Пирамида баксов

– Илья, это правда?

Демин только засопел в ответ. Светка смотрела на него, и по ней было видно – страдает. Не ожидала предательства. Когда не ожидаешь – всегда больнее.

– Мартынов предлагал этого гада в тюрьму засадить, – сообщил я Светлане. – Я сказал, что не надо никакой тюрьмы, а просто пусть он катится на все четыре стороны.

– Да, пусть катится, – эхом отозвалась Светлана.

Даже не отставка. Позорное изгнание. Увольнение с «волчьим билетом». С телевидением Демин теперь может распрощаться навсегда. Он осознал наконец, какой катастрофой завершается его карьера на телевидении.

– Да вы что! – пробормотал он растерянно. – Я все верну!

– В этом – никаких сомнений! – зло сказал я. – До копеечки!

– Обещаю!

– Причем немедленно!

– В самое ближайшее время, – вильнул Демин.

– Немедленно! Все тридцать тысяч!

– У меня пока нет…

– Это твои проблемы!

– Хорошо! – поспешно ответил Демин. – Но только давайте не будем ссориться!

Подразумевалось, что он останется в команде. Как будто это было возможно. Лично я такой возможности не видел. Светлана – тоже.

– Нет! – сказала она твердо. – Ты уйдешь! Это решено!

Демин совершенно обездвижел. Случалось, что я с ним ссорился, иногда по делу, иногда – нет, но всегда, в любых ситуациях, когда ему приходилось совсем уж туго, Светлана неизменно вставала на его защиту. Она видела все деминские недостатки, иногда и сама сердилась на него, иногда посмеивалась и беззлобно над ним подтрунивала, но все же она была ему защитницей. Как мать, которая – что бы там ни было! – непременно возьмет под защиту своего непутевого сына. Он не сын ей был, конечно, хорош сынуля, который старше матери, а все-таки что-то материнское в Светлане угадывалось. И вот она от него отрекалась. И он больше не мог рассчитывать на ее поддержку. Кажется, это сделанное им открытие потрясло его больше, чем даже учиненная мною расправа. Ему не на кого было больше рассчитывать. Это был полный крах. Конец всему. Изгнание из рая.

– Да вы что! – пробормотал Демин. – Что же вы делаете!

У него даже губы дрожали, как мне показалось.

– Хорошо! – закивал он головой часто-часто. – Я вам предъявлю все эти деньги! Прямо сейчас! Немедленно!

Он будто решился и отступать уже был не намерен. Да и некуда ему было отступать, честно говоря.

– Едем! – сказал он.

– Куда? – спросил я.

– Туда, где деньги!

– Я с вами! – быстро сказала Светлана.

То ли она думала, что я где-нибудь по дороге Демина прибью, то ли подозревала, что он со мной где-то в безлюдном переулке расправится, но наедине она не оставила бы нас ни за какие коврижки.

– Хорошо, – кивнул я. – Поедешь с нами.

Мы втроем спустились вниз. В лифте люди без стеснения таращились на потрепанного и окровавленного Демина.

– Это грим, – сообщил я. – Готовимся к съемке очередного сюжета.

– Ну надо же, как похоже! От настоящей крови не отличишь!

Демин слушал всю эту ахинею и зло сопел.

Ехать решили на его машине. Демин сел за руль.

– Это далеко? – осведомился я.

– За кудыкиной горой, – огрызнулся Демин.

Я почему-то думал, что это все в городе. Но на подъезде к Кольцевой автодороге засомневался.

– За городом, что ли? – спросил я.

– Ага. На даче.

Мы выехали из Москвы. Светлана бросала на меня красноречивые вопросительные взгляды. Я их демонстративно не замечал, поскольку и сам не знал, куда мы направляемся. Километров через пятьдесят Светлана наконец дозрела.

– Хватит! – сказала она. – Возвращаемся!

– Впереди дороги осталось меньше, чем позади, – невозмутимо отозвался Демин. – Потерпи еще немного.

Вскоре мы свернули с шоссе на неширокую асфальтированную дорогу. Указатель извещал о том, что где-то близко находится деревня. Очень скоро она и обнаружилась. Сосновый бор, через который мы ехали, вдруг закончился, и перед нами предстала небольшая, в одну-единственную улицу, деревушка. Получалось, что мы приехали. В этих краях я никогда прежде не был. И от Демина упоминаний об этой деревне не слышал.

Наша машина проехала по улице через всю деревню и остановилась на самой окраине, у новенького, с иголочки, брусового дома – двухэтажного и довольно большого.

– Приехали, – сказал Демин и первым вышел из машины.

Дом был огорожен добротным деревянным забором – досочка к досочке, ни единой щели, запах свежей краски еще витал в воздухе. Демин по-хозяйски, уверенным жестом, распахнул калитку, и мы увидели наконец обширный двор с пестрыми вкраплениями детских аттракционов, всех этих качелей – горок – каруселей, что придуманы на радость детворе.

– Вот! – объявил Демин. – Тридцать тысяч, копеечка к копеечке. Ну и своих я еще денег добавил, естественно.

Вы Ильфа и Петрова помните?

«Так вот оно где, сокровище мадам Петуховой! Вот оно! Все тут! Все сто пятьдесят тысяч рублей ноль-ноль копеек, как любил говорить Остап-Сулейман-Берта-Мария Бендер… Сокровище осталось, оно было сохранено и даже увеличилось. Его можно было потрогать руками, но нельзя было унести. Оно перешло на службу другим людям».

Эти самые «другие люди» появились очень скоро. Какая-то малышня, в количестве пяти-шести-семи душ, сразу и не сосчитаешь, писклявой стайкой выпорхнула из дверей дома, ссыпалась горохом по деревянному крыльцу и устремилась нам навстречу с истошными воплями:

– Дядя Илья приехал! Дядя Илья приехал!

Так радуются прибытию людей родных по крови либо очень близких.

Следом за ребятней из дома вышла женщина. В домашнем халате, в старомодных очках и с руками, перепачканными мукой. У нее было округлое доброе лицо, такие обычно бывают у нянечек в детских садах и у многодетных матерей, легко и без сомнений рожающих одного ребенка за другим.

– Знакомьтесь, – неуверенно произнес Демин. – Это Мария.

Это и была его пассия, оказывается! Женщина его мечты! Та, из-за которой все последнее время он отфутболивал всех прочих прелестниц! Его просто Мария!

Женщина увидела несколько подпорченную физиономию нашего Ильи, ахнула, прижала руки к груди:

– Илья!

– Ничего страшного, – буркнул Демин. – Это я с одним идиотом сцепился.

Он даже не глянул в мою сторону. А я его слова про идиота попросту пропустил мимо ушей. Потому что из дома один за другим продолжали выскакивать разновозрастные мальчишки и девчонки, и я уже не понимал, все ли они приходятся просто Марии родными детьми или это местные жители сдали своих чад под присмотр Марии на время.