Пираты с озера Меларен

— Отношение к юношеским преступлениям теперь не очень жесткое. Их называют мальчишескими шалостями! Добрая старомодная строгость могла бы спасти многих мальчиков, ступивших на ложный путь!

— Ты… ты… ах ты… подхалим! — закричал Нильс.

Дружелюбный мужчина тут же утратил всю свою благостность. Он словно скинул маску и внезапно из благодушного превратился совершенно в другого человека, хищного и опасного.

— Этому надо положить конец! Иди сюда, мальчик! — позвал его Хеллемюр. — Идем ко мне в контору, мы обыщем тебя!

— Нет! — воскликнул Нильс.

— Мы заставим тебя силой, если не пойдешь по-хорошему! — пригрозил Хеллемюр, ударив кулаком по прилавку.

Это, конечно, причинило ему боль, и он разозлился еще больше.

— Пойдешь ко мне в контору или тебя отведут к ленсману! — закричал он, потирая ушибленную ладонь.

«Паук, — подумал Нильс. — Вот ты и стоишь перед Пауком! Ты должен быть спокоен и хладнокровен и не давать волю своей злобе. И не должен произносить слов, в которых после раскаешься!»

— Пусть будет ленсман! — сказал Нильс. — Существует же закон в этой стране!

— К тому же он еще и дерзкий, — заметила продавщица.

— У меня было 50 крон, — снова стала рассказывать фру Грютте, — и я оплатила счет в 32 кроны и несколько эре. А теперь у меня осталось всего лишь несколько крон и одна десятикроновая бумажка, а их должно быть две!

— Да нет, — возразила продавщица. — Извините… В таком случае у вас, фру Грютте, должна остаться всего одна десятикроновая бумажка.

— Пятьдесят, от них отнять тридцать две… — произнесла фру Грютте и вдруг покраснела. — Да, подумать только, извини, это я ошиблась. Теперь все выяснилось, все в порядке.

Люди заулыбались, заговорили. Какой-то мальчишеский голос спросил, кто кого поведет к ленсману: Хеллемюр Нильса или, быть может, Нильс хочет отвести к ленсману Хеллемюра?

— На этот раз ты не виноват, — сказала фру Грютте, погладив Нильса по голове.

— Хватит! — разозлился Хеллемюр. — Ты заслужил трепку за свою дерзость.

Но Нильс понимал, что он победил, что все мальчишки считают фру Грютте дурой, а Хеллемюра болваном, так что все теперь хорошо. Нильса обслужили, он оплатил покупки и ушел. Солнце село, веселый ветерок над фьордом стих. Незнакомый святоша из лавки стоял за дверью, ожидая его, а потом пошел следом за ним по дороге.

— Ты обозвал меня скверным словом, — сказал он. — Кто-нибудь называл меня так? Ты где-нибудь слышал эту кличку?

— Нет, — ответил Нильс, пытаясь вспомнить, что он сказал, — «Подлиза» или какое-то другое слово? Прошу извинить, если я был груб. Понимаешь, я сильно разозлился!

— У кого совесть чиста, не должен злиться, — сказал человек. — Вообще-то я хотел бы, чтоб мы стали друзьями, я люблю ребят, которым приходится нелегко.

— Спасибо. До свидания! — попрощался Нильс.

— Всего доброго, мой юный друг, — сказал Подхалим.

Он стоял, глядя вслед Нильсу, и ему казалось странным, что мальчик случайно назвал его старую кличку, хотя только впервые увидел его. Скорее всего, это просто совпадение. Ведь здесь никто его не знает.

Подхалим направился по проселочной дороге, подальше от Уры, в сторону, города.

Почти все поля там были покрыты слоем снега в человеческий рост вышиной. Подхалим только что был выпущен на свободу, он отбыл срок наказания, да еще ему немного скостили за примерное поведение. У Расмуса срок был больше, он не выйдет из тюрьмы раньше Пасхи.

Прекрасно, прекрасно, пусть Расмус сидит там, где сидит. Подхалима ничуть не беспокоит, если Расмус просидит до самого лета. Самое главное — найти деньги, и потому Подхалим подумал, что лучше всего ему прогуляться наверх в Уру и вырыть деньги.

Под глубоким, в несколько метров толщиной, снежным покровом найти бочата было невозможно. Даже если бы Подхалим совершенно точно знал, где лежат бочата, он не осмелился бы пробираться в глубоких сугробах, чтобы выкопать деньги. Люди могли бы спросить, что ему тут надо.

Ничего другого не оставалось, только ждать, когда придет весна и растает снег. Но к Пасхе явится Расмус, и кто его знает, что может придумать этот человек. У него хватит наглости самому вырыть деньги. Но как бы там ни было, а пока ему остается лишь заниматься скучной работой, которую он получил на фабрике, да следить за пассажирами, прибывающими поездом и автобусом, да ждать весны.

Неожиданно его внимание привлекла дама, пожилая дама. Подхалим поразмыслил, не следует ли ему взять на себя труд познакомиться с ней. Частенько важно поговорить с какой-нибудь пожилой дамой, в особенности незамужней.

— Извините, — сказал Подхалим, приподнимая шляпу. В этот самый миг ему явственно показалось, что он уже видел ее и что с этим воспоминанием связано что-то неприятное.

— Да? В чем дело? — спросила тетя Бетти.

— Вы — местная? — спросил Подхалим. — Я ищу человека по фамилии Рольстад.

— Нет, к сожалению, эту фамилию я совершенно точно не знаю.

Подхалим пошел рядом с ней.

— Это человек, который чрезвычайно интересуется движением в пользу трезвости.

Обычно он пользовался именно этим приемом, чтобы выяснить, чем интересуется одинокая дама, так легче было подружиться.

— Так вы, Йенсен, интересуетесь теперь движением в пользу трезвости? — спросила идущая рядом с ним маленькая, склонная к полноте дама. — Это — хорошо!

Подхалим чуть не сел от удивления. Но тут же вспомнил о Она была членом суда, когда его судили! Он быстро овладел собой.

— Да, к счастью, у меня появились новые, благородные интересы и я вступил на путь строгого исполнения долга.

— Приятно слышать, — сказала маленькая дама. — Рада вас приветствовать!

«Рада приветствовать!» — передразнил Подхалим. — Ну и угораздило же его встретить эту даму. Возможно, она сразу и забудет о нем, но эта встреча ему вовсе не понравилась.

Наверняка она видела его в тот момент, когда он снова встретил Омара! Правда, народу на остановке было много, так что нельзя сказать с точностью, что она заметила Омара, который вышел из автобуса. Хотя он, этот идиот, вел себя довольно глупо!