Пироскаф «Дед Мазай»

— Можешь убрать, — шепнул ему доктор.

Том спросил таким же шёпотом:

— Она скоро поправится?

— Будем надеяться. Только не забывай её…

Он с ума сошёл? «Не забывай»!..

Доктор на две пуговки застегнул Катину сорочку, натянул простынку.

— А сейчас поспи. Будто в вагоне: стук-перестук…

— Ладно… — шепнула она. И жёлтые мотыльки сомкнули крылья…

— Том, посиди с ней минуты две, а потом гуляй… Только не забывай навещать…

— Ни за что…

Домой шли пешком. Том ступал почти что на цыпочках, будто боялся разбудить Катю.

Юга спросил:

— Ты почему хромаешь?

— Я не хромаю. Это я… так…

Юга пригляделся:

— А коленку-то где рассадил?

Похоже, что кожа была содрана до крови.

Том рассмеялся.

— Это не рассадил. Это я вытер о неё руку. — Он показал ладонь со следами сердечка.

Юга сорвал у забора лопух.

— Давай смоем… — У тротуара журчал в каменном желобке ручеёк.

Том вымыл ладонь, а коленку не стал.

— Пусть пока будет так. На память.

Юга кивнул, он все понимал.

Том больше не хромал. Он виновато задышал и попросил:

— Юга, если я тебя чем-то обидел, не сердись, ладно?

— Том, ты малость спятил от переживаний. Чем ты меня обидел?

— Не знаю… В детдоме говорили, что я ин-ди-ви-ду-а-лист.

— А не говорили, что ты… ладно, не буду.

— И это говорили …

— Расскажи наконец, как дела с капитаном. И с кино…

Туренский тополь

Главных представителей киностудии было трое. Были ещё всякие ассистенты, но так, на втором плане. А трое — те самые, которых Том видел в музее. Обычно они ходили шеренгой — как пираты из фильма «Люди с чёрной каракки». Только в пиратском кино тройка была дружная и маршировала под залихватскую песенку, а Ефросиний, Вовочка и «камуфляжная» командирша постоянно конфликтовали. Похоже, что по творческим вопросам.

Студия называлась «Дульсинея-фильм». Точнее «Dulcineia-film». По имени той самой камуфляжной девицы. Она была владелицей студии, генеральным директором, ведущим режиссёром, главным продюсером и кем-то ещё, Том не запомнил.

При знакомстве с Томом она простецки сказала:

— Привет дорогой Гэ Гэ!

— Кто?! — возмутился Том.

— Это значит «главный герой»!

— С Гэ Гэ могли бы познакомиться и пораньше, — неулыбчиво заметил Том. — А то снимали из-под подола…

— Это особый творческий метод. Называется «Шмель».

— Между прочим, несколько ваших «шмелей» сожрал Донбамбало, — злорадно вспомнил Том. — Двумя клювами. Принял за настоящих…

— Это не страшно! Он потом их натурализовал…

— Что сделал?

— Выкакал, — мрачно объяснил главный оператор Ефросиний Штульц. — Записи сохранились.

— Ага, — кивнул Том. — Вид через страусиные перья. Из… того самого отверстия.

— Ты циник, — сообщил Ефросиний.

— А это что такое?

Оператор не ответил, а сценарист Вовочка запрыгал от смеха.

— Меня, между прочим, зовут Дульсинея Порфирьевна Тоболкина, — сообщила генеральный директор и ведущий режиссёр. — Мой папа, Порфирий Тоболкин, очень любил Сервантеса, отсюда такое имя… Ты, кстати, читал «Дон Кихота»?

— А вы читали «Четвёртое путешествие Эрибрано Пуха в скопление жёлтых звёзд»? — И Том постарался покрепче запомнить название книги, которое только что придумал.

— Э… мембрано? Признаться, нет… Кстати, коллеги меня обычно зовут «фройлен Дуля». Мой дедушка был родом из Вены, и меня воспитывали в духе австрийской культуры. Музыка, немецкий язык и т. д… Можешь тоже звать меня фройлен Дулей и говорить «ты»…

Том решил, что говорить ей «ты» не станет, а насчёт имени заметил:

— Дуля это хорошо…

— Напрасно иронизируешь, майн либер кнабе. Не имя красит человека, а… У меня есть знакомый режиссёр Пипкин, его фильм «Девушка из Нью-Крокодайла» взял гран-при на фестивале в Сан-Розарио. Ему дали премию «Серебряный кокос»…

— А крокодайлу? «Серебряный Пипкин»? — не удержался Том

Посмеялись все, даже мрачный Ефросиний.

Дуля сказала, что чувство юмора — неоценимое качество для главного героя.

— Хочешь посмотреть, что мы про тебя отсняли?

— Потом…

Сейчас Том торопился в столицу, навестить Катю.

Недавно ему и дяде Полю пришлось переселиться в щитовой домик на острове, где устроила базу киностудия. Остров был крохотный. Рядом торчали из воды ещё несколько — похожие на зелёные кочки. И среди них, метрах в ста от кинобазы, островок с тем самым Деревом.

Казалось, великанское дерево встаёт прямо из воды. Том смотрел на него с непонятным чувством. Такое могучее, гордое и в то же время пугающее. Чёрная узловатая чаща, громадная древесная туча, в которой гнездятся злые силы.

Впрочем, о дереве он думал гораздо меньше, чем о Кате. Настоял, чтобы его возили в Герцоград каждый день.

Катя поправлялась, но не так быстро, как хотелось.

«Стук-стук, перестук…» — иногда шептал про себя Том. И помадную «кровь» с колена за несколько дней так и не смыл..

…А то, что про него наснимали, Том, конечно, посмотрел. И не знал, что сказать. Ну, плывут, ну поют, ну скачет он по палубам. И что? Здорово получилась только их с Катей песня. И, конечно, бой с пиратами. Совсем как по правде! А ещё забавно вышло, как Донби удирал с краденым яйцом и потом перепирался с полицейским офицером. Но в общем — беспорядочно, спутано, не разберёшь, в чем смысл. И совсем непонятно, при чем тут чёрное дерево.

Том так и сказал фройлен Дуле:

— А Дерево-то причём?

— Дерево ещё не снимали. Завтра приступим к репетициям. Потом ты свалишь это чудовище, и сюжет сконцентрируется вокруг кульминационного момента…

— Какого момента?

— Самого главного, майн либер кнабе… Почему ты так часто переспрашиваешь?

— А я не воспитывался в австрийской культуре. Говорите по-русски, не буду переспрашивать…

— Ты все-таки очень сложное дитя…

— Детдомовский, — буркнул Том. Хотя давно уже чувствовал себя не детдомовским, а «дядиполиным».