Пейтон-Плейс

— Да. Младшая.

— И какой у нее срок?

— Она говорит, что месяц, хотя я не понимаю, как она может быть уверена, когда прошло так мало времени.

— У нее есть способ узнать.

— Она хочет, чтобы я женился на ней.

— А ты чего хочешь?

— А я не хочу.

— Хорошо. Я позабочусь об этом. Хочешь выпить?

— Давай.

Харрингтоны попивали виски с содовой, причем напиток отца был ненамного крепче напитка сына, и беседовали о бейсболе до одиннадцати часов, пока Родни не сказал, что ему, пожалуй, пора принять душ и отправляться спать.

На следующий день — это был понедельник — утром Лесли Харрингтон вызвал к себе Джона Андерсона, который работал наладчиком ткацких станков у него на фабрике. Андерсон вошел в обшитый сосновыми панелями и устеленный огромным ковром кабинет и, зажав в руке кепку, переминаясь с ноги на ногу, встал напротив стола Лесли.

— У тебя есть дочь по имени Бетти, Джон?

— Да, сэр.

— Она беременна.

Джон Андерсон без приглашения сел на обитый кожей стул, кепка упала на пол.

— Она распускает слухи будто это сделал мой сын, Джон.

— Да, сэр.

— Мне не нравятся такие разговоры.

— Конечно, сэр.

— Ты уже давно работаешь у меня, Джон, и, если у тебя дома трудности, я с радостью помогу.

— Спасибо, сэр.

— Вот чек, Джон. На пятьсот долларов. Я приложил к нему записку, где написано имя доктора из Уайт-Ривер, который умеет держать рот на замке, так что твоя дочь может избавиться от своего багажа. Пять сотен — более чем достаточно, плюс небольшая премия для тебя, Джон.

Джон Андерсон встал и поднял кепку.

— Спасибо, сэр.

— Тебе нравится работать у меня, Джон?

— Да, сэр.

— Это все, Джон. Можешь возвращаться к работе.

— Спасибо, сэр.

Когда Андерсон ушел, Лесли сел за стол, прикурил сигару и позвонил секретарше, узнать, готов ли его кофе.

В тот же день Бетти Андерсон, у которой когти были как у кошки, прорвалась в кабинет секретаря, а потом и в кабинет Лесли. На ее лице были хорошо видны следы отцовского гнева, а губы все еще дрожали от грязных кличек, которыми она одаривала Родни. Она швырнула на стол чек Лесли.

— Вы не купите меня так дешево, мистер Харрингтон, — кричала Бетти. — Это ребенка Родни я ношу, и он женится на мне.

Лесли взял со стола брошенный чек. Он не сказал ни слова.

— Или Родни женится на мне, или я пойду в полицию. В этом штате за такие дела дают двадцать лет, и,если он на мне не женится, я прослежу, чтобы он отсидел все двадцать до последнего дня.

Лесли позвонил секретарю.

— Эстер, принеси мою чековую книжку, — сказал он, и Бетти, с удовлетворенной улыбкой на распухших от побоев губах, села на стул.

Секретарь вошла и вышла, Лесли сел за стол и начал писать.

— Знаешь, Бетти, — сказал он, продолжая писать. — Мне кажется, ты совсем не хочешь подавать на Родни в суд. Если ты это сделаешь, я найду достаточно ребят, которые выступят свидетелями против тебя. Тебе известно, сколько свидетелей должны дать показания против девушки в этом штате, чтобы объявить ее проституткой? Только шесть, Бетти, а у меня на фабрике работает гораздо больше людей. — Лесли резко вырвал чек из книжки, посмотрел на Бетти, улыбнулся и протянул ей чек. — Мне кажется, ты не хочешь подавать на Родни в суд, ведь так?

Лицо Бетти побледнело под кровоподтеками.

— Да, сэр, — сказала Бетти и взяла чек из рук Лесли.

Она повернулась к нему спиной и направилась к двери. По пути она взглянула на бумагу у себя в руках. Это был чек, выписанный на имя ее отца на сумму двести пятьдесят долларов. Она резко развернулась к Лесли, он продолжал улыбаться и смотрел прямо на нее.

— Половина от двухсот пятидесяти — сто двадцать пять, — спокойно сказал Лесли, — такой будет цена, если ты снова придешь сюда, Бетти.

В тот вечер Лесли и Родни Харрингтоны поужинали пораньше, чтобы успеть на первое шоу в кинотеатре в Уайт-Ривер. Они отправились туда на машине Родни с откинутым верхом, — он просто обожал подвозить кого-нибудь в своей машине.

ГЛАВА XIV

Слух о Бетти Андерсон был как леденец в руках детей. Ему запрещалось надолго задерживаться в одной паре губ, прежде чем перейти к другой. Слух пошел от Уолтера Барри, молодого человека с впалой грудью, который работал кассиром в городском банке. Именно ему представил чек Лесли Харрингтона Джон Андерсон. Уолтер внимательно осмотрел чек и сразу решил, что что-то произошло. «Что-то произошло» — было любимым выражением Уолтера. Оно имело значение, связанное с интригой и тайной, недостаток которых ощущался в осторожном ирландско-католическом образе жизни, который вел Уолтер со своей престарелой матерью и братом Фрэнком. Уолтер решил, что что-то произошло, потому что его брат Фрэнк работал мастером на фабрике и ничего не сказал дома о том, что Джон Андерсон получил огромную премию — двести пятьдесят долларов. Сначала Уолтера — любителя читать таинственные истории — осенила мысль, что Джон Андерсон по каким-то темным, загадочным причинам шантажировал Лесли Харрингтона, но Уолт покраснел сразу, как только эта идея сформировалась у него в голове. Мысль о том, что кто-то может шантажировать Харрингтона, была просто глупостью. Уолтер нервно улыбался, отсчитывая Андерсону двести пятьдесят долларов.

— Это большие деньги, Джон, — сказал Уолтер, стараясь говорить самым обычным тоном. — Собираешься взять небольшой отпуск?

У Джона Андерсона тоже было любимое выражение. Оно выглядело так: он, Джон Андерсон, не даст никому сделать из себя дурака. Он ожидал вопросов в банке, дружелюбных, проверяющих, но тем не менее требующих ответа. Джон Андерсон пришел в банк подготовленным. То, что он родился в большой столице-космополите Стокгольме и за тридцать лет так и не научился искусству жить в маленьком американском городке, была не его вина.

— Никаких отпусков для меня, — сказал Джон. — Эти деньги для моей дочери Бетти, она поедет на некоторое время к своей тетке в Вермонт. — Джон прожил в северной Новой Англии тридцать лет, но так и не избавился от акцента. — Эта тетка — сестра моей жены. Старшая сестра, сейчас она приболела. Бетти будет присматривать за ней какое-то время. Мистер Харрингтон — замечательный человек, он одолжил нам денег, чтобы мы могли послать Бетти ухаживать за больной одинокой теткой.

— О, — сказал Уолтер Барри, — какая жалость, Джон. И надолго Бетти уезжает?

— Нет, — сказал бедняга Джон, который не даст никому сделать из себя дурака, — не очень.

— Я понимаю, — приятным голосом сказал Уолтер. — Ну, вот, Джон. Двести пятьдесят долларов.

— Спасибо, — сказал Джон и вышел из банка в полной уверенности, что он отлично справился со своей задачей и в его историю о Бетти и ее больной тетушке поверили.