Певец Преданий

Эффи тихонько рассмеялась. Надо же, она попросила Малки посидеть с ней — точно маленький ребенок, боящийся темноты. И это после того, как она с пеной у рта отстаивала свою самостоятельность. Впрочем, Эффи ни о чем не пожалела. Ее сон был глубок и спокоен.

Горная дорога, ведущая к каньону Ди Челли, пролегала по границе двух штатов. Через пару дней маленькая экспедиция достигла того места, где путь был намертво занесен снегом. Эффи могла смело сказать, что это были самые ужасные двое суток в ее жизни. Зачастую для того, чтобы продвинуться на север, приходилось делать миль пятьдесят к югу. Дороги были перекрыты селевыми потоками или сугробами снега. Временами погоду удавалось предугадать заранее, и тогда Йиска сразу поворачивал джип, чтобы объехать непроходимые участки. А тучи вдруг появлялись словно из ниоткуда и, оседлав гребни гор, подкарауливали беспечных путников. Воздух становился лишь холоднее и холоднее, а Эффи — слабее и слабее. Однако она молчала, зная, что жалобы не прибавят ей любви спутников. Потому что произошел «инцидент».

Это случилось в то утро, когда они покидали дом тетушки Милли. Эффи отлично выспалась и поднялась с постели с твердым намерением принести как можно больше пользы. Она вышла на кухню и приготовила себе чашку растворимого кофе. Все мысли девушки были заняты грядущим рискованным предприятием. Она напевала под нос и досадливо рассматривала суставы на пальцах, еще покрытые красноватыми болячками. Созерцание болячек вызвало у нее чувство удовлетворения и стыда. Удовлетворение — потому что они подживали. Вот уже четыре дня, как Эффи не засовывала пальцы в горло, дабы вызвать рвоту. Стыд — от того, что эти язвочки пока «украшали» ее руки, напоминая о прошлом.

Идея пришла в голову внезапно. Она должна избавиться от своих рвотных и слабительных лекарств, и, может быть, это станет началом новой жизни... Более не рассуждая, Эффи вернулась в комнату и схватила синюю косметичку. В ней лежал «дорожный набор» — в том числе сироп таволги, сильное рвотное средство. Эффи выпила его только раз, и это едва не кончилось плачевно. Некоторые люди, страдающие булемией, принимают сироп регулярно, но Эффи надеялась, что до подобного состояния она не дойдет никогда. Здесь же, в косметичке, лежали коричневые бумажные пакеты, зубная щетка с неокисляющейся щетиной, заживляющий крем для рук и небольшое квадратное зеркальце.

Эффи вытряхнула это добро на стол и решила для начала выкинуть сироп таволги. Несколько секунд она безуспешно сражалась с крышкой и в конце концов похлопала по карманам джинсов, ища, чем бы ее поддеть. Пальцы нащупали мягкий кусочек целлофана. Эффи недоуменно нахмурила брови и извлекла наружу свою находку... Кокаин! Она совершенно забыла о нем, и все последние дни пакетик пролежал в кармане ее джинсов.

Это было искушение... Эффи не стала лгать себе. Под легким ветерком кондиционера белый пакетик подрагивал и трепетал, будто танцуя в пальцах. «Нет, — сказала себе девушка. — Нет, нет и нет». И, чтобы подстегнуть свою решимость, Эффи заговорила с ним:

— Что ж, парень, ты оправишься в раковину первым.

Она раскрыла тонкий пакетик — слишком быстро. Порошок высыпался и разлетелся по комнате, подхваченный ветром. Мельчайшие белые крупинки осели на косметичке, на ее содержимом, разложенном по столу содержимом и... на зеркальце.

И в этот момент — словно в дурном комедийном фильме — распахивается дверь, и в комнату входит Йиска. А Эффи, стоя в облаке белого порошка, не может удержаться от чиха. Она машинально трет нос...

Йиска замирает на месте. Дружелюбная улыбка тает, как свечной воск. Губы сжимаются в тонкую линию. На его лице — смесь изумления, разочарования и гнева. Взгляд делается холодным и отрешенным, словно в единый миг Эффи стала для него чужаком, недостойным внимания...

— Это не... не то, что ты думаешь, — бормочет она, уже понимая, что слова бесполезны.

