Пианист. Осенняя песнь

— Надо идти, а то сейчас нас тут закроют, — сказал Кирилл.

— Так пошли, что стоим? Мне понравился концерт. Спасибо.

— Тут лучшие играли. — Кирилл пропустил Тоню вперед и вышел из здания следом. Они оказались на пустой площади перед застекленным фасадом концертного зала имени Танеева. Слева в чахлом сквере торчал его бюст на постаменте. Никакого величия, жалкое и убогое зрелище. Снег все не шел, было уныло, холодно и серо. Положения не спасали ни почти собранная искусственная ель, ни иллюминация.

— Скорей бы уже снежок. — Она без энтузиазма глянула на бюст, обернулась на здание и еще раз пробежала глазами афишу. Там были указаны номера Владимирских музыкальных школ, которые принимали участие в фестивале. Все не то… Повидав Петербург, Тоня хорошо понимала это. Наверно, и Кириллу не место тут, мог бы и получше где выступать, а он все учит, учит.

— Давайте я вас провожу? Можно? — спросил Кирилл.

— Да я и сама дорогу знаю. Вы идите домой. Спасибо, что пригласили. — Тоня передумала говорить Кириллу про Лиманского. Сначала собиралась, а сейчас решила — не надо. Пускай они с Зиновием испробуют свои способы, а не получится — тогда она включит свои.

Но Кирилл сам заговорил про Славика, тут уже Тоня не могла уйти. И она была поражена тем, что предложил этот странный молодой человек.

— Понимаете, — убеждал он, — если вы хотите серьезно Славу учить — это одно, а если так, как сейчас говорят — “для себя”, то зачем оно? Для общего развития? Так это чушь. Отнимать у детей время для общего развития того, что они через год наглухо забудут. — Сначала он смущался, потом воодушевился и уже с горячим убеждением продолжал: — Славику заниматься надо дома, каждый день. Часа по два-три. Тогда будет толк.

— Три часа? — воскликнула Тоня. — Да он столько не высидит.

— Он-то высидит, я уверен. Но надо с ним рядом сидеть.

— Зачем? Чтобы не сбежал?

— Нет, — засмеялся он, — чтобы помогать, показывать. А без этого никакого смысла нет отнимать у него время детства. Если вы точно решили, что он будет заниматься, то поймите важную вещь: заставлять все равно придется, даже если он сам хочет.

Они шли в сторону от концертного зала, но не в ту, куда надо было Тоне. За разговором она не сразу и заметила.

— Ой, мне же домой надо. Там Мила со Славиком. Спасибо вам еще раз! Будете выступать еще — позовите, я приду.

— Подождите, Антонина Васильевна, — Кирилл даже отчество её знал, откуда бы… Наверно, Славик сказал. — Мы не договорились о главном.

— О чем?

— Будет Славик заниматься, что вы решили? В ЦМШ готовиться надо.

— Будет, — решительно кивнула Тоня. — Вот я поставлю пианино…

— Поставить недостаточно. Я же сказал — надо следить за его занятиями.

— Ну как я смогу, Кирилл? Я работаю, а даже если бы и ушла с работы, что невозможно, но вдруг бы смогла, то от меня какой толк? Я в музыке этой ничего не понимаю. Славик мне показывает крючки какие-то, говорит: “Вот ноты”…

— Он сам себе придумал, как их выучить! Говорит мне: “Нотки на дереве сидят — пять веток, и у каждой ноты домик свой, как скворечник. Есть на самой ветке, а есть между”. Это же надо воображение какое, он их всех оживил и запомнил. Нота до на добавочной линейке — на скамеечке под деревом сидит, а ре туда-сюда ходит, смотрит! Он их и нарисовал, все в разноцветных колпачках. До — красная, ре — желтая, ми — синяя. Поразительно совпало с цветотональностью Скрябина.

— Ничего не понимаю, — расстроилась Тоня, — кто под деревом ходит?

— Нота ре, — не менее безнадежно отвечал Кирилл. — Антонина Васильевна, а может, Славик пока у меня поживет?

