Пилюли для феи

По крайней мере, часть вопросов у Курой мгновенно испарилась. А именно: откуда в Элизии взялась дриада и что такое бесконтактная диагностика. Зеленоватый колер той или иной степени насыщенности вообще был характерной чертой Лесного Народа. Если у дочки - она же секретарь - кожа отливала бледностью почти до белизны, то папа - он же доктор Фив - щеголял густо зелёным, как трава окрасом. Ну а в способность дриад видеть в живом скрытое ни у кого сомнения не вызывала.

Невыясненным оставалось только одно: женщина - это, понятно, дриада. А мужчина? Дриад?

– Я изучал медицину, - буркнул Яте, измученный филологическими изысканиями и страстным желанием дать зеленомордому по надменной роже.

– Больше всего мне хотелось бы вам указать на порог, господин Как-вас-там, - заявил доктор. Всё-таки тег обладал природным талантом заводить друзей.
– Но желание клиента для меня закон. Лили, выдай этому господину всё, что он требует. Естественно, бумаги отсюда вы выносить не можете.

– Естественно, - кисло согласился Курой, принимая от смущённо улыбающейся секретарши две тоненьких папочки.

Можно было смело начинать делать выводы. Во-первых, несмотря на всё презрение, источаемое Фивом, бумаги он приготовил заранее. Впрочем, в этом факте ничего сенсационного не содержалось. А, во-вторых, сестрёнки-феечки болезненностью не отличались. Собственно, в папках лежали только отчёты о посмертном осмотре. Даже и не вскрытии.

Яте, окончательно удостоверившись, что вежливость только мешает делу, никого не спрашивая, уселся в кресло и углубился в изучение отчётов. Прислонившийся к косяку доктор Фив, ему не мешал. Ну, почти не мешал. Зато дивное виденье, с нескрываемым любопытством наблюдающее из-за конторки, раздражало.

– Позвольте, а почему вы поставили диагноз?
– пробежав глазами первый листок, и берясь за второй, поинтересовался Яте.

– Юноша, у меня совершенно нет времени растолковывать вам симптоматику, - солидно фыркнул доктор.
– Состояние сердечной мышцы, синюшность слизистых, капиллярные кровоизлияния и кожные покровы...

– Читать я умею, - Курой глянул из-под длинной чёлки на врача и тот, почему-то, замолчал.
– Вот здесь чёрным по белому написано: «увеличенные внутренние органы, как то: печень, селезёнка и поджелудочная железа». Кроме того, вы отметили образования на слизистой желудка и кишечника. И сами же предположили, что эти образования могут быть изъязвлённостью. Не совсем характерная картина для сердечного приступа.

– Послушайте, - врач явно занервничал. Хотя термин «начал злиться» описывал его состояние гораздо подробнее. Впрочем, начал-то он давно. Видимо, даже ещё не выходя из кабинета.
– Врождённые дефекты редко бывают одиночными. Чаще всего...

– А с чего вы взяли, что дефекты врождённые? Насколько я понял, эти пациентки у вас не наблюдались, - Яте небрежно швырнул папки на полированный столик красного дерева.
– Вы запрашивали документы из пансионата, где воспитывались сёстры?

– Пятый! Зачем мне это?
– левый ус доктора начал подёргиваться.
– Что, по-вашему, это может быть, как не сердечная недостаточность?

– Например, отравление, - пожал плечами Курой.

– Да как вы!..

– Кстати, под отравление можно замаскировать и апоплексический удар, - ляпнул медик, видимо, переобщавшийся с некой госпожой Каро.

– Ну всё!
– решительно заявило дивное создание, не менее решительно поднимаясь из-за своей конторки.
– Вы достаточно тут наговорили. А уж подвергать сомнениям компетентность отца я точно не позволю!

И дриада, недолго думая... схватила Яте за шиворот, таща тега из кресла. Курой подался, но скорее от удивления. Девчонки, которых от ветра качало, его с крыльца ещё не спускали. Видимо, всё действительно случается в первый раз.

