Пигалица
Шрифт:
– Ты урод, Тюменцев!
Как дикая бросается на меня, нанося удары вслепую. Целится в лицо, мажет и попадает в ухо.
Дрянь!
Хватаю и впечатываю ее в стену. От неожиданности вскрикивает, хлопает глазами, хватает воздух ртом.
– Не спал я с ней!
– Ненавижу! – начинает реветь, - я ухожу от тебя!
– Уходи!
Пусть уходит. Все, хватит, наигрался в любовь до тошнотиков.
– И не остановишь?..
– Нет, - говорю твердо, - уходи, Эля.
– Навсегда?.. – шепчет, закрыв рот ладонью.
Злость испаряется за секунду.
– Не знаю… Давай возьмем тайм-аут…
Малая начинает рыдать, а я переступаю через осколки телефона и ухожу в кухню выпить еще вискаря.
Слышу, как, собирая свои вещи, она носится из комнаты в комнату. Хлопает дверями, что-то бросает и продолжает реветь.
Осушив бокал, выхожу в лоджию покурить. Руки ходуном ходят, прикурить не сразу получается.
Вот и все. Пожили вместе и хватит. Думал, ради того, чтоб рядом была и трахать каждую ночь ее можно было, стерплю все ее за@бы. Получается, переоценил свои силы. Не справился. Додавила она меня.
Выкинув бычок, возвращаюсь, чтобы помочь.
– Эль… Не обижайся, ладно?
– Иди к черту, - бросает через плечо, пихая вещи в розовый чемодан.
– Ну, не получается у нас… сама же видишь…
– Что не получается, Ден?! – всхлипывает громко, - что я делаю не так?
– Все не так.
– Что все? Я стараюсь изо всех сил! Готовлю, стряпаю, мою и стираю! Я окружила тебя любовью и заботой…
– Ты задушила меня любовью и заботой, - поправляю я, - ты задушила меня ревностью и недоверием. Я устал…
– Просто ты меня не любишь, - проговаривает глухо, - вот и вся причина.
Я замолкаю. Переубеждать ее сейчас смерти подобно. Пусть уходит.
– Позвони Моту, пусть придет за тобой.
– Уже позвонила.
Глава 27.
Матвей звонит в дверь спустя минут десять. Тяжело вздохнув, Ден идет открывать.
– Все, наигрался? – слышится из прихожей голос брата, а следом до меня доносятся звуки возни и глухие маты.
Притихшая было истерика, снова набирает обороты. Слезы лить хочется до рези в горле, легкие в груди полыхают огнем. Если они там начнут потасовку, остановить их у меня нет сил.
Больно прикусив нижнюю губу, застегиваю сумку и поднимаюсь на ноги. Перекинув через плечо ремешок, выхожу из спальни.
Парни держат друг друга за грудки и сыплют взаимными оскорблениями.
– Матвей, не надо… возьми там в комнате чемодан.
Брат толкает Дена в стену и убирает от него руки. Я же, не поднимая глаз, протискиваюсь мимо них, неуклюже, с тяжелой сумкой наперевес, вываливаюсь в подъезд и судорожно затягиваюсь воздухом.
Мотя идет за мной молча. Забирает ношу, когда мы оказываемся на улице.
– Он не любит меня, - бормочу под нос, едва мы оказываемся в лифте.
– Ты думаешь, он вообще знает, что это такое?
Всхлипнув, качаю головой. Я ведь уверена была, что влюблю в себя Дена. Что жить без меня не сможет и в Загс позовет. Где-то в глубине души еще теплится крохотная надежда, что не
все потеряно, что позовет меня назад, но умом я уже понимаю, ничего хорошего из наших отношений не выйдет.Даже если позовет.
Оказавшись у Моти, я сразу закрываюсь в ванной. Включаю воду в душевой, встаю под хлесткие струи и реву. Долго, до икоты и ноющей боли в груди.
Как наяву слышу его голос «Уходи, Эля». Он меня прогнал. Вышвырнул, как котенка, нассавшего в тапки.
– Малыш, - слышу из-за двери обеспокоенный голос брата, - у тебя все нормально?
– Да, - пытаюсь ответить, но понимаю, что не слышу собственного голоса.
– Эля!
Прочищаю горло и выключаю воду.
– Нормально.
– Выходи, давай!
Я простояла под водой так долго, что кожа ладоней скукожилась в урюк, а в тепломагистрали наверняка закончилась горячая вода.
С горем пополам обтираюсь полотенцем и надеваю Мотин халат, полы которого при ходьбе волочатся по полу.
– Иди сюда, - зовет Матвей из кухни.
– Я есть не хочу, - отзываюсь, напуганная, что он решит напичкать меня едой. Хотя на деле и не помню, когда последний раз нормально ела.
– Держи, - сует в руку бокал с чем-то темным на дне и дольку лимона.
– Что это? Виски?
– Лекарство.
– Фу-у…
– Пей, - велит брат, подталкивая мою руку ко рту, - легче будет.
Говорит со знанием дела. Сам почти год после развода этой микстурой лечился.
Я решаю не спорить. Может, и правда полегчает, усну хоть.
Резко, как заправский алкоголик, выдыхаю, и залпом осушаю бокал.
– Лимон, - подсказывает Мотя.
Закидываю в рот дольку и, зажмурившись быстро-быстро ее пережевываю.
– Молодец. Иди спать. Утро вечера мудренее.
Чувствуя, как изнутри пошло согревающее тепло, слабо улыбаюсь. Стянутость в горле немного отпускает. Получается нормально дышать. Эффект мне нравится. Если так и дальше пойдет, сопьюсь, к чертовой матери.
Закутавшись в одеяло с головой, пытаюсь заснуть. То ли от слез, то ли от спиртного, начинает болеть голова. Расслабится не получается. В ушах раз за разом звенит голос Дена: Уходи… Уходи… Уходи…
Тихо заскулив, снова начинаю плакать, но уже по другой причине. Первая реакция на произошедшее – животный ужас, что это конец, что никогда больше я с ним не буду. Теперь я реву от обиды. Никогда прежде я не чувствовала себя такой униженной. А самое ужасное то, что я продолжаю лелеять надежду, что он позовет меня назад.
Потому что не представляю, как смогу жить без него.
Проходит час, и в мою голову закрадывается мысль, что, возможно, я сама во всем виновата. Не доверяла, ревновала, истерила, была слишком навязчива. Мужчины этого не любят, им нужен уют, покой и поддержка.
Держать все в себе становится невыносимым. Хватаюсь за телефон с намерением написать Женьке. На минуту задумываюсь. А стоит ли? Не думаю, что мы настолько близки, чтобы делится сокровенным. К тому же гордость не позволяет предстать перед ней униженной в соплях и слезах брошенкой.