Певец меча

– Южанин…

– Помолчи, – бросил я. – Хочешь драться – давай. Но в круге мечами, а не словами здесь. Не стоит тратить время на оскорбления, ты слишком молод, чтобы оказаться хорошим бойцом.

Он изумленно уставился на меня. Парень оказался даже светлее, чем Дел. Волосы у него были почти белыми, а глаза бледными, цвета голубого льда, светлее я не встречал, окаймленные покрытыми инеем ресницами. С одной стороны, в этом было свое преимущество: с такой внешностью парень казался гораздо моложе и беззащитнее, чем был на самом деле. С другой стороны, из-за бледности и прозрачности он был похож на выходца из другого мира.

Только неровный шрам над верхней губой лишал лицо детской невинности. Шрам напоминал след от старой ножевой раны.

Парень посмотрел на скомканный повод в моих руках, перевел взгляд на перевязь и рукоять меча. Бледные брови приподнялись.

– Танцор меча?

– Танцор меча, – согласился я. – Хочешь войти в круг?

Веки дрогнули, бледные ресницы скрыли светлые глаза и парень, улыбаясь, развел руками, чтобы продемонстрировать мирные намерения.

– У меня нет меча. Мое оружие – нож.

Я пожал плечами, прищелкнув языком.

– Да, не слишком удачно. Думаю нам придется подружиться.

Моих слов парень, кажется, не слышал. Пока я говорил, он мотнул головой в сторону Дел.

– Твоя женщина?

Проще было ответить «да», объяснить ему, кому принадлежит Дел и отправить его искать другую компанию на ночь. Но я уже понял, благодаря Дел, к тому, что женщину нельзя присвоить: женщина не может быть чьей-то собственностью, она вольна поступать как ей вздумается и идти куда захочет, не интересуясь мнением мужчины на этот счет.

Все было бы очень просто. Но это была бы ложь.

– Спроси ее, – предложил я, – но не думаю, что тебе понравится ее ответ. Она тоже танцор меча.

Бледные брови задумчиво приподнялись. Он еще немного посмотрел вслед Дел, хотя она уже скрылась в толпе, прищурил льдистые глаза и снова взглянул на меня. Я свободно читал его мысли: отказавшись от женщины, я выставил себя дураком.

Жеребец понюхал мое плечо. Вспомнив печальный опыт Массоу, я отпихнул от себя его морду.

Северянин улыбнулся.

– Я поставил на тебя и выиграл.

Я моргнул.

– Ты думал, что я выиграю?

– Я знаю лошадей, – он хитро улыбался. – И наверное знаю их лучше, чем тот торговец, который так стремился избавиться от этого гнедого. Я тоже занимаюсь лошадьми, но по-другому, – улыбка стала шире и верхняя губа изогнулась. Шрам не уродовал парня, а только привлекал к нему внимание. Думаю, Северянин не хотел бы избавиться от этого следа, шрам ему нравился (а я немного разбираюсь в шрамах). – Я бы сам попробовал, но ты меня опередил.

– Это не объясняет, почему ты поставил на меня.

Парень провел указательным пальцем по изогнутой губе.

– Лошадь тебя знала, – наконец объяснил он. – У лошадей есть свой язык и я его понимаю, – он пожал плечами. – Они говорят не словами и мыслями, а чувствами. Гнедой хорошо тебя знает, и я решил, что ты выиграешь.

Я ухмыльнулся.

– Ты бы мне сразу об этом сказал, я бы нос не разбил.

Он усмехнулся, потом отбросил надменность и искренне заулыбался.

– Но я хотел извлечь из этого выгоду. Ставки оказались в мою пользу, потому что никто в тебя не верил.

Я разглядывал его, а он меня. Подтянутый и высокий (но не такой высокий как я) парень умел двигаться и красиво смотрелся даже когда стоял. Он носил шерсть и кожу, как и я, а очень длинные светлые волосы аккуратно заплетал в две косы, по одной на каждое плечо. Он перевязывал косы кожаными ремешками, украшенными голубыми и серебряными бусинками. Шарики звенели при каждом движении.

– Тогда может предложишь мне выпить?

Он моргнул и заулыбался.

– Значит будем друзьями? Или врагами из-за женщины?

– Может то, а может это. Зависит от тебя. Но если ты еще будешь здесь когда вернется Дел, я за себя не ручаюсь.

Он улыбнулся шире, склонил голову и на хорошем Южном предложил мне пойти к нему в лагерь.

Я согласился. Выпивать в гостях гораздо приятнее, чем выяснять отношения в круге. Хотя можно эти занятия объединить.

Он говорил свободно и на Южном, и на множестве других языков, но предпочитал придерживаться пограничной смеси, которую даже я хорошо понимал. Он сказал, что его звали Гаррод и он зарабатывал себе на жизнь как Говорящий с лошадьми. Когда я спросил его о разнице между Говорящим с лошадьми и владельцем лошадей, он ответил, что владельцем лошадей никого называть нельзя, потому что никто не может владеть лошадью. Меня он этим не убедил, и я сообщил ему, что это название ничуть не хуже любого другого. Гаррод сидел на тканом голубовато-сером одеяле, прислонившись спиной к невысокому пню. Маленький лагерь Гаррода состоял из круга от костра, полного золы, кучи кожаной сбруи и пяти великолепных лошадей.

Гаррод приподнял голову. Бусинки в косах зазвенели.

– Разница, – тихо сказал он, – такая же, как между кобылой и жеребцом.

Я фыркнул в ответ, наслаждаясь приятным теплом после Северной выпивки. Я сидел на одеяле Гаррода и пил его амнит.

– Ты приехал чтобы продать своих лошадей, разве не так? Он занимается тем же.

– Лошади для меня не просто товар на продажу, они не просто животные, которых научили таскать или возить, – пока он смотрел на свою пятерку, которая поедала на лугу сочную траву, его льдистые глаза стали совсем отрешенными. – Лошади – моя магия.

Я пришел к нему в гости и должен был вести себя достойно: мне пришлось удержаться от смеха. Справившись с собой, я протянул ему флягу.

– Выпей еще.

Он торжественно принял флягу, сделал глоток и по-компанейски улыбнулся мне.

– А ведь я мог удержаться на твоей лошади и она была бы моей.

– Предварительно поговорив с ним, я полагаю.

Он посмотрел на меня задумчиво. По его лицу я ничего не понял, ясно было только что он изучает меня. Потом Гаррод широко улыбнулся и верхняя губа со шрамом снова изогнулась.

– Тебе бы не пришлось разбивать нос.

Я отобрал у него флягу.

– Мне нужно купить лошадь.

– Для женщины или для себя?

– Для нее, для Дел. Все зависит, конечно, от цены.

Гаррод безразлично пожал плечами.

– Приведи ее сюда, чтобы они могли посмотреть.

– Кто? Лошади? – я скептически взглянул на пасущихся лошадей. – Ты хочешь сказать, что будешь спрашивать их мнение?

Гаррод начал объяснять с бесконечным терпением, видно он и раньше сталкивался с неверием.