскочила на кровати:
— Кто там?!
— Я, — сказал приглушенный голос Семироля. — Можно войти?
Дверь не запиралась изнутри. А ножка стула, которую Ирена приспособила под ненадежный засов, вываливалась от малейшего движения двери…
Стул с грохотом свалился на пол и, кажется, в его изящной конструкции что-то сломалось.
Семироль постоял в проеме. Потом переступил через рухлядь и прикрыл за собой дверь.
— Включить свет, Ирена?
— Да…
Она зажмурилась. Прикрыла глаза ладонью.
— Вы подумали?
— Да…
— Я мог бы дать вам время до завтра — но, верите ли, мне самому не терпится услышать… что вы решили?
Ирена отвела от лица ладонь.
Семироль сидел на краю кровати. Очень гладкая кожа, очень блестящие волосы, очень чисто выбитые щеки. И он снова напомнил ей Анджея — тот тоже умел вот так смотреть, взглядом выматывать душу…
— Вы ведь загнали меня в угол, — сказала она шепотом. — Не оставили… выхода. Если я скажу «нет», вы же меня прикончите…
— Обязательно, — сказал он без улыбки.
— Нормальные люди, — она усмехнулась, слишком уж нелепо прозвучало слово «нормальные». — Нормальные люди заводят себе семью… жену. И с женой плодят детей, сколько угодно и сколько получится…
— Да? И какой же вы видите МОЮ жену?
Семироль ловко сделал ударение на слове «мою».
Ирена молчала. В свое время у нее на курсе половина девчонок мечтала выйти замуж за преуспевающего адвоката. Кое-кто из них, Ирена уверена, не побрезговал бы и упырем.