Петр и Феврония: Совершенные супруги

Итак, является ли он Василием Ярославичем из процитированного выше летописного известия (о смерти между 1345 и 1347 годами) или просто его тезка? Скорее все-таки тезка, ибо тот указан в родословии бездетным, а у этого весь род Овцыных состоит в потомках… ^[54]

А если не брат, то раньше или позже него правил?

Вопрос не столь парадоксальный, как может показаться. Князья Петр и Василий из родословия Овцыных могли быть сыновьями Юрия Ярославича, которые вернули отцовское княжение, отобрав его у злого узурпатора Федора Глебовича. Или, как вариант, просто вернув его, когда захватчик ушел из жизни.

54

Там же. С. 32. Владимир Данилович Красный Снабдя — реальное историческое лицо. Он был воеводой великого князя Василия I Дмитриевича в Нижнем Новгороде в 1396 году, а также свидетелем у первой духовной Василия Дмитриевича: Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 458.

В таком случае версия получает дополнительное обоснование: ведь князь Петр назван в «Степенной книге» «Юрьевичем»! Тогда правление Петра и Василия падает на «благоустроенный» период в судьбе Мурома — 1350–1380-е годы.

Этот вариант весьма правдоподобен, но с ним одна проблема: в родословии Овцыных Петр указан старшим братом. Куда же тогда делся Павел, от которого он, судя по сюжету «Повести…», получил княжение? Или родословие просто не называет еще одного брата, он забыт, а то и сознательно пропущен потомками «за ненадобностью»? ^[55]

55

М. О. Скрипиль приводит из агиографического источника — легенды о Василии, епископе Рязанском и Муромском, — выдержку, где правление святого Петра отнесено к периоду между разорением Мурома (скорее всего, имеется в виду ордынское разорение середины — второй половины XIII века) и восстановлением города в 1350-х годах князем Юрием Ярославичем. Замечание его было бы весомым, если бы не сомнительность хронологии в столь зыбком, далеком от летописной точности источнике: Скрипиль М. О. «Повесть о Петре и Февронии» в ее отношении к русской сказке // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы. Т. 7. М.; Л., 1949. С. 137.

Вопрос, на который нет ответа.

А вот еще одна проблема, не имеющая однозначного решения: родословие Овцыных было составлено поздно — не в древнем Муроме, а уже в эпоху Московского государства. Весьма вероятно, его создание произошло после того, как чета муромских святых была канонизирована на соборе 1547 года, а значит, приобрела широкую известность. Далековато от XIV века — последнего века муромской независимости… Не исключено, что Овцыны приписали себе святую родню, стремясь повысить родовую честь своего семейства. В середине XVI века они и мечтать не могли не то что о боярском чине, а вообще о присутствии в Боярской думе, хотя бы на самых скромных местах. Но древность рода позволяла Овцыным рассчитывать на то, что в будущем их положение может измениться к лучшему. В условиях господства местнической системы высокая родовитость давала к тому серьезный повод.

Потеря княжеского титула и превращение потомков князей-Рюриковичей в бояр на службе у других князей-Рюриковичей, лучше устроившихся в жизни сей, случались. Но — довольно редко. Поэтому обращение князей муромских в бояр Овцыных представляет собой исключение. Вернее, выпадение из общего правила, согласно которому княжеский титул сохранялся даже у сильно захудалых родов, даже у фамилий, давно превратившихся в рядовое провинциальное дворянство России. В подавляющем большинстве случаев — сохранялся.

Итак, неясно, насколько правдоподобно родословие Овцыных в древнейшей своей части. В любом случае оно представляет собой сомнительный источник. Величайший знаток старомосковских боярских родов С. Б. Веселовский находил немало неточностей в генеалогии этой фамилии, но окончательно подтвердить или опровергнуть их связь с муромскими князьями не мог. Он лишь констатировал: «Овцыны выводили свое происхождение от муромского князя Василия, старший брат которого — св. Петр Муромский, а младший Иван будто бы ушел с женой в Орду и там умер… Внук Василия, Владимир Данилович Красной Снабдя, по родословцам был боярином у вел. кн. Дмитрия и наместником в городе Пскове. В Летописях и актах Владимир Данилович появляется несколько позже. В 6904 [1495/96] г. он упоминается как воевода вел. кн. Василия Дмитриевича в Нижнем Новгороде». Историк А. А. Зимин назвал Овцыных одним из «выезжих» для Москвы родов, то есть не попадающих в число исконных боярских семейств ^[56] , но развивать эту мысль не стал из естественной академической осторожности.

56

Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. С. 458; Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988. С. 252.

Если бы не эта неясность, святых Петра и Февронию Муромских можно было бы смело помещать в середину XIV столетия. Но с ней эта версия оказывается сильно подмоченной.

Ростислав Ярославич, князь Муромский

В истории Муромской земли были и другие ситуации, когда власть переходила от брата к брату, притом братья могли, хотя бы теоретически, носить имена Петр и Павел. Эти сюжеты относятся к эпохе до правления Давыда Юрьевича, а не после него.

