Пикантное пари

Энтони злобно стиснул зубы. София ничего ему не рассказывала о герцоге с беспокойными руками. Но у него не было возможности обдумать это, так как леди Агата продолжала, и голос ее был таким же резким, как у его престарелой няньки: Единственный способ повидаться с Софией – это попасть в дом. А единственный способ попасть в дом – войти туда в качестве слуги.

– А почему бы вам просто не пригласить меня? – спросил он полным сарказма тоном.

– Конечно, я бы могла, но она не спустится вниз. И теперь она, прежде чем выйти к столу, спрашивает, нет ли у нас гостей. Уверяю вас, майор, она такая же упрямая, как и это растение, но вместе мы сможем с ней совладать.

Энтони поморщился, явно не одобряя такого сравнения, хотя и должен был признать некоторое сходство.

– А почему вы взялись мне помогать?

– Потому что я должна понаблюдать за вами вместе. – Она обернулась к нему, и на ее лице заиграла озорная улыбка. – А еще потому, что я никогда не видела, чтобы она так сходила с ума, как из-за вас.

– Но…

– Никогда не нужно недооценивать страсть, майор. Она волнует кровь всему живому. Злость. Безрассудство. Иногда даже любовь.

После этих слов леди Агата снова подхватила свою корзину и пошла прочь. Последние слова она бросила через плечо:

– Не тащите в дом грязь, майор. В качестве нашего дворецкого вам следует уделять своему внешнему виду больше внимания.

Затем она удалилась.

Оборона Софии против «атаки с фланга» майора была тщательно продумана. Она велела Бауэну отказываться брать букетики цветов, сласти или даже письменные послания, полные страстных призывов. Она воздерживалась от походов в деревню из-за боязни «случайной» встречи с ним. Она даже прекратила ежедневные прогулки по лужайкам неподалеку от тетиного дома.

Однако ничего не происходило. Ничего за те три дня, что прошли после предложения майора. Ни одного письма не оставили у дверей, ни единой безделушки не подбросили ей в окно. И ни одного страстного возгласа не донеслось с крыльца. Энтони исчез из ее жизни; несомненно, он уехал назад в Лондон на своем великолепном скакуне, снова оставив Софию в одиночестве.

Как это ни удивительно, но такое положение дел ее определенно не радовало.

Очевидно, ее тетушка преувеличила решимость майора. Будучи человеком практичным и логически рассуждающим, Энтони ясно понял ее отказ и уехал в Лондон. И теперь можно снова возобновить нормальное течение жизни в Стаффордшире.

Естественно, она была довольна тем, что все так легко решилось, старалась она себя уверить. А настроение было плохим лишь из-за скверной погоды.

Итак, на четвертое утро после визита майора к чаю София надела одно из лучших своих платьев, чтобы приободриться, и спустилась к завтраку. Первым, что она увидела, была ее тетя. Да и то сказать, как можно не заметить дородную женщину, которую украшала добрая дюжина розовых бантов? Но неожиданно ее отвлек от размышлений глубокий, насыщенный, очень мужественный голос.

– Доброе утро, леди София, – сказал майор, неуклюже пятясь спиной в комнату: он тащил за собой тележку с завтраком. Вы сегодня прекрасно выглядите. Не желаете ли вареное яйцо? Гренок? – продолжал он чуть ли не радостно. – Повар сегодня прекрасно приготовил сельдь.

София только и могла, что молча на него глазеть. В это не возможно было поверить. И тем не менее это было правдой. Это был майор, облаченный в панталоны и чулки дворецкого, тщательно скрывающий хромоту при ходьбе. И он подавал ей копченую сельдь.

– Прикрой рот, София, – шутливо заметила тетя, – поймаешь муху.

София со стуком сомкнула зубы.

– Не желаете ли яйцо, миледи? – повторил вопрос майор.

Подняв глаза, София взглянула ему прямо в лицо. В его глазах блеснул огонек. Они действительно искрились, что было довольно странно для его темно-карих глаз. И все же ему это как-то удалось. Так же, как ему удалось каким-то образом появиться в этой комнате, чтобы подать ей вареные яйца и утренний шоколад.

Она судорожно сглотнула.

– С вами все в порядке? – спросила она еще до того, как успела обдумать свои слова. – Нога вас не беспокоит?

Он улыбнулся, наливая ей шоколад.

– Разумеется, со мной все в порядке. Благодарю за заботу. Яиц?

София еще немного задержала на нем внимательный взгляд пытаясь уловить на его лице признаки лихорадки. Однако таковых не заметила.

– Сельдь? – допытывался он.

Она медленно перевела взгляд на тележку.

– Нет, благодарю.

Это все, что она смогла вымолвить.

– Теперь вы свободны, майор, – учтиво сказала тетя.

Поклонившись, он вышел из комнаты, демонстрируя безупречные манеры. Глядя на него, София все никак не могла привести свои мысли в порядок после увиденного. Как только дверь за ним закрылась, она набросилась на тетю.

– Что он здесь делает? – заговорила она свистящим шепотом.

– Я же говорила тебе вчера вечером, что Бауэн поехал проведать свою больную мать.

София сцепила пальцы рук, лежащие на ее ярко-желтой юбке.

– Да, вы говорили. Но что-то я не могу взять в толк, какое это имеет отношение к подающему нам сельдь майору.

Тетушка подняла аккуратно подведенную бровь.

– А разве с сельдью что-то не так?

– Понятия не имею. Я не пробовала, – резко ответила София.

– Тогда, может, он пролил твой шоколад?

София сильно стиснула зубы, но так и не смогла сдержать досады, сквозившей в ее голосе.

– Вы прекрасно знаете, что не пролил, хотя был к этому очень близок.

Майор был явно не приучен обращаться с тонкой фарфоровой посудой и носить белые перчатки на руках. Что давало еще более оснований подозревать тетушку в скрытых намерениях.

– Не понимаю, в чем проблема, – невозмутимо промолвила пожилая леди.

– Зато я понимаю. Майор не может оставаться у нас дворецким!

Когда ей это было нужно, тетя Агата могла изобразить несправедливо и жестоко оскорбленного ангела. Сейчас был как раз такой случай. Прижав руку к сердцу, она широко раскрыла полные неподдельного ужаса глаза.

– Боже мой, София, – выдохнула она. – Ты же знаешь, я должна была нанять кого-то на место дворецкого, пока не вернется Бауэн.

– Да, конечно, но…