Пилсудский(Легенды и факты)
Шрифт:
— Вы, — сказал он, — будете играть в приготовлениях второстепенную роль, поскольку опоздали.
Потом уже я никогда не слышал упреков на эту тему.
Место для отдыха — кто мог в то время предполагать, что это будет последним отдыхом Пилсудского? — и для предпоследних военных учений выбирал полковник Леон Стшелецкий [221] . Мне Пилсудский велел проследить, чтобы там было все приготовлено. Выбор пал на имение Кемпиньского в Мощаницы.
— Что касается вас, — сказал мне Маршал после моего возвращения из Мощаницы и доклада, —
221
Леон Стшелецкий (1895–1968) — полковник, легионер, в сентябре 1939 года командовал кавалерийской бригадой.
Не раз Пилсудский жаловался на систему его охраны, заключающуюся в хождении за ним по пятам, поэтому я ответил без колебаний:
— Так точно, понятно.
— Ну и хорошо, дело в другом. Там близко чехи, пепички. Вы должны знать, что это самые любопытные люди на свете, врожденные шпионы. Они наверняка захотят следить за мной. Я же этого не хочу.
Маршал на минуту умолк, закурил папиросу, после чего продолжил:
— Я вам это говорю для того, чтобы вы так устроили, чтобы никто не ходил за мной по пятам, да и сами займитесь больше окрестностями, чем имением.
— Слушаюсь! Тогда я поселюсь, пожалуй, в Живце или Вельске; машина у меня есть, всегда смогу быстро подъехать.
— Я тоже так думаю.
Из Варшавы поезд тронулся в плохую погоду. Уже около Колюшек начал накрапывать дождь. Но Пилсудский был доволен.
— Дождь весь выльется, — ответил он на мои сетования, — и когда приедем на место, будет хорошая погода.
И действительно. В Живце небо было хотя и хмурым, но, как говорят метеорологи, «с прояснениями».
На перроне нас встречали местные власти. За вокзалом ждала огромная толпа. При виде детей лицо Пилсудского озарилось улыбкой. Он на минуту остановился у машины и дружески кланялся собравшимся.
Через несколько минут езды мы были уже в Мощаницы.
Само имение, расположенное в широко раскинувшемся парке с красивыми газонами и старыми деревьями, окружала аккуратно подстриженная живая изгородь. Дом был двухэтажный, просторный. На пороге Пилсудского встретили хозяева: пан Кемпиньский с женой и тремя дочерьми.
Шляхтич был взволнован. В руках по старому обычаю держал поднос с хлебом и солью. Прерывающимся голосом произнес короткую речь, девчата вручили Маршалу цветы.
Пилсудский поблагодарил, поздоровался. Вошли в дом.
Через час хозяева покинули имение, чтобы поселиться на время пребывания высокого гостя в Живце. Маршал, побыв немного в своих комнатах, вышел в парк, где долго гулял.
День в Мощаницы начинался рано. Еще солнце не появлялось из-за гор, как все приходило в движение.
Пилсудский просыпался поздно. Около десяти слуга приносил ему чай и ставил на столике возле кровати, рядом клал газеты. Маршал вначале читал газеты, а потом завтракал.
Обычно около двенадцати, когда солнце стояло уже высоко, светя и грея,
как в июле, Пилсудский брал «мацеювку» и выходил в парк.Делал вначале «обход», то есть медленно проходил аллею за аллеей, обходил клумбы, заглядывал во все углы. Не любил, чтобы его кто-то сопровождал. Ходил один. Уже в первый день после приезда строго предупредил:
— Только не шляйтесь за мной. Я этого не люблю.
Но иногда разрешал. И тогда показывал наиболее интересные кусты и цветы, которые заметил до этого: сравнивал все с Пикелишками и Сулеювеком. В парке его интересовало все. Останавливался подолгу у цветочных клумб или у грядок в огороде, наклонялся, брал в руки цветы и листья, рассматривал их.
В одном месте в изгороди был пролом. За ним тянулась довольно оживленная дорога, ведущая от шоссе в деревню Мощаницы. Пилсудский любил задерживаться в этом месте и смотреть на идущих с работы и на работу крестьян. Люди в деревне рассказывали потом друг другу, что видели «Деда».
В кустах на небольшом свободном пространстве стояла фигура Божьей матери с надписью на цоколе «Сальве, Регина!». Маршал полюбил это место и даже велел мне сфотографировать эту фигуру.
Прогулка по парку затягивалась обычно до трех часов, а иногда и дольше.
Потом был скромный, неприхотливый обед. Пилсудский любил только простые блюда. Единственным кулинарным раритетом Маршала был очень хороший чай. Как известно, он пил его приблизительно пять-шесть раз в день.
После обеда Пилсудский не спал. Часто раскладывал пасьянс, прохаживался по комнате или читал. Вечером редко покидал свои апартаменты.
Ужинал в восемь. Как и обед, ужин был очень скромным, обычно овощной, без мяса. Ну и как при каждом приеме пищи — чай. Пил его Пилсудский почти без сахара.
Между ужином и поздним приемом пищи, который состоял лишь из чая и фруктов, Маршал чаще всего читал, после полуночи оставался один со своими мыслями.
Так выглядел обычный день в Мощаницы. Но не все были такими. Многие из них прерывали совещания, военные учения, шифровки, письма…
А сколько хлопот доставляла Пилсудскому каждая газета! Для него каждое событие было чем-то личным, на что он должен был реагировать.
Странный это был отдых. Вроде бы и отпуск, но «двери не закрывались», а книги и бумаги никогда не исчезали с письменного стола. Однако к полудню, когда солнце поднималось высоко в небе, Маршал все бросал и наслаждался прекрасной осенней погодой. Гулял по парку, ходил напрямик по газонам к цветочным клумбам, к красивым деревьям и кустам. Был в отличном настроении. Хвалил подгорский климат и даже о ветре, которого так не любил, выражался снисходительно:
— У здешнего ветра, — сказал он как-то, — нет никакой резкости.
В парке рос высокий дуб, усыпанный желудями и украшенный красивыми резными листьями. Под этим дубом стояла зеленая скамеечка. Маршал в одиночестве садился на нее, наслаждаясь огромной тенью королевского дерева. Вокруг царила тишина, изредка прерываемая далеким шумом проезжающей машины или монотонным стрекотанием сверчков.
День за днем солнце выходит из-за невысоких холмов, окружающих Мощаницы, ласкает крышу дома, заглядывает в парк. Кто знает, может, из любопытства, чтобы увидеть необычного гостя?