В середине XII столетия Муромом последовательно правили три брата Ярославича — Юрий, Святослав и Ростислав. Летописи донесли до наших дней даты их княжения.

Юрий Ярославич: 1129–1143 годы.

Святослав Ярославич: 1143–1145 годы.

Ростислав Ярославич: начал править в 1145 году, дата же окончания его правления вызвала дискуссию; по сию пору она до конца не определена.

Стоит обратить внимание на имена. Святослав и Ростислав — имена не христианские, в святцах их нет, оба восходят к языческим временам. Для Руси домонгольского времени обычным делом было назвать княжича звонким, драчливым языческим именем, помимо обязательного христианского, которое давали в момент крещения. Более того, иногда крестильное имя, полученное в память, скажем, о каком-нибудь монашеском святом, родители расценивали как слишком неблагозвучное или просто неудобное для мальчика княжеского рода. Тогда ему давали имя-прозвище и святого покровителя, более соответствующего жизненному предназначению будущего правителя, или «стратилата». Любили именовать Юриями, Михаилами, Федорами, Василиями, Дмитриями, Александрами… А Петрами и Павлами — не очень-то. Юрия Ярославича трудно «привязать» к Петру Муромскому или к его старшему брату — он известен летописцам под своим крестильным именем. Но Святослав и Ростислав вполне могли иметь христианские имена Павел и Петр (пусть и редкие в княжеской среде!), получив их при крещении ^[57] .

57

Здесь необходимо сделать оговорку: имя Юрий могло быть получено в качестве прозвища, то есть оно необязательно крестильное. Эта гипотеза открывает возможность видеть в Юрии Ярославиче возможного Павла Муромского, а в его младшем брате Святославе Ярославиче — Петра Муромского. Но версия эта, едва возникнув, не получает никакого пространства для развития на основе исторических фактов. Нечего сказать о Святославе: княжение его — чистая страница. Между восшествием на княжеский стол Мурома и кончиной летопись не отмечает никаких происшествий, никаких деяний, ничего. Tabula rasa. А значит, и зацепиться не за что. Теоретически — да, Святослав Ярославич мог быть Петром Муромским. Практически же подобное предположение нечем подтвердить.

История княжения Юрия неизвестна: он мирно получил всю Муромо-Рязанскую землю из рук отца и разделил ее с братьями. Сам остался в Муроме — первейшем городе всего региона, старшем по чести и, видимо, богатейшем. Вероятнее всего, Святославу досталась Рязань, в ту пору еще уступавшая Мурому по значению; а младший, Ростислав, надо полагать, довольствовался молодым, совсем недавно возникшим Пронском — первоклассной крепостью, не имевшей пока крупного экономического потенциала.

Братья Ярославичи вроде бы ладили между собой: летописи не доносят никаких отголосков борьбы между ними, ссор, обид.

После смерти Юрия Святослав мирно перебрался в Муром, где скончался через два года. Логично было бы предположить, что Ростиславу после ухода старшего брата в Муром досталась менее ценная Рязань.

Петр Муромский свободно путешествовал по Рязанской земле. Выше уже говорилось: для князя из Муромского дома конец XII века — не самое удобное время, чтобы совершать подобные «прогулки». Два города пребывали в скверных отношениях. Но «Повесть…» не сообщает ни о каких препятствиях на его пути. Что ж, до того, как Ростислав сменил брата на муромском столе, он также не имел ни малейших сложностей в передвижении по Рязанщине, ибо, скорее всего, владел ею. При этом жить он мог и в столичном Муроме, неподалеку от старшего брата, посещая собственный удел лишь наездами… В этом случае история женитьбы Петра и Февронии, разворачивающаяся в «Повести…», твердо датируется 1143–1145 годами.

После кончины Святослава зимой 1145/46 года Ростислав, так же мирно, как прежде старший брат, наследует Муромское княжение ^[58] . На рязанский стол он сажает сына Глеба, а племяннику, Владимиру Святославичу, не дает никакого удела во всей обширной Муромо-Рязанской земле. Тот, затаив обиду, попросил помощи у соседей и получил ее. Главным его союзником стал могущественный суздальский князь Юрий Долгорукий. В 1146 году Ростислав вторгся в его владения. В ответ сильная суздальская рать князя Андрея (сына Юрия Долгорукого) вышибла его из Мурома и Рязани. В обоих городах отныне правили Ростиславовы племянники — дети Святослава. Сам он бежал к половцам ^[59] . Свержение князя Ростислава произошло в конце 1146-го или самом начале 1147 года.

58

Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 2. Стб. 318–319.

59

Там же. Стб. 332, 338–339.

Итак, Ростислав Ярославич схож с Петром Муромским еще и тем, что оба они оказались лишены княжения, оба же вернули себе престол. Вот только обстоятельства их «реставрации» имеют мало общего. Ростислав возвратил себе власть отнюдь не мирным путем. Рязань ему добыли половецкие сабли. С Юрием Долгоруким он вынужденно помирился, даже оказывал ему какое-то время военную помощь, но вскоре вновь выступил против него; опять потерял Рязань и снова добыл ее, пользуясь половецкой силой. И уж после того вскоре скончался (1155 год).