Пин-код для Золушки
Шрифт:
Роберт об этом знал еще лучше. Мак нашел его в соседнем зале. Тот рассматривал «Игроков в карты». Поджарый, аккуратно причесанный, в отглаженном костюме, пошитом на заказ знаменитым миланским портным Марио Пьетри, и в туфлях из змеиной кожи, он имел очень респектабельный вид. Как, впрочем, и всегда.
— Что-то они скучно играют, — тихо подкравшись сзади, сказал Мак. — Без азарта. А стоят, небось, дорого…
— Это Поль Сезанн, испорченная копия. Восемьдесят миллионов!
— С ума сойти! А неподалеку черный Мадиба любуется какой-то женщиной с мечом… Помните его?
— Нет, кто это? — невозмутимо спросил Роберт.
— Охранник шейха, он летал с нами на дирижабле.
— Да-да-да… Когда бедного Юнуса внезапно укусила змея. Надо сказать, что мне это сразу не понравилось, и со временем ощущение
— Про змею я ничего не знаю. Во всяком случае, на выставке ее не видел. А Окпару видел. Он, как и вы, большой любитель живописи. Просто родственные души! Вот и он, в соседнем зале рассматривает картины.
— Однако ты кому-то сделал комплимент, — сказал Роберт и, оторвавшись от «Игроков в карты», бросил на него холодный взгляд. — Только я не пойму, кому: ему или мне? Ты знаешь, что у меня одна из лучших коллекций картин в Соединенных Штатах? Меня такое сравнение удивляет!
— Да я не хотел тебя обидеть, дружище! Я просто сказал. И знаешь, что меня удивляет? То, что картины стоят дороже, чем дома, автомобили, ружья и женщины!
— Смотря какие женщины, — проговорил Роберт. — Ты же помнишь историю про русскую красавицу, из-за которой Афолаби не позволил взорвать вертолет? Мы потеряли на этом не меньше миллиарда долларов!
— Гм… Действительно, получается, что она стоит минимум миллиард! Кстати, здесь продается ее статуя и присутствует она сама, собственной персоной…
— Вот как? — удивился Роберт. — Откуда знаешь? Не поверю, что ты изучал каталог аукциона!
— Это мне сказал Роджер Флетчер.
— Сталелитейный король? Он что, тоже здесь?
— Да. Причем вместе с этой русской. И собирается купить ее мраморное изваяние!
— Поразительная фантасмагория! Героиня самых громких скандалов последнего времени приходит на аукцион, где продается ее воплощение… Это готовый сюжет для романа! Или голливудского блокбастера!
— Пожалуй, — согласился Мак. — Кстати, Флетчер звал нас на торги. Он сказал, что первоначальная цена статуи шестьсот тысяч долларов.
— Возможно, она того и стоит, — задумчиво сказал Роберт. — Ну, что ж, надо обязательно туда пойти!
— Зачем? — удивился Мак. — Я для приличия сказал, что мы, может быть, зайдем… Но что нам там делать?
— Ну что ты! — снисходительно похлопал его по могучему плечу Роберт. — Она была в самом центре не только скандалов, но и немыслимых богатств: вокруг нее вращались алмазные россыпи, яхта «Ориент» и дирижабль «Звезда Африки», миллиардеры Афолаби и шейх Ахмед, которые один за другим скоропостижно ушли из жизни. И тут же выясняется — ей оставлено наследство, надо только найти какой-то пин-код, чтобы завладеть куском аппетитно пахнущего пирога… А вдобавок сейчас начнутся торги скульптуры, которая уйдет не меньше чем за миллион долларов. И знаешь, что я думаю?
— Что? — спросил Мак, который потерял нить мысли Роберта и вообще ничего не понимал.
— Когда акулы разрывают кита, то пирует вся рыба в округе! Нельзя оставлять это дело в стороне! В нем много тайн, и мы наблюдаем только вершину айсберга. Чутье подсказывает, что при правильном подходе мы можем неплохо разжиться с помощью этой красавицы! Да и посмотреть на нее интересно, в конце концов! Ты когда-нибудь видел женщину ценой в миллиард долларов?
— Боюсь, что нет, — сказал Мак, для которого замысел Роберта, оформившийся в понятный эквивалент, стал проясняться. — Раз я обещал, значит, мы придем, и наш приход будет выглядеть вполне естественно!
— За что я ценю тебя, так это за аналитический ум и предусмотрительность, — усмехнулся старший компаньон. — И за умение четко выражать свои мысли!
Мак почувствовал скрытый сарказм, но пропустил его мимо сознания и кивнул. В конце концов, он зарабатывает не умом и гладкой речью… А то, чем он зарабатывает, никогда не подвергалось критике. Ни командирами в прошлой жизни, ни деловыми партнерами в нынешней.
