Пират.Дилогия

Инспирированные хитрым Громовым доносы попали к царю первыми – уж об этом капитанкомандор позаботился сразу же, как только судно ошвартовалось у пристани СанктПитерБурха. Отправил бумаги с нарочным, а уж потом, выкупавшись в Неве и приодевшись, отправился на доклад к государю, с чувством глубокого удовлетворения пропустив мимо себя вышибленного с крыльца летнего царского дворца Важнова Антипку, жалостливо вопящего и державшегося за левое ухо. Видать, сам царь приласкал – запросто!

А вот капитанкомандора Петр Алексеевич принял очень даже милостиво:

– А! Андрюша! Видел, видел фрегат… Ну давай, рассказывай про свои подвиги, а заодно… – тут царь както нехорошо прищурился, и круглое, похожее на котовью морду, лицо его исказилось внезапно нашедшей злобой. А голос… голосто как загремел!

– А заодно поведай, Андрюш, с чего это ты обывателей свейских тако возлюбил?

И этому вопросу капитанкомандор ничуточки не удивился, давно к нему был готов и ответ вовремя продумал – слава богу, время на обратном пути имелось в избытке:

– Не свеев я возлюбил, ваше величество государь Петр Алексеевич, а людей своих поберег: одно дело, когда чужой флот торговые склады грабит – обывателито их, может, и сами б пограбили с большим удовольствием, и совсем другое дело, ежели начинают врываться в дома. Тогда против нас не только гарнизон, но весь город будет.

– Что ж, – царь неожиданно расхохотался и хлопнул Громова по плечу. – Хитер ты, Андрюша, и рассуждаешь здраво. Только замашкито свои южные брось! Это у тебя там, в теплых морях, люди на счет шли, а здесь, брат, Россия – людишек жалеть нечего, бабы ишшо нарожают! Усек?

– Усек, Петр Алексеевич.

– Ну и молодец. Жалую тебя шубой со своего плеча и золотыми аглицкими часами – поставь их на пол, владей!

– Благодарю, ваше величество, поистине царский подарок!

– Владей, – Петр Алексеевич милостиво махнул рукой и напомнил: – О шаутбенахтстве твоем после поговорим. Да! На ассамблею сегодня вечерком к Меншикову приходи, да не один – с молодой супругой, она у тебя, говорят, красавица с земли гишпанской?

– Ну да, оттуда, из Барселоны.

Сдержанно отозвавшись, Андрей отвесил глубокий поклон и удалился, простившись с государем до вечера.

Царская шуба оказалась, хоть и покрыта золотистой парчою, да изрядно трачена молью, а часы были сломаны, что, впрочем, ничуть их красоты и изысканности не умаляло.

– Ничего, починим, – смеялась Бьянка. – А и не починим, так пусть просто так стоят. Главное, не подарки, а милость государя. Кстати, милый, знаешь, у нас тут рядом, на набережной знакомое судно ошвартовалось – то самое, зеленое, с ромашками! Ну что в Ригу с нами шло, помнишь?

– А, «Белая ромашка», – Андрей тоже рассмеялся. – Ирландская торговая шхуна… в смысле – английская, но капитан – ирландец.

Вечером, на ассамблее, приставучий, как клейкая лента – скотч, – Меншиков пил с Бьянкой на брудершафт, так что Громову сильно захотелось разбить «светлейшему князю» морду, впрочем, тот быстро переключился на какуюто графиню с огромной – арбузами – грудью и вычурной прической в виде парусного корабля. Не прическа, а настоящее произведение искусства, сотворенное на клею, крахмале и пудре с мукою… правда, Андрей затруднялся себе представить – как можно с такой прической спать? Да и вообще, блох там и вшей – видимоневидимо, никакие мехаблохоловки не помогают, да и не почесаться никак – паруса мешают! Впрочем, красота требует жертв, что графиня доказывала своим стойким поведением – изящно танцевать с таким сооружением на голове тоже было проблематично, а сия гламурная красавица не пропускала ни одного танца, напропалую флиртуя и с Менщиковым, и с самим государем, всерьез вознамерившимся услать «светлейшего» куданибудь подальше, тем более и повод был – Карл Двенадцатый, просидев около года в Польше, наконец, двинул свои войска на восток – явно против России.

