Петр Великий (Том 1)

Государь улыбнулся.

— А! Девушка… А как она показалась тебе? — спросил он.

—Красавица, государь… Я такой не видывал.. Разве…

—Что разве?

— У Кочубея дочка, государь.

— Краше этой?

— Нет, государь.

— Так приглянулась хохлушечка? — улыбнулся царь.

Ягужинский покраснел и потупился.

— Ну, так женю, женю на хохлушечке, — потрепал государь по щеке своего любимца. — Кочубей же, сказывают богат, как Крез.

В это время вошёл Меншиков.

10

По возвращении Меншикова из Ливонии вместе с Мартою Скавронскою, будущею императрицею Екатериною Алексеевною, государь, убедившись из личного доклада Данилыча, что по всему южному побережью Финского залива и по южному же побережью Невы русское дело поставлено прочно, лично хотел убедиться, что и из Белого моря нельзя ожидать нападения шведов, которые всё время гоняли Августа из конца в конец Польши.

Оказалось, что север России не требует особенных забот. Значит, можно будет подумать теперь и о Неве, и о её дельте, не дававшей спать Державному плотнику.

Но прежде чем топор его застучит у устьев Невы, надо завладеть её истоком из Ладожского озера.

— Там ключ от Невы, — говорил государь Павлуше Ягужинскому, которого он уже начал посвящать в государственные дела. — Добудем ключ и откроем ворота в Неву.

Это говорил царь, отплывая из Соловков в монастырскую деревню Пюхча, чтоб оттуда прямым путём направиться к Повенцу, а оттуда к Ладожскому озеру.

С государем было четыре тысячи войска.

Но как пройти положительно непроходимые, непроницаемые лесные чащи, болота, топи и ужасные дебри?

Он первый берет топор и начинает пролагать себе путь, рубит просеку в вековечных борах. Это была работа титана: как древние мифические титаны воевали с богами, которые олицетворяли всю природу с её таинственными силами, так Державный плотник стал воевать с природою Русского Севера.

— Данилыч, и ты, Павел, берите топоры и за мной! — сказал он и начал валить вековые сосны и берёзы.

И они первые открыли эту работу, а за ними войско и все крестьяне вотчин Соловецкого монастыря.

— Царь-то, царь, каки соснищи валит, страсть! — изумлялись крестьяне.

— По себе дерево рубит, ишь, гремит топорищем на весь бор!

— Силища-то какова, братцы!

— Знамо, царска, не простая.

— В ем одном сидит сила всей матушки-России.

— Илья Муромец, да и только.

— А паренёк-то, паренёк старается!

Это о Павлуше Ягужинском.

Ещё в сороковых годах нынешнего столетия, по свидетельству «Олонецких губернских ведомостей», держалось в народе предание, что так много было рабочих на прокладке вместе с солдатами этого титанического пути через леса, топи и болота, что на каждого человека будто бы досталось положить на протяжении всего пути одну только перекладину.

Конечно, это легенда, сказка.

От деревни Пюхча путь этот лежал к деревне Пулозер, где устроен был «ям» с крытою палаткой, где продавалось всё необходимое для войска. От Пулозера, опять лесами и болотами, путь лежал к деревне Вожмосальме на протяжении семидесяти вёрст и через Темянки выходил на Повенец. Далее по заливу Выгозерскому был проложен плавучий мост к реке Выгу.

Здесь государю доложили, что вся местность эта заселена беглыми раскольниками, а ядро их — Выговская пустынь.

— Добро, — сказал государь, а обратясь к Меншикову, добавил: — В этом краю непочатый угол железной руды, так ты не медля поезжай и выбери место для завода, а раскольникам от моего имени скажи накрепко: слышно-де его царскому величеству, что живут здесь для староверства разных городов собравшиеся в Выговской пустыни беглые и службу отправляют Богу по старопечатным книгам, а ныне-де его царскому величеству для войны шведской и для умножения оружия и всяких воинских материалов угодно-де поставить два железных завода, один близ Выговской пустыни, чтоб все раскольники в работах тем заводам были послушны и чинили бы всякое вспоможение, по возможности своей, и за то-де царское величество даст им свободу жить в той Выговской пустыни и по старопечатным книгам службы свои к Богу отправлять.

— А не будут работать, разнесу! — грозно добавил государь, «И от того времени, — записано в „Истории Выговской пустыни“, — Выговская пустынь быти нача под игом работы, и начаша людие с разных городов староверства ради от гонения собиратися и поселятися овии по блатам, овии по лесам, между горами и вертепами и между озёрами, в непроходных местах, селиться скитами и собственно келиями, где возможно».

— Не так древле Израиль стремился в обетованную землю, как я к ключу, запирающему вход в Неву, — говорил царь, стоя на берегу Онежского озера, где уже успели создать целую флотилию карбасов, на которых предполагалось пробраться в Ладогу и явиться у стен Нотебурга.

— Бог поможет тебе, государь, разрушить стены нового Иерихона [167] , — сказал на это Меншиков.

— Обетованная…— произнёс задумчиво Пётр, — «обещанная». Израилю Бог Иегова обещал ту страну… А мне кто?

— Твой разум, государь, — сказал Меншиков.

— Нет, Алексаша, не один разум, который бессилен без науки, без знания… Наука, знание дают все, что есть под луною!

11

Царская флотилия в конце сентября того же 1702 года уже колышется на волнах многоводной Ладоги, точно стая бакланов. Казалось, счёту нет этим бакланам!

167

…стены нового Иерихона…— Крепость Нотебург сравнивается с твердыней земли Ханаанской Иерихоном, стены которого рухнули от звука труб и крика воинов легендарного военачальника израильтян Иисуса Навина.

На передовом, самом поместительном карбасе выделяется гигантская фигура царя. Он весь — внимание. Подзорная труба, казалось, замерла в его руке.

Стекла попали на искомую точку… Вот она!

— Вижу, вижу! — с трепетом восторга говорит Пётр.

— Что видишь, государь? — спрашивает Меншиков, напрягая вдаль зрение…

— Орешек… мой будущий Шлиссельбург, — отвечает царь, не спуская взора с отысканной на западном горизонте точки.

Шведская крепость выделялась над горизонтом все явственнее и явственнее.

— А фортеца знатная, — задумчиво говорит царь, — твердыня, пожалуй, с норовом.

— Все же она, государь, дело рук человеческих, — заметил Меншиков. — А что руками сотворено, руками может и разрушено быть.

Шведская крепость все ближе и ближе. Там заметили флотилию русских, на стенах показалось движение.

Флотилия идёт прямо на крепость. Там взвился белый дымок… что-то грохнуло… и ядро с брызгами погрузилось в воду.

— Салютуют, — улыбнулся царь и замахал в воздухе шляпой. — Ждите меня!