Пирамида Хакера

Резко затормозив во дворе, я быстро выскочил из кабины и направился к небольшой будке у ворот, напоминавшую пункт продажи абонементных билетов на городской транспорт. Рванув на себя дверь, я вломился внутрь и застал там опешившего от случившегося молодого парня-охранника. Я выхватил пистолет и ударил его по лицу рукояткой. Он тут же „батоном“ свалился с табуретки.

– Ну, падла, жить хочешь? – заорал я.

Охранник, которого прошиб приступ безмолвия, быстро закивал головой в знак согласия. Не дав ему опомниться, я грубо схватил его за шиворот и выволок во двор. Поставив его впереди себя, я уткнулся „Макаровым“ ему в затылок и сказал:

– Быстро веди меня к Таксисту, иначе пристрелю на месте, – и дав ему пинка для ускорения процесса, быстро пошел за ним в направлении единственной двери, ведущей в здание.

Подойдя к двери, охранник нажал на кнопку звонка и отстучал на ней что-то типа „Спартак-чемпион“.

– Ну, сука, если сейчас ты меня сдал, твои мозги полетят впереди тебя на три метра, – при этих моих словах парнишку затрясло мелкой дрожью.

Через несколько секунд дверь приоткрылась, и наружу высунулась голова еще одного охранника, который щурясь всматривался в окружающую действительность. В этот вечер она оказалась для него хуже, чем он предполагал, поскольку я с размаху треснул его по башке рукояткой „Макарова“. После чего я двинул по металлической двери ногой, и она обрушилась на голову охранника, довершив таким образом работу, начатую пистолетом. Всего этого было достаточно, чтобы охранник плавно сполз вниз и вывалился перед нами на порог. Мы не очень-то вежливо обошлись с ним, протопав по нему как лошади на водопой. Через некоторое время мы вышли в коридор, в который я впервые попал из зала. Прямо по этому коридору мы устремились в кухню в которой я уже был. Миновав последнюю, я во второй раз удивил работающих там поваров, которые удивленно наблюдали за нашим шествием, на какое-то время прекратив разделку продуктов питания. После чего я заметил, что они, переглянувшись, также сосредоточенно продолжили свою работу. Видимо, господа были тщательно проинструктированы насчет того, чтобы ничему не удивляться и ничему не придавать значения, кроме вкуса приготовляемой ими пищи. Выйдя из кухни в другой коридор, мы чуть не сбив по дороге официанта, мы почесали дальше. В конце коридора мы наткнулись на металлическую дверь, у входа в которую сидел охранник. Я тут же наставил на него пистолет, прикрываясь „вратовым“ и сказал:

– Быстро стучись. Скажи Рыбаку, чтобы он открыл. Меня зовут Мареев, мне надо с ним поговорить.

Охранник посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, и потянулся к торчащему из стены диктофону с кнопкой и нажал ее:

– Тут какой-то ненормальный. Называет себя Мареевым, хочет поговорить, просит пропустить.

В диктофоне некоторое время молчали, потом сказали:

– Пропусти его.

– Он вооружен, – предупредил охранник.

– Пропусти его, – повторил голос.

Раздалось гудение, в двери что-то щелкнуло и она сама приоткрылась сантиметров на пять. Я оттолкнул стоящего передо мной „вратового“ в объятия сидевшего охранника и широко открыл дверь.

Как только я переступил порог комнаты, дверь за мной так же со щелчком автоматически закрылась, что существенно поубавило, но не устранило моей решимости. Мельком оглянув скупо обставленный кабинет, в котором кроме большого стеллажа справа от входа, закрытого на замки и мягкого дивана слева, стоял только большой письменный стол с прилегающими к нему двумя стульями для посетителей. За столом в кожаном кресле восседал хозяин кафе „Олимп“.

Это был высокий крупный мужчина, хотя и несколько сухощавый.

У него было прямая, как у атлета, осанка, скуластое бледное лицо, ямочка на подбородке, делавшая и без того суровый вид ее владельца еще более мужественным. Светлые волосы, хотя и были редкими, но были тщательны уложены. Мужчина смотрел немигающим спокойным взглядом голубых глаз. В них можно было прочитать одновременно насмешливость, настороженность и вызов. Стараясь не терять темпа, который я набрал начиная от ворот кончая входом в кабинет Рыбака, я решительно прошел к нему, засовывая пистолет, (так и не снятый с предохранителя), в карман пиджака. Подойдя к столу, я взял стул и, поставив его прямо напротив Рыбака, сел положив ногу на ногу. Ушибленная нога при этом сильно заныла.