Йиска молча чопорно кивает и выходит из комнаты. Эффи изрыгает проклятие и начинает запихивать вещи обратно в сумку.

— Это правда... То есть это неправда... В смысле... — кричит она ему вслед. — Йиска, подожди. Послушай...

Он не хочет ни ждать, ни слушать. Он замкнулся в себе. Дружба окончилась — вполне возможно, навсегда.

За прошедшие дни Эффи не единожды пыталась поговорить с ним. Но Йиска оставался глух к извинениям и объяснениям, и потихоньку Эффи начала злиться. Впрочем, она была достаточно честна сама с собой, чтобы понять позицию Йиски. На территории земель навахо было запрещено даже пиво, не говоря уж о более крепких напитках и наркотических средствах. Туристам запрещалось ввозить их, и Йиска честно предупредил об этом Талискера и Эффи. Сама мысль о том, что Эффи пронесла в резервацию кокаин, была для него глубоко оскорбительной, — ведь это означало, что она намеренно презрела закон и обманула его доверие.

Тем не менее Эффи сделала все возможное, чтобы разъяснить ситуацию. Увы! Ее усилия пропали втуне. Отчаявшись, девушка обратилась за помощью к Талискеру.

Вечером первого дня пути они остановились в мотеле. Йиска и Родни уже разошлись по постелям, а вот Талискеру не спалось. Эффи услышала, как открылась дверь его комнаты, а через пару секунд до нее долетел тихий звук чирканья спички. Накинув пальто поверх ночной рубашки, Эффи вышла на улицу.

Талискер стоял, прислонившись к высокому капоту джипа, и курил. Эффи присоединилась к нему, невольно копируя его позу. Талискер без слов протянул ей пачку. Эффи взяла сигарету и глубоко затянулась, наслаждаясь теплом и вкусом дыма.

— Талискер, может, вы поговорите с Йиской? — Эффи знала, что ей будет тяжело просить его об этом, хотя даже не представляла — насколько, пока не начала свою тираду. Глаза начало щипать от навернувшихся слез. Еще не хватало — разрыдаться перед ним! Эффи проглотила застрявший в горле комок, и все же голос предательски задрожал. — Пожалуйста. Я совершила ошибку. Я догадываюсь, что он вам рассказал, но поверьте: он ошибается...

Талискер помолчал и глубоко затянулся сигаретой.

— Он утверждает, что видел, как ты нюхала кокаин в кухне тетушки Милли. Не знаю, как тут можно ошибиться...

— Да. Я... я понимаю. На самом деле я просто хотела спустить кокаин в раковину. Сироп таволги и его...

Талискер вопросительно приподнял брови. Очевидно, он не знал, что такое сироп таволги.

— Эффи, даже если это правда... Ты привезла сюда кокаин, в то время как это строжайше запрещено законами штата. Ты хоть представляешь, что могло случиться, если б его нашли?

— Я знаю. И прошу прощения. Я уже сбилась со счета, сколько раз я сказала Йиске «прошу прощения». Кажется, он теперь вовсе не желает со мной говорить. Будто отрекся от меня...

Талискер кивнул, выпустив в воздух огромный клуб дыма.

— Он перестал в тебя верить, Эффи. И немудрено. Он рассказал мне о вашей первой встрече. О том, в каком ты была состоянии, когда он тебя нашел.

Эффи опустила глаза и поковыряла землю носком ботинка.

— Да... ну...

— Пойми, Йиска приехал в Европу, чтобы найти меня. Он не подряжался спасать твою бессмертную душу.

— А я никого и не просила спасать мою душу! — рассердилась Эффи. — И уж точно не просила об этом его!

Талискер издал короткий смешок.

— Ну да. Те люди, которые слишком много заботятся о других, как правило, не могут помочь сами себе... Твоя мать была такой же.

— Вы полагаете, Йиска заботится обо мне? — скривилась она. — Это теперь так называется?

— Заботится — как друг. Насколько я могу судить, он очень искренний человек. И очень прямолинейный. В этом мире подобные качества не всегда кстати... Вот Сутра отлично подошла бы Йиске.

— Но не мне, да? Поэтому вы не хотите брать меня с собой?