Пироскаф «Дед Мазай»

«А насколько сделали тебя?» — хотел спросить Том, однако постеснялся. И заметил, чтобы не молчать:

— Редкое имя…

Касьян опять поморщил переносицу:

— Глупое…

— Ну, почему… — вежливо возразил Том. — Не хуже других…

— Хуже. Потому что у Касьяна именины двадцать девятого февраля. Их празднуют раз в четыре года. И я до них точно не дотяну…

— Почему не дотянешь?

Касьян ощетинил ресницы, и глаза стали ещё более синими.

— Разве не понятно? Меня же сделали для кино! Отснимут и сразу сотрут. Чтобы не занимать компьютерную память… Сценарист Вовочка двадцать девятого февраля задумал сценарий, отсюда и моё имя…

Том понимал, о каком сценарии речь. И все же виновато спросил:

— «Срубить дерево», да?

— Ну, само собой!.. Ты же отказался это дерево рубить, вот и сделали замену. Компьютерные мальчики, они ведь безотказные… — Касьян вдруг закусил припухшую губу и стал смотреть в сторону. Мигнул.

Тому захотелось откашляться. Загорчило в горле.

— Касьян… а твоя программа совсем безотказная?

Тот шевельнул белобрысыми бровями, спросил осторожно:

— Как это «совсем»?

— Ты не можешь отказаться? Ну, чтобы не рубить дерево?

Казалось, Касьян усмехнулся. Чуть-чуть…

— А тебе его жалко?

— Да… — прошептал Том. Хитрить не имело смысла.

— Оно же компьютерное, — сказал Касьян в сторону.

— Все рано жалко, — угрюмо признался Том. И чуть не добавил: «Как и тебя…». Но не решился и повторил вопрос:

— Значит, не можешь отказаться?

Касьян потёр ладонями щеки. На костяшках, как и у Тома, были ссадинки. И глянул Касьян, будто не из компьютера, а из живого, здешнего пространства.

— Том, я могу… но ведь сотрут сразу же…

Теперь они будто стояли друг против дружки, Том даже ощущал дыхание Касьяна. И — глаза в глаза…

Том куснул губу и сказал (не ожидал, что получится настолько безжалостно; только ведь Касьян все равно это знал):

— Так и так сотрут. Чуть раньше, чуть позже…

Касьян стал смотреть вниз. Прошептал:

— Но ведь, если стану сниматься, хоть какое-то время побуду… на свете. Может быть даже успею… позагорать…

Он и так был загорелый не меньше, чем Том, но у него, у Тома, ещё много ожидалось впереди — и новые летние дни, и новые радости, а у Касьяна — что?

«Какой же я гад!» — ахнул Том.

— Касьян!

— Что? — шёпотом сказал он. И поднял глаза (ох, ну и синие же!).

— Касьян, а никак нельзя, чтобы тебя не стирали?

Тот не стал говорить, что нельзя. Не стал рассуждать, про обязательность программ и строгость компьютерных законов. Лишь поёжился, будто стало зябко, и признался:

— Можно… Только надо, чтобы кто-то меня заблокировал.

— Как?

— Надо, чтобы кто-то очень захотел, чтобы меня не стирали. Тогда я останусь в компьютерном пространстве навсегда…

— Касьян, я очень хочу! Пускай даже ты срубишь дерево!..

— Тогда возьмись за колечко и скажи: «Пусть никогда не сотрут Касьяна».

Том… он не стал предупреждать, что колечко, наверно, не волшебное и что чудес не бывает. Сейчас он даже не подумал об этом. Схватился за левую мочку в тот же миг:

— Пусть никогда не сотрут Касьяна!

Кажется, что-то случилось в компьютерной вселенной. Щёлкнули электрические разряды. По экрану прошла секундная рябь. А Касьян улыбнулся, будто в чем-то был виноват, а теперь его простили.

«Неужели получилось?» — Том хотел спросить у Касьяна и не успел. За спиной распахнулись двери, и в монтажную промаршировали три главных человека киногруппы.

— О-о!! — возликовала Дуля. — Оба уже здесь! Главный герой и его дублёр! Прекрасно!

— Чего прекрасного? — нелюбезно сказал Том.

— Но вы ведь, наверно, уже познакомились?

— Ну и что? — прежним тоном спросил Том.

— Как «что»? Разве Касьян не сказал тебе, что именно он будет рубить дерево? А ты свободен от этой неприятной задачи! Касьян справится с ней великолепно!.. Не так ли, мой мальчик? — Это она уже Касьяну.

— Фиг, — чистым голосом сказал Касьян. — То есть «лос фигос».

Теперь монитор занимали не только его лицо и плечи, Касьян был виден целиком. Он сидел на перевёрнутом ведёрке из-под кашевария. Очень близко. Казалось, его терракотовые коленки торчат наружу сквозь экранное стекло. Касьян теребил на белой водолазке такой же, как у Тома, якорёк.

У фройлен Дули наполовину убавилась жизнерадостность.

— Э… майн либер кнабе… как это понимать?

— А вот так! Не буду рубить! Оно живое!

— Оно компьютерное! — скандально заголосил оператор Ефросиний Щтульц. — Настоящее никто не станет трогать! Договорились же!

Касьян сказал:

— В кино не различишь, компьютерное или настоящее. Все увидят, что дерево убили… А я тоже компьютерный!.. Ну и что?

Сценарист Вова мягко разъяснил:

— Любезный Касьян. Ты создан по программе, которая написана для моего сценария. Ты обязан её выполнять.

— Ага! Вот! — Касьян вытянул вперёд руку со сжатым кулаком. И все увидели, что это не просто кулак, а фига. Точнее — дуля. Она с размаха заполнила экран, и, несмотря на громадность, была удивительно настоящей — с мальчишечьими щуплыми суставами, царапинами, и обгрызанным ногтем на большом пальце.

— Хулиган, — с ласковой печалью проговорил сценарист Вова. — Вот и пиши про таких. Ай-яй-яй…

— Слишком много о себе понимает! — возгласил Ефросиний. — Заразился характером от своего прототипа. Мы это исправим! — Он согнулся над клавиатурой и нажал «Deletе». У Тома внутри ухнуло. Но… ничего не случилось. Фига не исчезла, только слегка опустилась. За ней блестел синий взгляд Касьяна — дерзкий и насмешливый.

— Глючит, — процедил Ефросиний. — Ничего, мы сейчас… — И хотел нажать снова.