Писарь Первой конной

— Божена нам рассказала о ваших необычных способностях, — сказала Аня, — мы сомневаемся, что такое возможно.

— Могу показать, — сказал я, — можно ваш журнал? — обратился я к Виктору. — Я открою журнал на любой случайной станице, читаю десять секунд, мне этого достаточно, потом пересказываю вам содержание.

— А можно я выберу страницу? — спросила Аня.

— Выбирайте.

Она быстро пролистала журнал, потом открыла и положила на стол передо мной. Я посмотрел на страницу и кивнул.

— Можно закрывать.

— Вы, что, успели за это время прочитать целую страницу? — удивился Игорь.

— Да, — я пересказал текст, который только что прочитал. Аня сверялась с журналом.

— Поразительно! — воскликнул Игорь.

— Ничего сложного, — сказал я, — этому может научиться каждый.

Кратко рассказал, как можно научиться быстрочтению. Ребята слушали чуть, не открыв рты. Игорь даже стал конспектировать в тетрадь.

— По всему видно, что вы образованный человек, — сказал Виктор, — почему же вы воюете на стороне красных?

— Виктор! — предостерегающе окликнула его Божена.

— Да, ладно, я же вижу, что Дмитрий не фанатик, он не побежит сдавать нас Чека.

Решил изложить официальную версию из жизни Митрия, единственную, которую знал. Белые изнасиловали и убили сестру, когда меня не было дома. Я пустился за ними в погоню, не догнал, вступил в отряд красных, воевал, был ранен.

— Понятно, — сказал Виктор, — я вам сочувствую и понимаю ваше стремление отомстить за честь своей сестры, но ведь красные проигрывают эту войну. Наступление белых невозможно остановить. Весной армия Деникина взяла Царицын, к концу года войдет в Москву, а там и в Петроград. Вы выбрали сторону, которая неизбежно проиграет.

— Хотите я выступлю в роли пророка? — спросил я. — Предскажу, события, которые произойдут в ближайшем будущем.

— В спиритизм я не верю, — быстро сказал Игорь.

Виктор промолчал.

— Никакого спиритизма.

Я решил назвать несколько дат, которые помнил еще со школы.

— В начале января 1920 года красные возьмут Царицын. В марте 1920 года армия Деникина будет полностью разгромлена. К концу 1920 года будет взят Крым, а остатки белой армии Врангеля эвакуируют в Турцию.

— Вы так уверенно об этом говорите, как будто знаете точно, что так и будет, — раздраженно сказал Виктор, — кто может знать, что ждет нас впереди?

— Хотите, верьте, хотите нет, — сказал я, — но белые эту войну проиграют, и чтобы это предсказать, не нужно быть пророком. Большевики пообещали крестьянам землю в вечное и безвозмездное пользование. Я имею в виду декрет, подписанный Лениным: «Землю — крестьянам, фабрики — рабочим, власть — Советам!» Пусть это всего лишь ловкий пиар ход...

— Какой ход? — перебил меня Виктор.

— Это на английском — удачная реклама. Крестьяне свято верят, что советская власть даст им землю в собственность, и они готовы это свое право защищать с оружием в руках. А что делают белые? Отбирают землю у мужиков и возвращают ее помещикам. Кто же после этого будет за них сражаться? Поэтому белые неизбежно проиграют.

В комнату заглянула пожилая женщина.

— Чай пить будете?

Все поднялись, чтобы пройти в гостиную, где был накрыт круглый стол. В центре стола на белой скатерти стояла ваза с полевыми цветами, рядом в серебряной вазочке вишневое варенье, а в вазочке из цветного стекла мёд. Пожилая женщина из заварного чайника разливала чай в большие изящные чашки с блюдцами (китайский фарфор?). Возле каждой чашки серебряная ложка и фарфоровая розетка под варенье. Ни хлеба, ни булок на столе не было. Впрочем, тут удивляться нечему, идет гражданская война, нарушены все пути снабжения, молодая советская республика в блокаде. В 1919 году в Петрограде вообще голод. Хлеб по карточкам. Наверняка, доктор Карл Казимирович пошел служить в госпиталь к красным и дочку туда устроил главным образом из-за продуктового пайка.

— Спасибо, Аксинья, — Божена кивнула пожилой женщине, и та ушла на кухню. Понятно, это не мама, а прислуга, кухарка.

Все чинно расселись за столом и стали накладывать в свои розетки варенье или мед. Я положил себе мед, уж очень душистый запах от него шел. Пригубил чай и сморщился, чувствовался вкус моркови. Аня смотрела на меня с насмешливой улыбкой.

— Никогда не пробовали морковный чай?

— Нет, никогда.

— Вот до чего большевики страну довели, — сказал Игорь, — нормального чая нет.

— А что вы пьете в Красной армии? — спросила Аня с улыбкой.

— Я недавно снимал угол в крестьянском доме. У хозяйки каждый день было парное молоко, а так обычно пью просто воду. В госпитале каждый день дают яблочный компот. В этом году, говорят, богатый урожай яблок.

— Самогон?! — спросил ехидно Виктор. — Неужели в Красной армии не пьют самогон?

— Я не пью, — ответил я, — плохо очищенный самогон содержит большое количество сивушных масел вредных для здоровья.

— А я люблю французское шампанское, — сказала Аня мечтательно, — сейчас его не достать.

В комнату вошел отец Божены, Карл Казимирович, он поздоровался со всеми, его взгляд остановил на мне. Было заметно, что мое присутствие в доме было ему неприятно, но он ничего не сказал и ушел к себе.

— Est-ce que tu parles francais? (вы по-французски говорите?) — спросил меня Виктор.

— I speak English (я говорю по-английски), — ответил я.

— Жаль, никто из нас не знает английского языка, — сказал Виктор, — а почему вы сделали столь странный выбор? Вся передовая мировая наука в Германии, а все знаменитые писатели во Франции. Все культурные и образованные люди учат либо немецкий, либо французский язык. Великобритания, конечно, могучая морская держава... Я думаю английский язык учат те, кто стремится стать моряком. Разве не так?

На его вопрос я только пожал плечами. Как им объяснить, что в XXI веке английский станет языком международного общения. Большие настенные часы пробили одиннадцать часов вечера. Я поднялся из-за стола.

— Время позднее. Мне пора в госпиталь.

— Приходите завтра, — сказала Божена, — мы почти каждый день собираемся здесь.

Прощаясь я сделал то, что хотел сделать весь этот вечер, взял руку Божены и поцеловал. Какая нежная бархатистая кожа, с ума сойти. Поднял глаза, за мной с усмешкой наблюдал Виктор. Теперь понятно, чья девушка на самом деле Божена.

— Да, и еще одно пророчество, — сказал я, обращаясь к Виктору, — в конце XX века все-таки победят белые и вместо социализма опять наступит капитализм.

— Слишком долго ждать, — усмехнулся он, — мы до этого времени не доживем.

На следующий день Божена в госпитале не дежурила. Наверное, поэтому день прошел скучно. В ожидании вечера я привел в порядок форму, начистил бархаткой до блеска сапоги. В назначенный час подошел к знакомому дому. Дверь мне открыла Божена. Вид у нее был какой-то потерянный.