Петух кричит с опозданием

Всю дорогу они молчали.

Так же безмолвно они поднялись к дому Симоненко. Зоя Платоновна пожалела, что не взяла с собой камеры - туман красиво лежал в низине, и ели поднимались из него, как из глубокого снега.

–  Принимайте гостя, - сказал мрачно Симоненко, открывая дверь в дом.

Пожилая полная заплаканная женщина сидела за длинным столом, на котором стояла неубранная после завтрака посуда. Женщина высморкалась, поднялась и протянула Зое Платоновне руку.

–  Она все знает, - сказал Симоненко Николай.
– Она вычислила. Ты, мам, не расстраивайся.

–  Куда уж не расстраиваться, - сказала мать.

– Садитесь.

–  Я хотела понять, - сказала Зоя Платоновна, - зачем старой женщине нанесли такую обиду? Для меня в этом загадка.

–  Я понимаю, - сказала мать Николая.
– Как же не понять. Теперь все на нас будут пальцами указывать.

Николай молчал.

–  Отца позови, - сказала мать.

–  Не надо меня звать, - отозвался высокий быстрый голос. В комнату почти вбежал средних лет встрепанный мужчина в майке и мятых брюках. Он остановился в дверях, поигрывая нервно пальцами по ремню.
– И не в обиде дело! Что вас привело?

–  Отец!
– печально воскликнула его жена.
– Человек из Москвы ехал, старался, а ты…

–  Из Москвы не ездят в поисках петухов!
– крикнул отец Николая.
– Я на своем веку немало поездил по свету, добирался и до Игарки, вот именно! Но не понимаю! И вообще говорите быстрее, у меня времени нет! Что вас привело?

Николай Симоненко отвернулся к окну. Его мать опустилась на стул и снова заплакала.

Зоя Платоновна никак не ожидала такой оппозиции, думала, приедет и все на этом кончится.

–  Я приехала за петухом бабы Ксени, - сказала она по мере сил спокойно.
– Который находится в вашем доме.

–  Почему?
– Отец Николая и сам был похож на петуха, только сильно ободранного после драки. Может, его в Игарке так ободрали?

–  Вчера утром, - сказала Зоя Платоновна в лучших традициях классического детектива, - я узнала, что петух бабы Ксени Громобой пропал. Кто-то украл его и вместо него подсунул похожего петуха, предварительно его подкрасив.

–  Ай-ай-ай!
– сказал саркастически отец Николая.

–  Вот именно нелогичность этого происшествия, а также и то, что баба Ксеня очень переживала, заставила меня задуматься - как найти похитителя?

Господи, как я говорю!
– подумала Зоя Платоновна. Как канцелярская крыса. Что со мной?

–  Продолжайте, - сказал с ухмылкой отец Николая.

–  Дальше все было довольно просто, - сказала Зоя Платоновна.
– Во-первых, от вашего сына я узнала, что акварельных красок ни у кого, кроме него, нет.

–  Краски «Нева», - сказал Николай.
– Я сам в городе покупал.

–  И что?

–  Кроме того, - Зоя Платоновна старалась игнорировать сарказм в голосе ободранного петуха, - в сарае я нашла следы белой краски, точно такой же, как на перевозе. Значит, человек, который украл Громобоя, живет в Заречье, он перебирался на наш берег в лодке и, кроме того, он имеет доступ к краскам Николая.

–  А еще что?
– спросил Симоненко-старший.

–  Наконец, автобусный билет, - сказала Зоя Платоновна.
– Он был потерян в сарае, когда ловили петуха.

–  И что с билетом?

–  А то, что номер его почти идентичен номеру других билетов позавчерашнего рейса. А в район ездили Борис с Симочкой, хромой дед, Шура и Симоненко.

–  Мой сын?
– спросил Симоненко-старший. Николай вздохнул, но от окна не обернулся.

–  Ваш сын в это время был на переправе. Я сама его видела. Ездили в район вы. И краски у сына взяли вы. И лодку могли взять ночью только вы - ключ от цепи у вас дома хранится. Больше того, - Зоя Платоновна решительным жестом остановила готового к возражениям Симоненко-старшего, - я точно знаю время, когда вы вышли из сарая. Это было в двадцать три часа десять минут. И знаете почему? Дверь в сарае, если ее медленно закрывать, отчаянно скрипит. Так я вспомнила, что услышала этот шум в тот момент, когда выключила телевизор. И посмотрела на часы.

–  Вы в этом уверены?
– спросил. Симоненко-отец.

–  Абсолютно. И меня сейчас интересует не столько судьба петуха, как то, почему вы это сделали…

–  Скажи ей, Геннадий!
– взмолилась мать Николая.

–  Ад-ну минуту! Давайте за мной! Быстро!

Геннадий Симоненко побежал из комнаты на улицу, и Зоя Платоновна бросилась за ним. Она почему-то решила, что он ведет ее к петуху.

Ничего подобного.

Симоненко пробежал мимо дома, дальше, миновал еще один дом, обернулся, поджидая, когда Зоя Платоновна догонит его, взбежал на крыльцо следующего дома и со всего размаха треснул в дверь кулаком.

Дверь сразу отворилась, словно их ждали. Оттуда выглянул незнакомый Зое Платоновне заспанный мужчина с добрым бабьим лицом. Из-под его ног тут же выскочили два мальчика с такими же добрыми бабьими лицами.

–  Здравствуйте, - сказал мужчина.
– Чего пожаловали?

–  Это бригадир наш!
– закричал Симоненко.
– Он врать не будет! Бригадир, скажи, когда я к тебе позавчера вечером пришел?

–  В половине одиннадцатого, - сказал без паузы бригадир.

–  А почему пришел?

–  Потому что у тебя было сумрачное настроение духа, - сказал бригадир и при том улыбнулся.

–  А ты не улыбайся, - взъярился Симоненко, - дело жизни и смерти. А когда я ушел от тебя?

–  Просидел ты у меня час с небольшим, - сказал бригадир.

–  Правильно!
– сказал один из мальчиков с бабьим лицом.
– Я не спал, я слушал.

–  И я слушал, - сказал второй мальчик.

–  В двадцать три десять? Да?
– В голосе Симоненко клокотало торжество.
– Здесь я был в двадцать три десять!

–  Был, - сказал бригадир.
– Я все время на часы смотрел. Вставать рано, а он сидит.

Вот видишь! И на часы даже смотрел. Ну все! Привет! Прощайте!

С этими словами Симоненко повернулся и убежал обратно к своему дому. Бригадир сказал:

–  Извините, мне собираться надо. И тоже исчез.

А Зоя Платоновна оказалась на улице - одна, наедине с сокрушенной теорией. В алиби Симоненко-старшего сомневаться не приходилось. Ясно было, что бригадир говорит правду.

Но и в себе Зоя Платоновна была уверена. Она услышала, как преступник выходил из сарая именно в двадцать три часа десять минут. Этот звук скопировать или спутать нельзя. Но билет на автобус? Но краска? Что же теперь, подозревать тетю Шуру?