Пикирующий орел

Хотя Тесса о многом догадывалась, но этот удар сразил ее наповал.

— Ты никогда не любил меня? — Она судорожно сжала руки. — Все это было обманом?

Тесса вспомнила свои надежды, когда он с такой готовностью простил ее, свое решение сделать его счастливым и глубину собственной благодарности за то, что ее жизнь пройдет бок о бок с человеком, которого она любит.

— Любил? Я никогда не любил тебя с того дня, как ты бросила меня! Да, знаю, что ты хочешь сказать, — что я обещал простить тебя, говорил, что ты можешь вернуться, если когда-нибудь захочешь, но если бы ты не была такой ограниченной и самовлюбленной, ты бы сразу поняла, что мое намерение состоит в том, чтобы отплатить тебе той же монетой! — Он довольно усмехнулся. — Меня тошнит от твоего самомнения. У тебя хватило нахальства явиться сюда, спокойно заявить о своем раскаянии и ожидать немедленного прощения! — Пол отвернулся с отвращением. — Что же ты за женщина, если поверила в мое прощение и приняла его как должное? Ты ни капли не удивилась, когда я принял тебя обратно, не сказав ни слова упрека или обвинения!.. Повторяю, меня тошнит от твоего самомнения, и я просто удивляюсь, как не видел этого раньше!

Тесса дрожала с головы до ног, терпеливо слушая речь, предназначавшуюся Люсинде, но не могла оправдаться. Наконец, когда воцарилось долгое молчание, она заговорила, и в голосе ее чувствовалась безнадежная мольба.

— Пол, разве я не отдала тебе все, что могла? Мы были так счастливы…

— Это ты была счастлива, купаясь в своем безграничном тщеславии! Что касается того, что ты мне дала… — Он буквально зарычал, и его напряженное лицо посерело под загаром. — Мрак на всю жизнь, вот что ты мне дала! Больше ничего, Люсинда, запомни это! Больше ты мне ничего не дала и никогда не сможешь дать!

— Нет, нет — не говори такие ужасные вещи! — закричала она в отчаянии, простирая руки перед его невидящим взором. — Я дала тебе намного больше! Я могу тебе так много дать, Пол, — прошептала Тесса, всхлипывая, — неужели ты не дашь мне попробовать? — Однако надежда умерла, и Тесса чувствовала, что ее сердце тоже умерло, безжалостно растерзанное на клочки когтями ненависти.

— Что… что ты хочешь со мной сделать? — Теперь ее голос был лишен эмоций; она буквально онемела от ужаса, полагая, что это финальная сцена в пьесе, которую разыгрывал Пол, и хотя занавес упал раньше, чем ему хотелось, он прогонит ее, прогонит навсегда из своей жизни.

Пол откинулся на стуле, скрестив руки на груди, и черты его лица, искаженные ненавистью, очень мало напоминали человека, которого она любила.

— Поступай, как тебе подсказывает сердце, Люсинда, — тихо сказал он, и в этом ядовитом ответе слышалась нотка торжества. — Ты сама выберешь путь, по которому пойдешь…

«Поступай, как тебе подсказывает сердце». Это были слова ее отца.

— Ты позволишь мне остаться?

На его губах застыла торжествующая усмешка.

— Ты знаешь, что тебя ждет?

Тесса закрыла лицо дрожащими руками; она прижала пальцы к глазам, как бы желая уменьшить напор слез, слез, которые стремились прорваться сквозь барьер замороженного отчаяния.

— Я знаю, что меня ждет. — Слова были еле слышны, и Пол повернул голову, пытаясь уловить их. — Я знаю, что меня ждет, — повторила она чуть громче, и на его лице появилась глумливая насмешка.

— Какая жалость, Люсинда, что ты не смогла оценить силу своей любви в момент аварии! Ты была твердо уверена, что сможешь прожить без меня, верно? И смотри, куда завела тебя твоя ошибка. Твоя жизнь кончена, Люсинда, потому что я намерен швырнуть тебя в пропасть страданий и безнадежности.

Тесса уронила руки. Не обращая внимания на безжалостные угрозы, прошептала побелевшими губами:

— Ты любил меня… тогда?

