Петр Чайковский. Бумажная любовь
Шрифт:
После не очень долгих раздумий Чайковский решает снять дачу в селе Майданове на один год. А там видно будет…
Алексей, наконец-то вернувшийся из солдатчины, еще продолжает заниматься подготовкой дома, а Петру Ильичу уже не терпится туда переехать. Он предвкушает спокойную, размеренную жизнь в тихом уголке. Что может быть лучше этого? «Еще в Москве меня начала преследовать особого рода головная боль, которая случалась и прежде, когда нервы мои приходили в окончательное расстройство. Боль эта, похожая на зубную невралгию, здесь довела меня до такого состояния, что минутами я просто с ума сходил. На сей раз поневоле пришлось отказаться как от приема гостей, так и от всяких посещений, за исключением ближайших родных. Заниматься я тоже вовсе не могу и даже
Вначале по переезде дом пугает его. Несмотря на все старания Алеши, дом грязноват — слуга успел привести в порядок только три комнаты, в которых они и были вынуждены поселиться. К тому же дом не так уж хорошо обставлен и не так нов, как утверждала многословная и, как оказалось, лживая хозяйка.
«Но зато что за наслаждение, что за чудный отдых доставляет мне это одиночество, эта тишина и свобода!!! Какое счастие быть у себя! Какое блаженство знать, что никто не придет, не помешает ни занятиям, ни чтению, ни прогулкам!..
Я понял теперь раз навсегда, что мечта моя поселиться на весь остальной век в русской деревне не есть мимолетный каприз, а настоящая потребность моей натуры, — радуется Чайковский, уточняя: — Разумеется, Майданово не есть венец моих желаний. Но год один я могу прожить и здесь, пока не приищу чего-нибудь вполне подходящего».
В «своем» доме он продолжает работу над оперой «Кузнец Вакула», написанной по гоголевским мотивам давным-давно.
Опера тяжеловесна, вычурна, либретто никуда не годится. Но когда-то в нее было вложено столько труда, столько надежд было связано с ней… И название лучше бы подобрать поизящней. Конечно же — лучше всего было бы назвать оперу «Ночь под Рождество», но… банально, банально! Хочется чего-то другого.
Некогда он написал эту оперу на конкурс, объявленный Русским музыкальным обществом, на сочинение оперы по повести Гоголя «Ночь перед рождеством». Оперу следовало писать по готовому либретто Якова Петровича Полонского, известного поэта послепушкинской эпохи. Полонский изначально писал либретто для композитора Александра Николаевича Серова, но тот скончался, не ус пев осуществить своего замысла. Партитура Чайковского получила первую премию — полторы тысячи рублей.
Опера «Кузнец Вакула» была примечательна тем, что открыла лирико-комический жанр врусской классике, став первым произведением подобного рода.
Вконце 1876 года опера была поставлена в Мариинском театре, где за несколько сезонов ее показали зрителям восемнадцать раз. На других сценах Чайковский ставить «Кузнеца Вакулу» не разрешал, хотя публика принимала ее хорошо.
Это произведение получило подзаголовок — «комико- фантастическая опера». На фоне ярких, красочных образов украинской природы и народного быта композитор с задушевным лиризмом и тонким юмором раскрывает перед нами трогательную, немного наивную историю любви красавицы Оксаны и кузнеца Вакулы.
«Бывши теперь в Петербурге, я, наконец, слышала Вашу оперу «Вакула». Что за прелесть! Как хороша партия тенора, как восхитительны танцы, да и всего не пересказать, что хорошо! Театр был полон. С каким нетерпением я жду Ваших новых сочинений!», — писала баронесса фон Мекк Чайковскому в ноябре 1877 года.
