Писарь Первой конной

— Здорово, писарь! — сказал Федя, широко улыбаясь. — Давно не виделись!

— Здорово! — ответил я.

Было похоже, что сразу меня убивать не собираются. Один из мужиков охлопал мне бока, проверяя на наличие оружия, которого у меня не было, другой забрал корзину с яблоками.

— Давай в дом, — показал Федя стволом револьвера на дверь.

Я молча пошел вперед, он сзади. Мужики остались на улице.

Зашли в комнату. В красном углу стоял стол, на нем три глиняные кружки, нарезанная ломтями краюха хлеба, сало, неподалеку на плите закопченный чайник. Понятно, чай собирались пить, но увидели, что Ира ведет меня и приготовились к захвату.

— Значит продался? — спросил Федя, не опуская оружия.

— Ничего не продался, — ответил я немного возмущенно. — Родственник меня узнал среди красноармейцев и забрал с собой. Оружия, как ты знаешь, в госпитале у меня не было.

— А чего же потом не ушел?

— Как уйду, я же все время под наблюдением. Если бы сейчас казаки не пошли самогон покупать, вы бы меня не подловили.

— Мне приказано тебя убить! — сказал Федя хмуро.

Вот чудак человек, приказали убить, так и убил бы, а он разговоры разговаривает.

— Можно тогда перед смертью чаю попить? — спросил я нагло.

Взял горячий чайник с плиты и стал наливать кипяток в ближайшую кружку. Терять мне было нечего. Налил полную кружку. Правой рукой поставил чайник на стол, левой стал поднимать кружку к лицу, а потом резким движением выплеснул горячую воду в лицо Феде. Тот вскрикнул и поднял руки к лицу, выронив при этом револьвер, я ногой откинул его в сторону, и резким ударом в челюсть отправил Федю в нокаут. На скамейке у стола нашлась веревка. Ее, наверное, приготовили, чтобы связать меня. Веревкой я крепко связал Федору руки. Тот уже начал приходить в себя.

— Вот теперь поговорим, — сказал я, присаживаясь напротив него. — Еще раз повторяю, я никого не предавал. Так получилось, что там в степи меня узнал дядя. С ним не виделись с четырнадцатого года. У белых он сотник. Дядя оставил меня при сотне писарем. В сотне мне не доверяют, все время под присмотром.

На месте ожога на лице у Феди появились красное пятно. Я огляделся, увидел на полке бутыль с подсолнечным маслом. Взял ее, налил немного масла на носовой платок и протер им лицо Феди.

— До свадьбы заживет, — сказал я ему, он недовольно лишь мотнул головой, — чего сразу не стрелял, раз приказали меня убить?

— Разве можно так? — удивился Федор. — Ты же вроде наш, нужно объяснить за что...

Понятно. Просто дети какие-то. Да, в то время существовали такие неписанные правила, мне дед рассказывал: в драке лежачего не бьют, упавшему противнику помогают подняться, не правому объясняют, прежде чем начать бить, в чем он не прав и за что его наказывают. Федя из деревни, он хотел сделать все по правилам, по-честному.

Это вам не XXI век, где даже девушки запросто могут запинать ногами упавшую подругу до смерти, еще и на телефон происходящее снимать.

— В общем, я как был за красных, так и им остался, — сказал я Феде.

Вспомнил фильм «Адъютант его превосходительства».

— Считайте, что я ваш разведчик в тылу врага. Если так сложились обстоятельства, почему бы вам этим не воспользоваться?

— Не знаю, мне нужно с начальством посоветоваться, — ответил Федя удивленно. Наивный парень.

— Если я тебя развяжу, будешь спокойно себя вести? — спросил я, Федя в ответ кивнул. Его револьвер я забрал себе.

— Как выяснишь с начальством, пришли для связи Ирину. Отличный повод для встреч и передачи разведывательной информации.

Федя кивнул, переваривая неожиданное предложение. Я развязал ему руки.

— Через окно здесь можно уйти? — спросил у него. — Не хочется с твоими товарищами снова встречаться.

С его подельниками мне не хотелось встречаться по очень простой причине, они люди взрослые и могут не повестись на мои басни. Это Федя повелся. И пока он раздумывает, мне надо уходить. Я открыл окно выходящее, как оказалось на соседнюю улицу и вылез через него. Федя с непонятным выражением на лице остался в комнате. Было видно, что он так и не принял никакого решения, пытается сообразить, как поступить, но у него это выходило плохо. Прямо чувствовалось по выражению лица, как со скрипом поворачивается его жесткий диск, постоянно зависая.

Его револьвер я прихватил с собой, но как только спрыгнул на улицу, бросил на землю. Пока Федя не передумал, я быстро пошел в сторону, свернул в проулок, перескочил какой-то забор, перебежал двор, перескочил еще пару заборов и неожиданно оказался недалеко от рынка из ворот которого выходили казаки из дядиной сотни с товарами, приобретенными на рынке в руках.

— О, Митрий, — удивились они, — а мы тебя потеряли.

— Да, я тут воздухом подышать вышел, — ответил я, подходя к ним, — уж очень на рыке душно, народу много.

Как только вернулись в часть меня позвали к сотнику. У крыльца школы стоял большой черный автомобиль, шофер в черной кожаной куртке возился в моторе. Зашел в кабинет сотника, представился, как положено. Напротив, «дяди» сидели два офицера. Один молодой, лет восемнадцати с румяными щеками и погонами подпоручика, второй значительно старше, лет тридцати, с правильными чертами лица, тонкими бледными губами и щеточкой черный усов над верхней губой, с погонами полковника на плечах. И кто это такие? Явно по мою душу. Иначе бы не позвали.

— Офицеры из контрразведки с тобой хотят побеседовать, — кивнул «дядя» на господ офицеров.

— Александр Викентьевич Витовт, начальник контрразведки Кавказской армии, а это мой стенографист Леонид Князев, — представился полковник. — Я хочу задать тебе несколько вопросов о твоей службе в Красной армии.

Я посмотрел вопросительно на «дядю».

— Я согласился на допрос в моем присутствии, — сказал «дядя». — Садись.

Я присел на стул рядом с дядиным столом. Диспозиция была понятна. Сотник Андрей Петрович Пашков имеет вес и авторитет в Белой армии. Если бы не он, то из меня бы уже выбивали показания где-нибудь в подвалах контрразведки. А тут надо же, какая честь, сам начальник контрразведки Кавказской армии изволил явиться и провести допрос собственноручно и пока вежливо. Ключевое слово «пока». Главное при этом не наболтать лишнего и не спалиться.

— Дмитрий Сергеевич Пашков, 1903 года рождения, житель хутора Привольный на Кубани? —спросил контрразведчик.

— Да.

— Расскажите, как попали к красным?

Я пересказал историю про трагическую гибель сестры и как случайно примкнул к отряду красных.

— Как звали командира этого отряда?

А как звали командира? Откуда я знаю. Меня ж там не было. Главное не врать, контрразведчик профессионал, он ложь сразу почувствует.

— Не знаю — честно глядя ему в глаза ответил я, — все обращались к нему просто командир. В первом же бою я был ранен. Лежал в госпитале, потом был направлен для прохождения дальнейшей службы в штаб 10-й армии писарем.