Пиратское солнце

Семпетерна ухмыльнулся.

— А вас там сколько? Двести? Навалитесь на них!

Пол затрясся, и попaдало еще больше штукатурки. Появился еще один гвардеец и Чейсон услышал: «…отрезали остальных наших!» Он кивнул сам себе.

— «Разрыв» стреляет из своих тяжелых орудий по крыльям, окружающим этот зал, — сказал он Кормчему. — Они изолировали вас здесь. Не думаю, чтобы у вас было двести человек, чтобы справиться с экипажем «Разрыва».

У Семпетерны впервые показались признаки неподдельного беспокойства. Он повернулся к своему начальнику стражи.

— Ваше высочество, лодочные причалы под нами, — сказал гвардеец. — Нам нужно доставить вас на куттер и покинуть дворец.

— Но… — Кормчий с диким взглядом повернулся к Чейсону. На мгновение показалось, что он вот-вот заговорит, но потом он с проклятием отвернулся. — Ведите меня к причалам! Я лучше посмотрю, как это место разнесут на куски, чем буду договариваться с этими… этими пиратами.

Они поспешили вперед, и Чейсон последовал за ними. Один из гвардейцев взглянул на адмирала и вызверился:

— Чего это ты улыбаешься?

Чейсон даже не подозревал, что улыбается. Вопреки всякому здравому смыслу и всем опасениям он обнаружил, что весьма недурно проводит время.

20

Падение на «Разрыв» оставило Антее массу времени, чтобы понаблюдать за разворачивающейся в воздухе битвой вокруг адмиралтейства. Честь Кормчего защищали две дюжины полицейских и армейских катеров разного размера, в основном приплюснуто-веретенообразных, окрашенных в камуфляжно-серый цвет. Им противостояли два средних военных крейсера, ощетинившиеся орудиями, и шесть ударных катеров с длинными металлическими таранами на носу. Несмотря на грохот и взрывы, все корабли воздерживались применять свои тяжелые ракеты, опасаясь попадания в город. Им вполне хватало разрушительной мощи артиллерии ближнего боя.

Вокруг больших кораблей с ревом кружили рои байков и катамаранов — дворцовые гвардейцы с роскошными плюмажами против авиаторов адмиралтейства в темных мундирах. Эти также воздерживались от стрельбы из пулеметов и винтовок, поэтому их битва превратилась в рыцарский турнир. Люди проносились друг мимо друга на встречных скоростях в сотни миль в час, полосуя воздух абордажными саблями в надежде зацепить чужого пилота. Некоторые пилоты объединились в пары, натянув тонкие тросы между байками, и вместе бросались на врага, пытаясь разрезать его пополам.

Вид на город быстро заволокло дымом и тонким кровавым туманом; так что прошло несколько секунд, прежде чем Антея увидела, что там происходит.

Она развернула Кестрела, показывая ему:

— Смотрите!

Жители четырех квартетов вращающихся городских колес покидали свои жилища. В воздухе роились тысячи человеческих фигур, расправляющих всевозможные крылья, ласты и приводные вентиляторы, готовясь к движению. Там и тут поблескивало на металле солнце: горожане несли с собой сабли и винтовки. Исход протекал беспорядочно, но людские тучи двигались в обход битвы. У них, похоже, была другая цель.

У Кестрела от увиденного отпала челюсть.

— Они летят сюда!

Антее больше некогда было думать о том, что происходит в городе, потому что к ним быстро приближался «Разрыв». Казалось, он волшебным образом повис в воздухе над стремительно мчащимися шпилями и крышами дворца. Каждый раз, когда появлялась крыша, на которой сидел рубежный мотль, в воздух взмывали двое — трое из авиаторов, сгрудившихся у люков потрепанного корабля, причем куда энергичнее, чем могли бы их унести собственные ноги — должно быть, они соорудили какие-то топорные катапульты. Без этого дополнительного импульса они бы врезались в мчащиеся крыши на скорости более ста миль в час; а так — вламывались в окна или черепичную плоскость — куда придется, быстро пробивая собственные дыры рядом с теми, что оставил мотль. Само же это существо наблюдало за их играми со слегка рассеянным видом, явно равнодушное к битве, взрывам фейерверков и огню, который продолжал тлеть прямо у него под ногами.