– Моя фамилия Мареев, – сказал я дежурную фразу. – Я частный детектив, работающий по делу об убийстве Зимина.

Сегодня я пришел к вам в гости с намерением попросить вас переговорить со мной. Но к сожалению для меня обстоятельства обернулись так, что диалог наш несколько отложился из-за действий ваших людей, которые я с большой натяжкой могу назвать гостеприимными. Надеюсь, вас не пугает мой внешний вид, полагаю, что вы видели более качественные образцы работы ваших милых ребятишек. На сей раз вы зашли слишком далеко и сильно подставились. Я не знаю, специально это произошло или нет, хотели ли этого ваши соперники или нет, лично я в эту историю замешен случайно. Однако поскольку у меня после истории самое пострадавшее лицо, я и обладаю преимуществом выдвигать какие-либо условия. Я думаю, вы прекрасно понимаете, что ваша игра проиграна, и боюсь, что вам ничего не остается, как согласиться на мои требования.

После такого мощного, как мне показалось, вступления, я замолчал, чтобы перевести дух и потому что у меня заныло в затылке. Таксист прослушал мою длинную тираду, не дернув ни единым мускулом лица. Он еще несколько помедлил, потом прокашлялся, потом удобно устроился на подлокотниках своего кресла и спросил:

– Я хотел бы узнать, в чем заключается мой проигрыш и каковы ваши требования?

– Я думаю, что получение прибыли с нарушением закона является основой вашей деятельности, и нисколько не сомневаюсь в вашем профессионализме на этот счет. Но сегодня вы нарушили закон, при этом подставившись: ваши люди по вашей команде избили меня сначала в подсобном помещении, приковав к стене вместе с мясными тушами, после чего отвезли меня на Молочную поляну, продолжая со мной те же процедуры, что и здесь, с разнницей лишь в том, что там меня заставили еще и копать могилу. То ли они были уверены в своей безнаказанности, то ли их переиграли более сильные профессионалы своего дела, но их застукали на месте преступления – раз, сняли на видеокамеру – два. Таким образом, есть видеоматериалы, подтверждающие преступную деятельность ваших людей, в которых напрямую указывается на вашу причастность к этому делу. Если этим материалам дать ход, то вам в очередной раз придется поменять скромный, но уютный кабинет на еще более скромную, но совершенно неуютную камеру. Кроме этого, есть еще масса улик и свидетелей, подтверждающих преступные действия ваших сотрудников.

Служащие вам господа находятся на месте преступления на Молочной поляне.

Я сделал некоторую паузу.

– К сожалению, при задержании оказали сопротивление, что пагубно сказалось на их физическом и душевном здоровье, – при этом я сделал как можно более скорбное лицо. – И от этого они вряд ли сейчас находятся в лучшем состоянии, чем я. Это что касается первой части.

Вторая часть – требования. Вас поразит необычайная их простота и скромность. Мне просто надо, чтобы вы честно выдали мне информацию о том, что вас связывало с господином Передреевым и каковы сейчас ваши нынешние отношения.

Предваряя ваш вопрос, я хочу вам сказать, что я могу вам пообещать и только пообещать, чтобы все эти материалы не пошли дальше службы безопасности банка „Элвис“.

При последних словах Таксист слегка прищурился, отчего его лицо приняло несколько хищническое выражение. Он усмехнулся и сказал:

– Ну, думаю, я мало что потеряю.

– Значит, мои отношения с Передреевым, – вздохнул он, глядя в сторону, и начал свой рассказ. – Я думаю, что вы достаточно о них знаете. Расскажу лишь о самой сути. Когда Передрей сидел на своем заводишке, то я со своей бригадой были для него, как сейчас говорят, „крышей“. Потом по мере роста его политического капитала мы стали как бы его охраной, а он в свою очердь обеспечивал нам крышу. Поскольку у меня лучше получался бизнес, а у него сложилось с политикой, то он постоянно нырял ко мне в карман за бабками, а я ездил к нему решать организационные вопросы. Позже, когда он стал заметной фигурой с претензией на многое, Пашка стал чураться общения со старыми друзьями. Хотя бабки брать не перестал. Когда я просек это дело, я, предвидя возможные сложности, как это говорят юристы, формализовал наши отношения. Я по-прежнему давал ему конверты с бабуськами, но суммы значительно уменьшил. А поскольку потребности Пашки не уменьшались, ему стало явно не хватать. Когда ему наконец захотелось купить себе новую тачку и превратить дачку в загородный дом, он опять обратился ко мне за деньгами. Я предложил ему подписать договор, на основе которого я выдаю ему кредит на строительство дачи и покупаю ему также в кредит приглянувшуюся ему „седьмую“ бэ-эм-вэшку. Он не задумываясь согласился, только фыркнув при моих словах, настолько он был уверен в себе. Возможно, он и выплачивал или отрабатывал бы мне постепенно эти суммы, если бы его вконец не попутал бес. Серега Мавроди в Москве открыл свою лотерейку для дураков, так они здесь как с ума посходили все! Казалось бы, солидные люди: директора, банкиры, политики, мать их за ногу! Как последние идиоты побежали за акциями, многие из них с заемными деньгами помочь Сереге материально. Я тогда еще поразился, сколько дураков в этих высоких структурах... Ладно, простого лоха кинуть можно легко, он дальше своего станка не видит, но эти-то должны были знать чем это кончится! Ну, может, кто поумней был, поначалу поиграли, да и будя – бабки вынули вовремя. А те, кто пожаднее, или попозже начали? Среди них и Пашка мой оказался. Он лохом конкретным оказался, все денежки просрал!

