Пиранья против воров
Шрифт:
– А вот тут открывается простор для дискуссий, – сказал Мазур. – Возможно, они вовсе не собирались проявлять излишнюю гуманность по отношению к нам о б о и м. Им нужен был кто-то один – и настолько, что на всякий случай они бережнейшим образом относились к обоим, чтобы, не дай бог, ненароком не зацепить свое сокровище... И чем больше я думаю, тем укрепляюсь в мысли, что им нужна была Тамара, а не я. Кто я такой, они могли вообще не знать... Резонно?
– Резонно.
– Вот видите. Можно неудобный вопрос? Как бы вы себя повели, если бы ее кто-нибудь похитил и начал вас шантажировать? Я не из пустого любопытства интересуюсь – просчитываю версии и варианты...
Гвоздь напряженно молчал, опустив глаза, его лицо казалось сейчас вовсе уж худым, обтянутым
– Хотите правду? – глухо спросил он. – Я не могу сейчас, пока все это – чистейшей воды теория, ответить конкретно. Не знаю... На меня т а к и м вот образом еще никогда не давили...
– Ага, – сказал Мазур. – А значит, и запускать такой ф о к у с было бы рискованно. Коли неизвестны ваши реакции на подобный поворот событий.
– Вы сами себе противоречите. Только что говорили, что о б ъ е к т о м была Томка...
– Возможно, тут и есть противоречия, – сказал Мазур. – Ну, а что прикажете делать, если я пока что топчусь на месте? В глухом тупике...
На самом деле он не ощущал себя в тупике. Брезжили кое-какие идеи и соображения – но такова уж эта игра, что козыри следует приберечь для собственного употребления...
– Кстати, о тупиках. Ларка рвется с вами поговорить о чем-то немаловажном. Дело ваше, используйте любую возможность... но, повторяю, в Ларкины «откровения» я не верю нисколечко. Где о н а могла бы что-то полезное выкопать? Но вы все равно езжайте к ней, поговорите, успокойте...
– Обязательно, – кивнул Мазур. – Прямо отсюда, а?
Следовало использовать любую возможность вырваться на вольный воздух – потому что через несколько часов Михась должен был выйти на связь, чем черт не шутит, вдруг да и удалось что-то накопать...
– Да, вот еще... – сказал Мазур, кивнув наплотно прикрытую дверь в соседнюю комнату, где дисциплинированно отсиживалась Тома. – К ней нужно бы приставить добрую охрану...
– Я и сам догадываюсь, – фыркнул Гвоздь. – Там, внизу, уже сидит в машине пара-тройка толковых мальчиков... Хотя... Домик этот сам по себе – нехилая крепость. Две трети жильцов – с в о и, а остальные – чиновные и сановные, охрана отличная, проколов пока что не было.
– Если мне понадобится побеседовать с ихним главным, устроите?
– Да без малейших вопросов. А зачем?
– Сам не знаю, – пожал плечами Мазур. – Иногда полезно копить и копить информацию, наваливать кучу, чтобы потом, тщательно все это просеяв... Кстати, мне нужна машина. Нынче же. Как говорится, к подъезду. Котовского нет, преемника вы ему пока что не назначили, а в общественном транспорте мне как-то неуютно...
– И правильно, – кивнул Гвоздь. – Я сейчас распоряжусь. Подгонят к подъезду что-нибудь незаметное, но надежное...
Он вынул один из своих мобильников, набрал номер и начал неторопливый разговор, явно шифрованный. Мазур отвернулся к телевизору, сделал звук чуть погромче – на экране возникла картинка здешних криминальных новостей. Сейчас, в его положении, была какая-то грустная пикантность в лицезрении того, что непосвященные телевизионщики полагали с е р ь е з н ы м и криминальными сенсациями...
Ага. Сенсация не ошеломительная, но, безусловно, печальная. Милицейские машины, люди в форме, короткий кусок черной полиэтиленовой пленки, из-под которого чуть ли не на всю длину видны обнаженные женские ножки, по которым и елозит с медлительным садизмом объектив. Спеша порадовать сограждан очередной чернухой, до которой он, вот счастье-то, первым дорвался, юный репортерчик с наигранным ужасом вещает в камеру: судя по всему, в городе объявился очередной маньяк, бедная студентка безжалостно убита, лицо изуродовано до полной неузнаваемости, все пальцы на руках отрезаны, а вокруг шеи обмотан дешевенький мужской галстук в полосочку... Печально. Вот только по азартно-горделивой рожице юнца видно, что его эта смерть нисколечко не трогает, а восхищает в первую очередь собственная оборотистость: первым примчался, щенок дешевый, первым в прямой эфир вякнул...
