Пэтти в колледже

– Видимо, существует масса вещей, о которых ты никогда не слышала, – заметила Люсиль.

– Да, – признала Пэтти, – есть такие.

– Ладно, Пэтти, – сказала Присцилла, вынырнув из обсуждения в противоположном конце комнаты, – если ты собираешься сходить со мной поужинать, прекрати дурачиться с Люсиль, отправляйся домой и заканчивай свою работу.

– Отлично, – произнесла Пэтти, с услужливой расторопностью поднимаясь с места. – Пока, девочки. Заходите ко мне в гости, и я угощу вас сливочной помадкой, доведенной до готовности. Спасибо за информацию, – обратилась она к Люсиль.

В следующий понедельник Пэтти, Присцилла и еще две-три девушки не спеша возвращались с озера, ударяя коньками по рукам и позвякивая ими.

– Входите, девочки, и угощайтесь горячим чаем, – позвала Присцилла, когда они подошли к двери кабинета.

– Вот письмо для Пэтти, – сказала Бонни Коннот, беря со стола конверт. – Больно уж официальное. Должно быть, пришло с почтой колледжа. Вскрой его, Пэтти, поглядим, на каком экзамене ты срезалась.

– Боже мой! – промолвила Пэтти. – Мне казалось, что от этой привычки я избавилась на первом курсе.

Они столпились вкруг и прочитали записку поверх ее плеча. У Пэтти секретов не было.

Обсерватория, 20 января.

Мисс Пэтти Уайатт.

Дорогая Мисс Уайатт, меня уведомили, что Вы являетесь корреспондентом газеты «Субботняя вечерняя почтовая депеша», и я осмеливаюсь привлечь Ваше внимание к грубейшей ошибке, допущенной в последнем выпуске на прошлой неделе. Вы утверждаете, что обсерватория Лика находится в Дублине, в Ирландии, тогда как согласно общепринятой информации она расположена возле Сан-Франциско, в Калифорнии. Профессор Джеймс Харкнер Уоллис не ирландец, он американец. Невзирая на то, что он провел несколько важных исследований, он не является первооткрывателем ни колец Сатурна, ни Млечного Пути.

С искренним уважением,

Говард Д. Фелпс.

– Это от профессора Фелпса… что он имеет в виду? – озадаченно спросила Близняшка.

– Ох, Пэтти, – простонала Присцилла, – ты же не хочешь сказать, что поверила во всю эту чушь на самом деле?

– Конечно, я поверила. Откуда мне было знать, что она лжет?

– Она не лгала. Не выражайся так опрометчиво.

– Позволь узнать, в таком случае, как ты это называешь? – рассерженно молвила Пэтти.

– «Местным колоритом», моя милая, просто «местным колоритом». Видишь ли, всякому терпению приходит конец.

– Почему ты мне не сказала? – завопила Пэтти.

– Я не могла предположить, что ты ей поверила. Думала, что вы шутите все время.

– В чем дело, Пэтти? Что ты натворила? – заинтересовались остальные, разрываясь между простительным чувством любопытства и ощущением, что следует удалиться, пока не разыгралась семейная драма.

– О, расскажи им, – горько сказала Пэтти. – Расскажи всем, кого увидишь. Прокричи это с купола обсерватории. Лучше так и сделай, а через пару часов эта новость разойдется по всему колледжу.

Присцилла принялась объяснять и покамест она объясняла, до нее начала доходить смешная сторона происшествия. Когда она закончила свой рассказ, все, кроме Пэтти, были доведены до истерики.

– Бедный редактор, – захлебываясь, сказала Присцилла. – Он вечно охотится за сенсациями и одну из них он теперь явно получил.

– Где она, Пэтти – газета? – задыхаясь, спросила Бонни.

– Я выкинула ее, – сказала Пэтти угрюмо.

Обыскав мусорную корзину, Присцилла извлекла газету и все четверо радостно склонились над ней.

Выдающийся ирландский астроном проводит несколько дней в Америке, читая лекции в ведущих колледжах… Его знаменитое открытие колец Сатурна сделано во время подъема на воздушном шаре на высоту три тысячи футов… Несмотря на его первый визит в Соединенные Штаты, он говорит лишь с легким провинциальным акцентом… Преданный сын старой Ирландии…

– Пэтти, Пэтти! Уж кому-кому, а тебе не пристало быть такой легковерной!

– Вслед за этим родители профессора Джеймса Харкнера Уоллиса напишут Прекси о том, что их сын не сможет больше выступать здесь с лекциями, если он должен подвергаться такого рода вещам.

– Отвратительно! – с жаром сказала Бонни Коннот.

– Когда вы перестанете смеяться, я хотела бы услышать от вас, что мне делать дальше.

– Скажи профессору Фелпсу, что это была описка.

– Описка длиною в добрую половину рубрики, – сказала Близняшка.

– Мне кажется, девочки, что с вашей стороны непристойно смеяться, когда, возможно, в эту минуту меня исключают из колледжа.

– Собрание факультета состоится не ранее четырех часов, – заметила Бонни.

Пэтти села за стол и зарылась лицом в ладони.

– Пэтти, – позвала Присцилла, – ты что, плачешь, а?

– Нет, – свирепо сказала Пэтти. – Я думаю.

– Тебе никогда не придумать того, что объяснило бы эту ситуацию.

Пэтти подняла голову с видом человека, озаренного вдохновением. – Я скажу ему правду.

– Не поступай столь опрометчиво, – умоляюще попросила Близняшка.

– Это, безусловно, единственное, что ты можешь сделать, – проговорила Присцилла. – Садись и напиши ему письмо, а я обещаю не смеяться, пока ты не закончишь писать.

Пэтти встала. – Я, пожалуй, пойду повидаюсь с ним.

– О нет. Напиши ему письмо. Это намного проще.

– Нет, – сказала Пэтти с достоинством. – По-моему, я должна ему персональное объяснение. Моя прическа в порядке? Девочки, если вы расскажете об этом до моего возвращения хоть одной душе, – прибавила она, закрывая дверь, – я не скажу вам ни слова из того, что он сказал.

Вернулась Пэтти полчаса спустя, как раз, когда они, наконец, усаживались пить чай. Она оглядела полутемную комнату. Обнаружив только четыре находившихся в ожидании лица, она неторопливо устроилась на подушке на полу и протянула руку за чашкой горячего чая.

– Что он сказал? Почему ты так задержалась?

– О, я зашла в секретариат, чтобы поменять факультативные программы, и задержалась.

– Ты же не хочешь сказать, что он заставил тебя выбрать для факультатива астрономию? – спросила Присцилла с негодованием.

– Нет, конечно, – ответила Пэтти. – Я бы не сделала этого, если бы он так поступил.

– О, Пэтти, я знаю, как тебе нравится играть на нервах, но, по-моему, это низко. Ты ведь знаешь, в каком мы напряженном ожидании. Расскажи нам, что произошло.