Он даже запил с горя на два дня, что с ним редко бывает, потому что в плане выпивки и баб он очень умерен. Когда он проспался, я к нему и подкатил с вопросом: „Как, мол, с кредитом, с договором дело будет обстоять?“ А он в сердцах меня по фене покрыл, сказал, чтобы я не лез в его дела, что он сам все решит. Дела-то его, а бабки-то мои!! Ну, вообщем, полаялись мы с ним изрядно тогда. На этом дело не закончилось. Он, похоже, решил воспользоваться нашей ссорой и перестал со мной разговаривать, чего я себе позволить никак не мог, так как сумма долга была слишком кругленькая.

– Какая? – поинтересовался я.

– Считайте сами – новый БМВ седьмой модели плюс почти столько же для реконструкции дачи со всеми пристройками, отоплениями и газопроводами...

– Да, – задумчиво сказал я. – Серьезные аппетиты у господина Передреева. – И что?

– Говорил, что сам меня найдет, если понадоблюсь. Я ему одну стрелку назначил, другую. Но сколько же терпеть можно?

Я ему ребят на дом и послал... Хотя бы БМВ отдал...

Но Пашка уперся: не могу, не отдам, говорит – машина для работы нужна. Тут я понял, что меня кинули: денег у Пашки нет, и хотя он к тому моменту имел еще несколько источников, для которых был политической крышей, но видимо и они не могли покрыть тех денег, которые Пашка просерил на „мавродиках“. Остался я с одним договором, который документ хотя и официальный, но я на суды полжизни бы потратил, требуя с Пашки деньги. Но политический капитал попортить ему мог бы вполне, дав этой бумаге ход. Но я все же решил пойти на мировую, попробовать договориться – все же бывшие кореша какие-никакие были. Пригласил его в кафе на беседу, сказал, что особого зла не таю. Пашка опять пришел как фон-барон. Я к нему со всей душой, а он всей своей грязной жопой... Сука позорная... То ли он со страха, что я договору ход могу дать, то ли совсем оборзел, но разговаривал он со мной как с последним фраером. Ну, я и не выдержал: встал из-за стола, сказал ребятам, что в зале хулиганят и надо провести профилактическую беседу. Ребята все же перестарались – морду ему набили нехило. Скандал замять сразу не удалось, приехала ментура, допросы, расспросы... Но и разгореться скандалу сильно не дали. Похоже, Пашка обратился к высоким покровителям, к самым высоким в области... Мол, бандиты наезжают, деньги требуют ни за что ни про что. Буквально через два дня объявляется ко мне некто Зимин: о нем нынче модно говорить, его пришили недавно. И говорит мне, что я, Рыбак, должен от Передреева отвязаться, так как он человек перспективный, подающий надежды... Я спрашиваю, кто же мне бабульки компенсирует? Я ему говорю, что я этого так не оставлю. А он – оставишь, еще как оставишь – и папочку передо мной кладет на стол. А в папочке компромат на меня. Я глянул на пару листов и обомлел: там такое написано... вообщем, серьезные документы... Как они их нарыли – непонятно. Я гэбэ всегда побаивался, а этот из них, бывший... Я ему говорю – и что теперь? Он и говорит: „Давай сюда договор, через неделю тебе все вернут, конечно, без процентов“. На этом мы и расстались. И ты знаешь, не обманул – через два дня из банка „Элвис“ на одну из моих фирм пришел перевод, за организацию банкетов и презентаций в моих общепитовских точках. Правда, давал деньги я наликом, а получил безналом, но я и не чаял вообще что-либо вернуть.