Было очевидно, что Антею и Кестрела заметили, потому что несколько короткорылых пулеметов, торчащих из корпуса корабля, заворочались и принялись сопровождать их движение в небе. К тому же Антея увидела, как некоторые из авиаторов показывают на них, так что она на всякий случай — авось выйдет на пользу — им помахала.

— Вы уверены, что они видели, как мы пытались спасти Чейсона? — сказала она нарочито беспечным тоном. Кестрел пожал плечами.

— Предполагалось, что друг Чейсона, дворецкий, передаст план в адмиралтейство. Он, конечно, не один их тамошних — не знаю, на кого он работает, — но у него там есть связи. Планировалось, что я подожгу пиротехнику, улечу на «Разрыв» с Чейсоном и, возможно, с вами, если сумею, а после мы сплотим адмиралтейство и народ.

Антея оглянулась.

— Ну, до народа кто-то добрался.

— Приготовьтесь, — сказал Кестрел. Они почти прибыли на «Разрыв».

Никто в них пока не стрелял, но если капитан был не в настроении принимать посетителей, то секунд через пять им предстояло отскочить от черного, покрытого шрамами корпуса судна и уплыть неизвестно куда — быть может, прямо в сердце битвы.

Из люков на нее смотрело множество лиц; а затем на корпус без лишней помпы ступил, держась за веревку, человек, и оттолкнулся в их направлении. Он протянул руку, и Кестрел вцепился в нее, запястьем к запястью. Антея узнала встречавшего по минувшей ночи.

— Трэвис!

— Первый помощник Чейсона, — пояснил Кестрел.

Трэвис кивнул ей:

— Захвачен с адмиралом после битвы в Фалконе, обменян в Слипстрим обратно вместе с остальными членами его команды. — Он проницательно покосился на нее. — Я слыхал, вы освободили его из тюрьмы.

Она закусила губу, но ничего не ответила.

Веревка натянулась, и их затащили в «Разрыв». Антея ожидала, что после всех приключений и долгой осады корабль будет вонять отходами и немытыми людьми. Небольшой запашок присутствовал, но вовсе не такой ужасный, как она полагала. Она сочла, что Кормчий никак не мог помешать адмиралтейству забрасывать на «Разрыв» воду полными ведрами, как только им требовалось.

Зато было темновато; они, наверное, нормировали ламповое масло. Внутри корабль имел странные очертания: все его переборки выгибались вокруг центрального ядра, в котором находились двигатели. Ей был виден небольшой скругленный кусок помещения по обе стороны от моторной шахты, да небольшие проходы спереди и сзади до перекрывающих обзор платформ и грузовых сетей — и это все. Вероятно, корабль толком не просматривался ни из одной точки.

Мрачные небритые мужчины дюжинами выстраивались в очередь, чтобы забраться на нелепые самодельные катапульты, установленные рядом с открытыми люками. Располагая временем, экипаж корабля явно кропотливо спланировал этот штурм. Они, пожалуй, лучше кого-либо в королевстве представляли, чем закончится осада. На глазах у Антеи приземистый авиатор с абордажной саблей в руке взобрался на безногий стул, превращенный в гигантскую рогатку. Пока он ерзал, пытаясь определиться с центром тяжести в этой штуке, четверо других человек оттягивали стул за привязанные к нему ремни. Авиатор произнес:

— И…

— …рраз! — на этом слоге им выстрелили из корабля. Она смотрела, как он прикрыл голову руками и свернулся в клубок как раз вовремя, чтобы быть пойманным и проглоченным без остатка проносящимся мимо слуховым окном.

Трэвис увидел изумленное выражение на лице Антеи и пожал плечами:

— Проведя здесь несколько месяцев, они готовы на что угодно, лишь бы выбраться отсюда.

Кестрел покачал головой:

— Но как пробрались внутрь вы? Еще прошлой ночью я видел вас в городе, а «Разрыв» все время окружали часовые.