— Я не отрицаю, потому что ты сама это знаешь. — Он помолчал в раздумье, его кулаки конвульсивно сжимались. — Я боготворил тебя, Люсинда, — добавил Пол медленно и задумчиво. — Я говорю тебе это для того, чтобы показать, как много ты потеряла. Встретив тебя, я и смотреть не хотел на других девушек. Вот что ты потеряла, и я хотел бы напомнить тебе об этом, — добавил он с каким-то дьявольским наслаждением. — Иногда я позволю тебе испытывать счастливые моменты… чтобы доставить себе удовольствие и помучить тебя.

Тесса слышала эти слова, но не они вызвали у нее поток слез, неудержимо катившихся по бледным щекам. Пол боготворил Люсинду — и сам признался в этом. Встретив ее, он и смотреть не хотел на других девушек… Рыдания сотрясали ее тело. Она караулила каждый его взгляд, радуясь, если он удостаивал ее случайной улыбкой, а он боготворил ее сестру, любя Люсинду со всей силой и страстью, на которые способны только на Востоке.

Люсинда забрала всю его любовь, а ей, Тессе, досталась только ненависть. Ужасная тоска нахлынула на нее; она нашла платок и стала вытирать глаза. Рыдания по-прежнему сотрясали ее, и на лице Пола застыла удовлетворенная улыбка.

— Слезы тебе не помогут, моя прекрасная Люсинда, но продолжай рыдать, потому что я получаю чрезвычайное удовольствие, зная, что ты страдаешь. — Он замолчал, а когда заговорил снова, Тесса буквально вздрогнула от его голоса. — Это ничто по сравнению с тем, что тебе предстоит вынести, прежде чем я покончу с собой. Твоя любовь — мое оружие, и, клянусь Богом, я использую его полностью! Я заставлю тебя корчиться от боли… и буду наслаждаться, слушая твои мольбы о пощаде, и вот тогда ты узнаешь настоящую глубину моей ненависти!..

Ему не пришлось долго ждать, чтобы Тесса взмолилась о пощаде; через две недели Пол с удовлетворением услышал, как она произнесла голосом, хриплым от сдерживаемых слез:

— Не делай так, Пол! Ты распинаешь меня заживо…

Резкий смех сорвался с его губ, и он заговорил торжествующим голосом:

— Страдай, Люсинда! Мне приятно сознавать, что ты мучаешься. — Он замолчал, и его лицо стало похожим на дьявольскую маску. — Распять! Ты говоришь, что я тебя распинаю. А какой пытке ты подвергла меня? Разве ты страдаешь так, как страдал я тогда?

Она протянула к нему руки и уронила их, сознавая, бессмысленность этого жеста.

— Я думаю, Пол, что нельзя сравнивать душевные и физические муки. Единственное, что я знаю, — это то, что я так больше не могу.

Ее слова произвели странное действие — Тессе показалось, что они приподняли Пола над стулом и вены на его висках побелели.

— Ты оставишь меня?

Она задумалась. Если бы она была Люсиндой, то могла бы его оставить, если бы захотела. Но она была Тессой и обманом вышла за него замуж. Какое же право имеет она жаловаться или угрожать, что бросит его? Она получила то, что хотела. В любом случае нельзя винить Пола за те страдания, которые она терпит от него.

— Я никогда не покину тебя, — прошептала Тесса и добавила, хотя неожиданная боль пронзила ее сердце: — Когда-нибудь, Пол… когда-нибудь, может быть, очень нескоро… ты простишь меня, и мы будем счастливы вместе.

Наверное, ей показалось, что на его лице отразилось волнение. Но он произнес непреклонно:

— Мы никогда не будем счастливы, потому что я никогда не прощу тебя, Люсинда! Пока жив — никогда…

После чая они вышли на террасу. Легкий ветерок дул с гор, и они сидели в холодном молчании, пока Пол не произнес слова, вызвавшие крик боли из самой глубины души его жены. За последние две недели она увидела и узнала в нем настоящего грека. Фасад западной культуры исчез, а вместе с ним испарились доброта и участие. Пол уготовил Тессе участь восточной женщины. Она была его собственностью, удовлетворяла его желания, заботилась о нем, повиновалась его приказам. Если бы это являлось частью его продуманной мести, Тесса стоически перенесла бы все, получая в какой-то степени удовлетворение от того, что находится рядом с ним и помогает облегчить его участь. Но в намерения Пола не входило ограничивать наказание равнодушием. Напротив, он использовал любую возможность, чтобы унизить ее, напомнить ей о прошлом, о том, как она его оставила. Пол разговаривал с ней грубо, его объятия демонстрировали уверенную власть собственника, его любовь потеряла нежность.