– На свою погибель, – тяпнув водки, Громов громко хохотал, положив локти на стол. – Ох, наваляем мы им под Полтавой, ох и наваляем! Бокато намнем!

– Вот это правильные мысли! – усевшись рядом, одобрительно рассмеялся Петр. – Давайка, Андрюша, за наши будущие победы и выпьем! Эй, все слышали? За будущие и настоящие российские виктории! Виват!

Супруги вернулись домой поздно, к утру, Громов без сил упал на постель, не раздеваясь, только что и смог снять туфли, Бьянка же – все же не водку пьянствовала, а вино, – распахнув окно, долго смотрела на луну, сиявшую в темном августовском небе, дувший с Невы ветер трепал ее распущенные по плечам волосы, а на тонкой шее баронессы поблескивал висевший на цепочке кулон из нержавеющей стали – Богоматерь Тихвинская, подарок Андрея.

– Голова, милый, не болит? – обернулась юная женушка.

Громов вздохнул:

– Да не знаю. Завтра поглядим. А сейчас – спать.

Спать… А вот Бьянку, наоборот, изрядно тянуло поговорить, пообщаться, пусть даже и с разбуженным грумом Томом, если уж родной супруг твердо намеревается спать, не реагируя даже на соблазнительно обнаженное плечико.

– Милый, помнишь, ты меня просил какнибудь подругому «Барона Рохо» назвать? Так я придумала… Эй, эй, ну не спи же!

– Да слышу я, зая. И что ж ты придумала? Надеюсь, не яхта «Беда» и не «Черная Каракатица»?

– Сам ты каракатица! – девушка обиженно отвернулась, впрочем, дулась недолго, а, мечтательно глядя на луну, прошептала:

– Назовем наш корабль – «БьюикСкайларк»!

– Какккак? – Громову неожиданно заикалось.

– «БьюикСкайларк»! Такой красивый темноголубой кабриолет пятьдесят четвертого года, – Бьянка томно вздохнула. – Мы такой както брали напрокат, с Линой. Весь блестит, сиденья – мягкиемягкие, и такой же мягкий ход. А скорость! И ничего впереди, у ног, не торчит, ничего переключать не надо…

– Коробкаавтомат, – машинально промолвил Андрей.

– Какая еще коробка?

– Трансмиссия, говорю автоматическая… Две педали. А вообще – машинка недешевая. Хоть и красивая, согласен. Да в пятидесятые все тачки красивыми были, а потом пошли одни «дровяные баржи», без страха не взглянешь.

– Так тебе, милый, не нравится?

Шелковая ночная рубашка сползла с плеча девушки, обнажив пленительно вздымающуюся грудь, такую упругую, теплую… зовущую…

– Ну почему же не нравится? – теряя остатки сна, молодой человек поласкал грудь рукою, – «Скайларк» так «Скайларк». Ничуть не хуже, чем «Красный Барон», так что – пусть будет.

Шелковая рубашечка уже сползла до пояса, и капитанкомандор, погладив жену по животику, нежно поцеловал темную ямочку пупка и быстро сбросил одежду…

– Ах, милый… Ах… А ко мне Меншиков так приставал… Ах…

Примерно через неделю, во время которой не произошло ничего маломальски важного, не считая торжественного переименования «Красного Барона» в «Скайларк» (не в «Бьюик» – и то ладно!), царь Петр Алексеевич, исходя из полученных известий о пришедших в нехорошее движение шведских войсках, немедленно отослал царевича Алексея (которому в то время, до появления «наследника» от Екатерины, очень даже доверял, поручая, без всяких опасений самые важные дела) в Москву для возведения дополнительных укреплений на случай нападения Карла, сам же с ближайшими сподвижниками отъехал ненадолго в Лодейное Поле, а затем – в Олонец, проверить, как идут дела на верфях, чтоб, в случае чего, поотечески грозно подбодрить корабельщиков.