– Готово, – сказал Гвоздь, глядя на экран через его плечо. – Что там за пакость?
– Очередной
маньяк, – сказал Мазур угрюмо. – Студентка, все пальцы отрезаны...– Вешать бы на площади... Так вот, ребята сейчас подгонят «волжанку», пользуйтесь. Езжайте к Ларке. А я буду звонить в аэропорт, нужно самолет отозвать...
– Подождите, – сказал Мазур.
– Думаете...
– Да ничего я не думаю. Просто... Всегда лучше подержать противника в неведении. Сообщите им, что мы с Тамарой – еще в городе, когда объявимся – неизвестно. Пусть дожидаются, до упора. – Он посмотрел собеседнику в глаза. – Николай Фомич, господин Гвоздь, давайте рассуждать, как взрослые люди... У вас где-то определенно утечка. Очень уж невероятное совпадение стряслось – только вы решили привезти Тамару, как тут же на нас в тайге налетели... Верите вы в такие совпадения?
– Не особенно, – неохотно признался Гвоздь.
– Вот видите. Если о н и нас и в самом деле потеряли после того, как мы ушли от старушки, пусть думают, что мы там и отсиживаемся...
...Судя по солидному возрасту кирпичной пятиэтажки, в былые времена в этом помещении, занимавшем примерно четверть первого этажа, располагалось что-то вроде столовой или обыкновенного магазинчика, где упрямо и привычно топтал друг друга в длинной очереди за колбасой многотерпеливый сибирский люд. Потом появились новые хозяева, заменили советские стеклянные стены импортными тонированными, облагородили крылечко хорошим кирпичом и панелями под мрамор, приладили изящные кованые перила и повесили красивую вывеску «Картинная галерея „Сибирия-Арт“» – и у очаровательной женщины Ларисы, ухоженной игрушечки г-на Гвоздя, появилась своя собственная игрушка, позволяющая и от сытого, но скучного домашнего затворничества избавиться, и чувствовать себя как бы при деле, в отличие от прочих клуш в брильянтах, забросивших свои дипломы в пыльный угол...
«Волгу» он оставил метрах в двухстах отсюда и в маленький храм искусств шел пешком. Поднялся по ступенькам, бережно отворил дверь из матового стекла. Над головой мелодично блямкнул колокольчик.
В большом зале продуманно размещены картины и скульптуры – светло-серые стены и постаменты, хитроумные подсветки, витрина с надписью, гласящей, что данные ювелирные изделия являются эксклюзивными. Не пожалел денежек г-н Гвоздь, сразу видно... А вот зрителей-покупателей что-то не наблюдается, тишина полная. Ну, ведь не ради вульгарной прибыли затеяно...
Симпатичная серьезная девочка, одетая подобающе строго – ни мини-юбки, ни вульгарного выреза – шагнула ему навстречу и с ослепительной улыбкой поинтересовалась:
– Вас интересует что-то конкретное?
– Пожалуй, – сказал Мазур ей в тон, с подобающей светскостью. – Лариса Игоревна назначила мне встречу...
– Прошу сюда.
Мазур открыл указанную дверь в глубине зала – и оказался в довольно большой комнате, где п р о д у м а н н о расположились двое индивидуумов в костюмах и галстуках, каждый с характерной опухолью под левой подмышкой расстегнутого пиджака. Ладонь того, что восседал у стола, как-то очень уж многозначительно касалась торца столешницы – спорить можно, при нажатии кнопки там тут же откидывается д о с т о ч к а, а за ней покоится какая-нибудь неплохая трещотка для ближнего боя. Ну что ж, очаровательная игрушка под надежной охраной...
Они таращились на Мазура не то чтобы враждебно – попросту как на живой объект, который может потребоваться в любой миг перевести в качественно иную категорию. А коли так, то и эмоции тратить на возможного жмурика как-то нерационально...
Мазур посмотрел на них равнодушно, как на мебель, поднял бровь, искренне надеясь, что это у него получилось светски.
– Порядок, – сказал второму тот, что держал лапу на столешнице. – Это генерал, про него указание было... Проходите.
– Кажется, моя скромная персона среди вас, ребятки, пользуется некоторой известностью... – сказал Мазур. – Орлы боевые, вы кто? От Хлынова или от Котовского? Вас не предупреждали, что на мои вопросы полагается отвечать?