Сам Чайковский считал иначе. Вот что он писал Надежде Филаретовне о «Вакуле»: «…гладко, достаточно чисто, но рутинно, бледно и бесцветно. Есть один человек, на которого я во все время сердился, слушая эту оперу. Этот человек — я. Господи, сколько непростительных ошибок в этой опере, сделанных не кем иным, как мною! Я сделал все, чтобы парализовать хорошее впечатление всех тех мест, которые сами по себе могли бы нравиться, если б я более сдерживал чисто музыкальное вдохновение и менее забывал бы условия сценичности и декоративности, свойственной оперному стилю. Опера вся сплошь страдает на громождением, избытком деталей, утомительною хроматичностыо
гармоний, недостатком округленности и законченности отдельных номеров. C ' est ип menu surcharge de plats epices . [15] В ней много лакомств, но мало простой и здоровой пищи».15
Это меню, перегруженное острыми Кушаньями (франц).
Наконец-то, почти через десять лет, руки дошли до любимого детища. Петр Ильич работает упоенно до самозабвения. Переработанный «Кузнец Вакула» будет называться «Черевички». Полонский даст Петру Ильичу разрешение на переработку либрегго. Новое либретто, как и само название, будет заимствовано из пьесы «Черевички», с огромным успехом прошедшей только что в Петербурге и в Москве. Автор пьесы, Ипполит Васильевич Шпажинский, согласился по просьбе Чайковского переделать свое произведение в оперное либретто, следуя его же указаниям.
Надежда Филаретовна рада за своего лучшего друга: «Поздравляю Вас с новосельем, дай бог, чтобы Вы нашли в нем здоровье, спокойствие и наслаждение. Я очень рада, что Вы довольны Вашим местопребыванием, тем более что я очень боялась, что жизнь в одном из таких захолустьев, какими изобилует наше бедное отечество, покажется Вам очень тяжелою».
И со знанием дела пытается отсоветовать Петру Ильичу покупать дом. «Знаете, дорогой мой, что меня пугает Ваше желание приобрести собственность, потому что я по собственному опыту и по бесконечным наблюдениям знаю, что иметь собственность — это иметь бесчисленное множество терзаний, мучений, неприятностей, несправедливостей и всего того, что человеку вконец расстраивает нервы. У меня были огромные собственности, я потеряла на них последнее здоровье; теперь у меня самые маленькие собственности, и я никогда не знаю покоя, благодаря им… Мне кажется, что если Вы в продолжение этого года найдете что-нибудь, что Вам понравится, то менее опасно было бы нанять на три, на четыре года. Конечно, иметь собственность очень приятно, но в этом заключается еще больше неприятностей, чем приятностей, в особенности же для Вас, который не привык к такого рода дрязгам».
Баронессе фон Мекк можно верить — собственности у нее были не только огромные, но и множественные. Наградило ее провидение недвижимым имуществом, нечего сказать…
Чайковский не спорит — иметь собственность и впрямь стеснительно.
Но, с другой стороны, ему нужно же, наконец, хоть где-нибудь быть у себя дома!
В Москве он бы нанял квартиру и был бы счастлив. Но наемное жилье в деревне его не устраивает, он не чувствует себя в нем, как дома…
Взять хоть бы дом в Майданове.
Неподалеку живет хозяйка, которая всеми путями навязывается на знакомство! После Антонины Ивановны с женщинами, которые ведут себя подобным образом, он не желает иметь ничего общего, даже простого знакомства.
Нельзя посадить цветы, какие хочется…
Нельзя устроить беседку…
Нельзя срубить дерево, загораживающее живописный вид…
Нельзя запретить посторонним лицам гулять под своими окнами в парке, так как парк принадлежит нескольким собственникам…
Короче говоря, нельзя «быть полным властелином» своего дома и прилегающей к нему территории. Потому-то Петр Ильич и желает иметь маленькую собственность в виде домика и садика, размещенных на крошечном кусочке земли.
Захолустье Чайковского не пугает. Тем, чего в Майданове нет (например книг, нот, хорошей писчей бумаги), можно запасаться загодя, а в отношении еды он крайне неприхотлив.
Был бы покой…
Не было бы докучливых визитеров…
Чайковский находит небольшой, требующий перестройки и отделки дом в Клину, расположенный на берегу реки. Дом ему нравится — он расположен в стороне от города, отчего никаких соседей нет и не предвидится, зато есть уютный маленький садик. Чайковский собирается снять этот дом и за лето привести его в состояние, годное для зимнего жилья.