– Лили! Проследи, чтобы я этого господина больше никогда не видел!
– хватаясь за сердце, проревел им вслед медицинское светило.

– Конечно, папа, - прозвенела колокольчиками дива.

– Вы слышали? Никогда не смейте больше сюда являться! Иначе я за себя не ручаюсь!
– грозно сообщила дриада, захлопывая перед носом Курой дверь.

Тегу оставалось только поздравить себя. Первый раз случился. Его вышвырнуло существо, чуть могучее цыплёнка.

***

Утро началось нестандартно. Просыпаться от стука в дверь Каро приходилось нечасто. И ещё реже к ней в семь утра ломились посыльные. С букетом серебристо-фиолетовых лилий. Тега таких и не видела никогда. Впрочем, как известно, при желании и достаточном стартовом капитале в Элизии и живого дракона добыть труда не составляет. Вот только раньше ни у кого не возникало охоты теурга впечатлять.

«Экзотические цветы для экзотической девушки, - гласил гладенький бумажный прямоугольник с золотым срезом, приложенный к букету. Между прочим, буквы тоже вывели золотом.
– И снова я извиняюсь за банальность. Работаю над расширением своего словарного запаса».

Имейся на карточке хоть слово о красоте, очаровании или прелести Каро, цветы немедленно отправились бы в мусорный ящик. Но в собственной экзотичности теге сомневаться не приходилось. Поэтому пришлось вазу искать. А поскольку такой тары в доме теурга сроду не водилось, ставить букет в молочник. И срочно собираться, так как Мастер должен был появиться с минуты на минуту.

Правда, спешка почему-то не мешала девушке блаженно улыбаться.

Рон в очередной раз продемонстрировал свою пунктуальность. А, заодно, и способность выглядеть мрачнее Яте. Особенно после того, как оборотень букет заметил. Радужное настроение теурга моментально сдулось. Но сыщик предпочёл промолчать. Жаль, конечно. Хороший скандал по утрам бодрит лучше кофе. Но Каро же ещё со вчерашнего вечера боролась за право сменить имя на Благоразумие. Просто она иногда об этом забывала.

Закладная контора папаши Олэан находилась не в самом престижном районе. Да и выглядела она не слишком презентабельно. Буквы на узкой стеклянной витрине полустёрлись, а густая ржавая решётка мешала прочитать и те, что остались. Подставки, на которых должны лежать товары, рекламирующие лавку, пустовали. Если, конечно, хозяин не торговал липкими лентами, густо облепленными трупиками прошлогодних мух, и пылью. Но когда детективы вошли внутрь, колокольчик звякнул бодро.

Но на этом вся бодрость и заканчивалась. Иначе как убогой контору назвать было сложно: темно, грязно, а пол тут, пожалуй, не мыли со времён постройки здания. Приёмщик - он же единственная живая душа - никого не стесняясь, спокойно досыпал прямо на конторке, трогательно подложив под давно небритую щёку сложенные руки.

– Уважаемый!
– Мастерс постучал костяшкой по прилавку.

– Часы и краденое золото не принимаем, - буркнул приёмщик, не спеша открывать глаза.

– То есть, краденые часы вы принимаете?
– догадалась сметливая Каро.

Парень задумчиво пошевелил бровями и всё-таки выпрямился, обеими руками причесав давно немытую шевелюру.

– Ну чего вам?
– поинтересовался он недружелюбно.

Теург проглотила желание потребовать немедленно предоставить девочек и клубничный пирог. И просто скромно опустила глазки, незаметно раскачивая амулет-линзу, прячущийся в складках подола.

– Да вот перстенёк бабушкин заложить хочу, - доверительно сообщил Рон, облокачиваясь на конторку.
– Сколько дадите?

Приёмщик скривился так, словно оборотень ему пакет дождевых червей предложил. И скрылся под прилавком. Впрочем, возился недолго. Вылез с ювелирной лупой в глазу. Самой обычной, не магической.