Пирожок для спецназовца

Шампанское Ахим допивал в задумчивости. Ёжи со Славеком к бокалам почти не прикасались, обсуждали роскошь обстановки и перевозку вещей.

«Сразу сработались, и дальше вряд ли будут ссориться, – подумал Ахим. – Надо же, как любовь к розовому цвету и золотым кистям оборотней объединяет. Никогда бы так на совместимость проверять не догадался».

Перед сном он позвонил отцам, отчитался, как прошел первый рабочий день – кратко и подправлено. Удивился тому, что родители разделяют точку зрения полицейского начальника и возлагают вину на любовника Витольда. Пообещал непременно приехать в выходные, когда в кафетерии будет поменьше народу.

Засыпая, Ахим провалился в водоворот лиц – злых, испуганных, обеспокоенных. Оружие, фуражки, каски… Альфы, омеги, беты и люди сливались в размытое пятно, предрекавшее неспокойный сон. Так оно и вышло.

Глава 3. Йонаш

Следующий день покатился по накатанной колее. Полицейские, спецназовцы и спасатели были неприятно удивлены расписанием – кафетерий открывался с десяти утра – и с восьми ломились в дверь, в которой меняли стекло, пугая рабочих и вымогая у Славека вчерашние пирожки на вынос. Добросердечный Славек выдавал голодающим пакеты, забирал деньги под расчет, а к открытию озвучил Ахиму дельную мысль:

– Надо сбоку сделать окошко. Утром продавать кофе и вчерашнюю выпечку. Кто хочет – поест на веранде, мусорный бак для стаканов и тарелок там стоит. Кто торопится – унесет с собой. Зимой будут только уносить.

– Посчитаем объемы продаж, на вечерний час перед закрытием сделаем скидки, утром тоже можно будет продавать со скидкой. А днем цену надбавим… через месяц-другой, – прикинул Ахим. – Да! Я же нашел зубочистки! Сейчас на столы расставлю.

– Не надо, – отмахнулся Славек. – Они их растащат, разломают и набросают на пол. Не утруждайтесь.

К обеду выяснилось, что Славек прав. Служивые крали зубочистки пачками, теми, которые не украли, лопали уцелевшие шарики, сперли три солонки и салфетницу, срезали и унесли пяток искусственных лиан, сломали две крепкие табуретки и доску из ограждения веранды. Ахим дождался Анджея и кротко спросил, можно ли написать заявление. Волчара долго хохотал, а потом устроил разнос всем обедающим, пообещав кары за воровство и порчу имущества. Толпа в разноцветных формах прижимала уши и наклонялась к тарелкам. Спасатели устыдились и вернули в зал украденный стул со спинкой. Надо же… Ахим стулья не считал и ничего не заметил.

Рабочий день прошел гладко – мелкие свары не в счет. Ахим напрягался, когда в кафетерий заходили спецназовцы, скользил взглядом по лицам, успокаивался, не обнаружив скандалиста Шольта. Он не любил бросать слова на ветер. Раз пообещал Ёжи и Славеку, что откажет хаму в обслуживании, значит, надо выполнять. Не увиливая, не перекладывая на чужие плечи. Если Шольт попробует войти, придется заступить ему дорогу. Вероятнее всего, это обернется новым скандалом, да еще и отсечет часть клиентов, но тут уж ничего не поделаешь – нельзя изменять принципам.

Вечером Славек отбыл из кафетерия вместе с Ёжи, пообещав вернуться через пару часов – «мы привезем вещи, поднимем их в квартиру без шума, не беспокойтесь». Ахим бы и не беспокоился, но шум взбудоражил сумеречную улицу так, что дежурные изо всех трех КПП повыскакивали. Ёжи привез Славека и вещи на предмете, который гордо называл «своей машиной». На самом деле это было ведро с болтами возрастом чуть постарше Ахима, передвигавшееся на колесах по чистому недоразумению. Ведро гремело, чихало и громогласно стреляло глушителем. Трое дежурных собрались на перекрестке, фотографировали ведро и громко обменивались впечатлениями. Ни Ёжи, ни Славека это не смущало. Получив разрешение загнать ведро во двор – Ахиму не хотелось позориться – они начали дружно таскать вещи, одновременно беседуя с человеком-соседом и хваля кота.

«Счастливчики, – подумал Ахим. – Энтузиазм юности так и плещет».

На третий день работы кафетерий посетил следователь. Волк-бета средних лет, отдавший должное выпечке, перепечатавший показания Ахима, Славека и Ёжи, которые принес на веранду дознаватель, и заставивший всех расписаться на выплюнутых принтером листах.

– Видео будете смотреть? – спросил он у Ахима. – Ребята с камер в округе сняли, нарезку сделали. Хорошо видно, как он запальный шнур перед перекрестком поджигает.

– А можно?

– Почему же нельзя? – удивился следователь.

Они отправились в городской отдел полиции, где в результате приткнулись в свободном кабинете. Долго смотрели куски видеозаписей, обсуждали небрежно замазанный номер мотоцикла.

– Сто процентов – исполнители, – сказал следователь. – Их мы быстро возьмем, завтра-послезавтра в камере будут. А заказчика я вряд ли прижму. Исполнители показания не дадут, за хулиганское нападение по предварительному сговору срок вдвое увеличивается. Вызову я его, конечно, раз-другой. Но это так… только нервы помотаю.

Ахим кивнул. Он не пытался как-то повлиять на действия системы. Надо расследовать – пусть расследуют. Хотят пообедать – меню кафетерия к их услугам. За счет заведения. Пришлют повестку – Ахим явится, куда прикажут. Не тот случай, когда нужно инициативу проявлять.

Распрощавшись со следователем, он пошел к особняку, раздумывая: зайти в кафетерий или устроить себе перерыв на балконе с чашкой чая? Оглядев веранду, Ахим остановился как вкопанный. За столиком сидел экипированный и обвешанный оружием Шольт. Сидел и пил кофе, перечеркнув возможность отказа в обслуживании. Выпроваживать клиента, купившего товар, было по меньшей мере глупо.

Разозленный Ахим вошел на веранду, прислонился к стене и начал лихорадочно придумывать повод, чтобы выставить Шольта вон – после того, как тот допьет кофе. Мысли путались. Шольт оторвался от картонного стаканчика и ожег Ахима недобрым взглядом.

«Да просто скажу: «Пошел отсюда, ты мне не нравишься», – решил Ахим. – Нажалуюсь Анджею, наверняка он спецназовское начальство знает. Как-нибудь все утрясется».

Шольт пригубил кофе. Искусственные лианы зашевелились. Сквозь листья на веранду заглянул мальчишка лет десяти. Осмотрел столик, Шольта и сообщил:

– Я сдал переэкзаменовку. Она поставила тройку.

За минуту тишины Ахим успел пообещать себе, что если Шольт сейчас наорет на ребенка, то на скандал и драку сбегутся служивые со всех трех зданий.

Картонный стаканчик стукнулся о стол.

– Хвала Камулу милосердному! С меня мороженое, как договаривались.

– Большое! – мальчишка шмыгнул на веранду, уселся напротив Шольта, протянул открытую ладонь.

Шольт полез под бронежилет, за пазуху, порылся, выудил бумажник и вручил пацану.