Как ни далек был «черный леопард» от мира изобразительного искусства, но и считать его полным профаном было нельзя. Он остановился возле картины итальянца Джорджоне «Джудит» и долго рассматривал красивую девушку в неглиже, небрежно
опирающуюся на меч и удовлетворенно рассматривающую отрубленную мужскую голову, на которую наступила босой ногой…Когда он обучался во французской Академии контрразведки, где из них хотели сделать не только профессиональных, но и культурных рыцарей плаща и кинжала, если, конечно, эти качества могут сочетаться, то преподававший оперативную психологию капитан Дюран рассказывал библейскую притчу о Юдифи и ассирийском военачальнике Олоферне, осадившем ее родной город. И город бы неминуемо пал, но девушка тайком вышла за пределы крепостной стены, проникла на пир врага, влюбила в себя предводителя варваров и оказалась в его шатре, а когда Олоферн, уставший от вина и любовных утех, заснул, его же мечом отрубила ему голову… Войско оказалось деморализовано, осада была снята, и город устоял!
Для слушателей Академии контрразведки смысл этой истории состоял в том, что один разведчик способен совершить то, чего не смогла сделать целая армия, а также в том, что у Олоферна была отвратительная охрана и практически отсутствовало контрразведывательное обеспечение. Кроме того, отмечались высокие морально-волевые качества Юдифи, ее смелость, умение владеть собой, способность произвести нужное впечатление на жестокого врага, а также расправиться с ним своими руками!
Закрепляя эффект своей лекции, капитан Дюран возил слушателей в Париж, в Лувр, где показывал подлинники и копии картин на тему данного сюжета, которые имели различные варианты. На одних кровавая суть происходящего была приглажена или вообще опущена и Юдифь изображалась после совершенного подвига, когда голова Олоферна была уже отрублена, на других подробно запечатлевалась сама экзекуция…
Надо сказать, что картины Мадиба, как и другие офицеры, рассматривал не как поклонник живописи, а с точки зрения оценки охраны Олоферна и выполнения «острой акции», связанной с проникновением сквозь последнее кольцо охраны и обезглавливанием ассирийской армии не только в переносном, но и самом прямом, жестком смысле слова. В этом отношении ему почти все было понятно: виртуозная работа Юдифи позволила ей сблизиться с завоевателем и остаться с ним наедине, а это уже полдела…
Но он знал также и то, что обезглавить противника может только человек, имеющий определенные морально-волевые качества, прошедший психологическую подготовку и обладающий достаточной физической силой, а на картинах все героини не рубят мечом, а режут им, как ножом, хотя меч для этого не приспособлен, к тому же самый тупой нож острее самого острого меча из-за разницы в толщине клинков и заточке… И в этом плане самой правдоподобной была картина художницы Джентилески «Юдифь, обезглавливающая Олоферна», на которой довольно крепкая и, судя по выражению лица, маловпечатлительная женщина, вцепившись левой рукой в волосы опрокинутого на спину и удерживаемого служанкой военачальника, правой деловито перерезает ему шею. Обильно льется кровь, пачкая постель и все вокруг. Мадиба понимал, что жертва бьется, пытается вырваться, хрипит и, если еще может, отчаянно кричит… Есть два варианта этой картины, и оба напоминают столь же мастеровитую, сколь и кровавую работу забойщиков скота, они наиболее агрессивные, жестокие и отталкивающие из всех воплощений библейского сюжета о Юдифи. Как пояснял капитан Дюран, эта жестокость отражала отношение к мужчинам художницы, изнасилованной своим коллегой по цеху… Слушатели — офицеры спецслужб разных стран только осуждающе пожимали плечами: «Ну и нравы у этих живописцев!»
Все остальные работы на эту тему вызывали сомнения в реальности происходящего: у Лукаса Кранаха Старшего на картине «Юдифь с головой Олоферна» нет ни крови, ни ужаса убийства, а есть портрет хорошо одетой и вполне себе смиренной девушки с незапятнанным мечом в одной руке и отрубленной головой в другой. По мнению «леопарда», она не только не могла сделать то, что сделала Юдифь, но и упала бы в обморок при одном виде меча, а тем более головы… У Караваджо хрупкая девушка, заведомо неспособная зарезать даже курицу, отодвинувшись подальше и неестественно держа меч хватом для рубки, перепиливает горло не особо сопротивляющемуся врагу, при этом смотрит на происходящее отстраненно и испуганно, словно делает это не она, а стоящая рядом старуха с ненавидящим весь мир лицом…