Пират

— Сейчас это не имеет отношения к делу. Мы собрались не ради дискуссий, генерал. Мы здесь ждем вашей оценки ситуации в данный момент.

— С тем, чтобы проигнорировать эту оценку так же, как вы сделали в прошлый раз, — продолжил Бен Эзра с откровенным сарказмом. В глазах Эшнева он заметил обиду и виновато добавил: — Прости, дружище. Я забыл, что для тебя все еще горше, чем для меня.

Эшнев промолчал.

Бен Эзра посмотрел через стол на американцев.

— Тоскливо жить на старости лет, — сказал он.

За столом все молчали.

— Не откажите в любезности, господа, ответить на один мой вопрос, — снова заговорил Бен Эзра. — Скажите, для чего вы собрались на это совещание? Ведь вам должно быть так же очевидно, как и мне, что ничего из совещания не получится, ничто не может быть изменено, ничего не может быть сделано.

— Это не верно, генерал Бен Эзра, — быстро возразил полковник Уэйгрин. — Мы питаем высочайшее уважение к вашему мнению и идеям.

Бен Эзра улыбался.

— А я — к вашим. Если б я еще мог их понимать… Я так до сих пор и не могу уразуметь — то ли вы нас любите, то ли ненавидите.

Эшнев еще раз попытался вернуть совещание в прежнюю колею.

— Вы получили досье на Аль Фея?

— Да, — ответил Бен Эзра.

— Какие сделали из него выводы?

— Если бы арабы отличались смекалкой, они распустили бы свои армии, подыскали еще троих, как он, и завоевали бы мир без единого выстрела.

— Каким образом можно это сделать? — спросил Хэррис удивленно.

Бен Эзра позволил себе улыбнуться.

— Довольно просто. Они купили бы весь мир.

Никто не засмеялся.

— Война уже проиграна, вы это знаете, — сказал старик.

— Что вы хотите сказать? — спросил Уэйгрин. — Она еще не кончена. Израильтяне продвигаются в Египет и Сирию. Садат уже заговорил о мире. Он знает, когда он продулся.

— Он знает, когда он победил, — сухо поправил Бен Эзра. — Единственное, что он хотел сделать, это восстановить гордость арабов. Он этого добился. Арабские солдаты сражались храбро. Их честь была восстановлена. Это и было то, что ему требовалось… Мы могли бы эту войну выиграть, но все зависит от того, сколько вы нам дадите на это времени.

— Я не совсем понял смысл, — сказал Хэррис.

— Нам требуется еще две недели, — пояснил Бен Эзра. — Египет уже не имеет значения. Мы должны обойти Каир, частично оккупировать Ливию и взять Сирию. Если мы это сделаем, мы переломим хребет угрозе нефтяной блокады; если же нет, тогда наша изоляция будет лишь вопросом времени.

— Что требуется от нас в смысле предоставления вам времени? — спросил Хэррис. — Россия готова выступить с требованием прекращения огня.

Бен Эзра посмотрел на него.

— Нельзя же быть таким глупым. — Он грустно покачал головой. — А где была Россия, когда успех был на стороне арабов? Пытались защитить нас требованием прекращения огня? Нет! Они помалкивали, покуда не наступил перелом в ходе сражений. А теперь они хотят прекращением огня закрепить их успехи. Арабы получили в свое распоряжение оружие сильнее любого другого, оружие, о котором только могли мечтать — эмбарго на нефть. Оно может остановить Запад надежней и скорей, чем атомная бомба.

Если под нашим контролем окажутся нефтепромыслы Ливии и нефтепроводы Сирии, затея с эмбарго лопнет. Если бы потребовалось, мы смогли бы снабжать нефтью весь мир. Иран прочно стоит в западном лагере, Иордания переметнулась бы в два счета, и угроза миновала бы…

Если же мы не сделаем этого, вся мировая экономика может покатиться кувырком. Арабы расколют мир. В трещину сразу же вскочит Франция и развалит европейскую антанту. Япония будет вынуждена подлаживаться к арабам, потому что восемьдесят процентов нефти получает от них. И мало-помалу арабы отвратят от нас все страны мирового сообщества. И я не могу их винить за это, потому что собственное спасение для них так же важно, как наше для нас.

— Если вы перенесете войну в Ливию и Сирию, Россия может пойти на интервенцию, — заметил Хэррис.

— Сомневаюсь, — возразил Бен Эзра. — Конфронтации они боятся не меньше вашего.

— Это — ваше мнение, — холодно поправил Хэррис.

— Верно, — отозвался старик. — Так вот: если бы ваш мистер Киссинджер малость потянул время, мы смогли бы завершить дело.

Хэррис посмотрел на Эшнева.

— К счастью, это не политика вашего правительства.

Эшнев неохотно кивнул.

— Что верно, то верно.

Хэррис снова обратился к Бен Эзре.

— Идея соглашения о прекращении огня через два дня принадлежит мистеру Киссинджеру.

— Мои поздравления мистеру Киссинджеру, — язвительно откликнулся Бен Эзра. — Он вполне может прослыть Невилем Чемберленом семидесятых.

— Я полагаю, эта дискуссия выходит за рамки повестки дня данного совещания, — жестко сказал Хэррис. — И должна бы проходить на более высоком уровне. В данный момент нас больше интересует, что мы можем предпринять в отношении Аль Фея.

— Я не думаю, — ответил ему Бен Эзра, — что у нас есть иные возможности воздействия на него, кроме как молиться, чтобы он продолжал противостоять нажиму со стороны левых и придерживался, насколько сможет, среднего курса. Разумеется, он не заинтересован в том, чтобы свои богатства и власть поставить на службу народным массам в большей мере, нежели любой из богатых шейхов. Но все они идут по чрезвычайно узкой тропе. Сколь долго они на ней удержатся, можно только гадать. — Он обратился к Эшневу: — Вы располагаете дополнительной информацией о нем после начала войны?

— Сведений очень мало, — ответил Эшнев. — Плохо обстоят дела со связью. Аль Фей перед началом конфликта был отозван домой, где и продолжает находиться по сей день. Нам известно, что он намерен возглавить объединенный комитет по инвестициям всех нефтепроизводящих стран, но переговоры, непосредственно относящиеся к нефтяной политике, должны состояться в объединенном комитете министров иностранных дел этих стран. Они продолжают относиться с большой осторожностью к отделению вопросов экспорта нефти как политического инструмента от использования денег, получаемых ими от торговли ею. На уровне внутриполитическом они упор делают не на прибылях от нефти, а на новой тактике: «Нефть за справедливость».

— Как по-вашему, он может иметь какое-то влияние на нефтяную политику? — спросил Хэррис.

— Поначалу — очень небольшое, — сказал Эшнев. — Потом, в дальнейшем оно увеличится, когда они обнаружат, что ослабление или крах мировой экономики приведут только к потере их собственных капиталовложений. Я полагаю, что Аль Фей с его принцем разобрались в перспективе событий, и как раз это явилось причиной того, что он возглавил упомянутый комитет, а вовсе не его личные политические амбиции. Благодаря своей репутации человека, стоящего вне политики, он будет находиться в благоприятной позиции при ведении переговоров с любой стороной.