— То есть как это?

— Вместо интерната. Ему даже ближе будет на занятия ходить к Зиновию, и я смогу за домашней подготовкой следить. Я не один живу, с мамой, инструмент дома есть. И комната есть свободная у нас. — Он так настойчиво и быстро говорил, что Тоня и слова вставить не могла. — Платить ничего не надо. Это все потом, когда-нибудь, когда сможете. А сейчас нам его надо до Москвы дотянуть. Он талант, понимаете?

— Это понимаю…

— А пойдемте ко мне, я вам квартиру покажу и с мамой познакомлю.

— В такое время?

— Мы поздно ложимся. Мама рада будет. Посмотрите все сами, и поговорим еще. А то холодно на улице.

— Да, а вы вон без перчаток.

— В артистической забыл, — отмахнулся Кирилл. — А я в карманы суну… Ну что, пойдем к нам? Еще и не очень поздно на самом деле, просто темно.

— Да, почти Рождество, а снега нет и нет… Хорошо, пойдем. Но я даже не знаю, как это у вас Славику жить? Он же баловной у меня.

— Мы с ним хорошо ладим.

Они шли рядом по пустынному в этот час Владимиру, и Тоня удивлялась на странного Кирилла и на еще более странное стечение обстоятельств. И как это столкнуло их? И совершенно не то, что Тоня надумала, выходит, но, может, для Славика так лучше всего?

Кирилл жил не очень далеко от концертного зала, за дорогу Тоня так и не надумала предлога решительно отказать этой странной идее. С одной стороны, как позволить ребенку жить у постороннего человека, которого Антонина едва знала? С другой — Славик в интернате шесть дней в неделю. И нельзя сказать, что воспитатели ему родные. По большей части не любит он их, как и весь интернат в целом. Скучно ему там, бывает и обижают. Вон он как охотно болеет и сидит дома. Разве ребенку объяснишь, что работа в магазине не предполагает выходных? А что в этой московской школе будет? Вдруг ему и там не понравится? Но с ЦМШ, или как там её, капризы не пройдут. Все в один голос твердят, что только там и можно получить настоящее музыкальное образование для карьеры. Тоня все в том же интернете и про школы музыкальные читала. Всего и есть две лучших — в Москве да в Петербурге. Но Зиновий про Москву говорил и Кирилл тоже… Что же это она молчит как сыч, человек в гости пригласил. О чем говорили? За своими мыслями Тоня потеряла ниточку беседы. Про Славика было…

— Я не понимаю ничего в музыке, помочь ему не смогу, даже если пианино куплю.

— Вот и я об этом. С ним надо рядом сидеть, — Кирилл обрадовался, что она не спорит, — а так у нас время есть до весны — подготовим его.

— Но как же у вас жить? Где он спать будет?

— У нас комната есть свободная. Посмотрите сами сейчас, мы почти пришли. Улица Разина, через три дома — наш, — Кирилл вынул руку из кармана пальто и указал вперед.

Они подошли к двухэтажному дому, Кирилл открыл дверь подъезда.

— Нет, я лучше за вами пойду. — В последний момент какой-то страх напал: Тоня, обычно такая смелая, подумала, а вдруг заманивает? Если что — так еще убежать можно.

Но ничего криминального не произошло. Сначала Тоня оказалась на чистой лестнице, потом в лифте и, наконец, перед дверью квартиры. Кирилл открыл, когда вошли, он с порога сказал громко:

— Мама, я с гостьей.

В прихожей было чисто, на полу лежала вязаная дорожка. Тоня первым делом начала разуваться.

— Сейчас я тапочки дам, — засуетился Кирилл, не зная, что вперед — помочь ли ей снять пальто или подбирать обувь. В результате Тоня сняла пальто сама и осталась стоять на ковре разутая. Такой её и застала хозяйка — мама Кирилла. Она вышла из комнаты на голос. Тоне женщина показалась очень пожилой. Полностью седые волосы, худощавая, старчески “усохшая” фигура, глаза за крупными очками…