Пират.Дилогия
Шрифт:
Сокровища сразу же перенесли на корабль под счастливым взором юной рыжеволосой красавицы.
– Мы согласны отдать треть, господин капитан. Ах, какие здесь были алмазы, изумруды, сапфиры! Все – красоты неописуемой… Увы… Надо срочно изловить того гада, что их украл!
– Бог даст, изловим…
Громов был настолько рад тому, что с Бьянкой – и Томом с юнгой Лесли – ничего плохого не случилось, что совершенно не забивал себе голову какимито там дурацкими сокровищами, чертто с ними, любимая супруга – вот истинное сокровище,
Над головой вдруг сверкнула молния, ударил гром – за всеми делами никто и не заметил, как к вечеру собрались тучи.
– Все на корабль! – быстро приказал Громов. – Уходим.
Снявшись с якоря, «Скайларк» поплыл по течению, озаряемый синими сполохами молний. Курляндский лекарь Генрих крестился, озабоченно поглядывая на огромную грозовую тучу, застившую половину неба.
– Может быть, зря мы отплыли?
О нет, не зря! Андрей улыбнулся – он точно знал, что не зря. И юная баронесса – знала, поглядывая на грозу и искоса бросая взгляды на мужа. Стояла у фальшборта, болтала о чемто с Камиллой. Капитанкомандор прислушался…
– Здесь вот, на месте разрушенного города мы их и нашли. Сундуки с драгоценностями и пиастрами!
Господи… опять эти тупые сокровища! Все бабло поганое… Поизящнеето тему не могли найти?
– …как раз на том самом месте, где раньше стоял дом моего приемного отца…
Хм… дом отца? Чьего отца?
– Дада, милая подруженька, мой приемный отец – знаменитый капитан Генри Эвери, он же – Длинный Бен… и он же – Геннадий Амонин, русский швед из Ниена. То есть – шведский русский.
Услыхав такое, Андрей навострил уши, уже не обращая внимания на грозу – интересно! Ну надо же – знаменитый багамский пират, оказывается, из Ниена, города на Охтереке! Впрочем, ничего удивительного – разрушенный по велению Петра Ниен лет пятнадцатьдвадцать назад был крупным торговым портом, ничуть не хуже какогонибудь Портсмута или Гавра!
– Отец покинул родину давно, лет двадцать назад – какаято неприглядная история с займами и сгоревшими складами. Позвал с собой друзей, они скинулись, купили корабль и отправились в Африку за рабами. Потом – в Америку: продать невольников и поправить свои дела, так делали многие… Ну дальше ты знаешь, милая Бьянка… Каперский патент, пиратская флотилия, снова Африка, Красное море – и два огромных индийских корабля, набитых неисчислимыми сокровищами – «ФатехМохамед» и «Гангсвэй». Потом отец вынужден был бежать. Сначала – в Ирландию, затем – домой, сюда, в Ниен… Умер незадолго до осады города русским царем. Знаешь, милая, мой приемный отец давно расстался с матерью – он встретил ее в Нассау, а меня никогда не любил… но вот ближе к старости, похоже, какието чувства все же шевельнулись в его душе. Отец оставлял знаки, наверное – для меня.
– Шахматные фигурки?
– Они… А в Ирландии он прямо указал, куда отправился – в Ниен, на родину, на покой. Сказал
об этом владельцу одной портовой таверны в Дублине. Оставил ему фигурку – красного слоника – да велел держать на видном месте.Покосившись на тучу, Громов презрительно сплюнул за борт – сокровища, фигурки – вроде взрослые люди, а устраивают какойто цирк! Не лучше ли было бы сразу приемной дочке хоть чтото оставить? Или только на пути в Ирландию совесть заела?
– Еще до того, как в Нассау стали прижимать всех, связанных с капитаном Эвери, мы с матерью уехали в Каролину, – между тем продолжала Камилла. – Помог бывший губернатор, он тоже бежал туда. И дядюшка Сэм! Да, он мой двоюродный дядя… и много чего знал про Длинного Бена. Сам искал сокровища, мне ничего не говорил, но я за ним следила, я же не дура. Особенно там, на НьюПровиденс. Мы почти разом напали на след, и я все время боялась вдруг встретить дядю в Ирландии или даже здесь, в СанктПитерБурхе. Не встретила… – девушка неожиданно вздохнула. – Значит, уж нет дядюшки Сэма в живых.
– А как вы добрались сюда? – поинтересовалась Бьянка. – На «Белой ромашке»?
– На ней… Мы видели «Красный Барон» в море. Узнали. И прятались, не выходили на палубу… дураки!
Опять блеснула молния, ударил ливень…
– Мост!!! – с ужасом закричал с носа юнга Лесли Смит.
– Какой к черту, мост? – удивился стоявший за штурвалом шкипер. – Не было тут никакого моста.
– Да мост же, говорю вам! – юнга снова закричал, на этот раз уже куда громче.
И какой же тут может быть мост?
Схватившись за фальшборт, Андрей всмотрелся вперед…
Ну как это какой?
Литейный, вот какой!
А вон и Арсенальная набережная, мчащиеся в грозу автомобили, знаменитые Кресты…
– Спустить все паруса! – волнуясь, скомандовал Громов. – Бросить якорь! Бьянка, милая… – подбежав к жене, капитанкомандор протянул руку. – Нам пора в шлюпку. Идем!
Баронесса бросила на супруга недоуменный взгляд… красивое, с тонкими аристократическими чертами лицо ее вдруг озарилось улыбкой:
– Идем! Думаешь, на этот раз все получится?
– Ну вот же он, мост! – прыгнув в привязанную за кормой шлюпку, Андрей принял на руки жену. – Вон и Кресты…
– Какие кресты?
– Эй, эй! – свесившись с кормы, заволновалась Камилла. – Вы куда это? Эй!
– Да есть еще дела… – отрубив шпагой швартовочный конец, капитанкомандор взялся за весла. – Смотри, смотри, милая! Видишь, там, на набережной – машины, авто! Ктото кажется, мечтал о «БьюикеСкайларке», нет?
– Дада! – радостно заулыбалась Бьянка. – Кабриолет пятьдесят четвертого года, ага!
Сверкнула молния… Радостно – словно пропуск в новую жизнь.
Громов заулыбался довольно, как, наверное, никогда прежде:
– Коробкаавтомат, милая!
– Точно! И обитые синим, бархатом сиденья…