Писатели империи мяу

Посему я решил всё ещё раз тщательно проверить, но начал я теперь уже издалека. Прежде всего, я уточнил, чем покойный занимался в последнее время. Выяснилось, что он вот уже с год, как успешно вёл продажу работ прежде никому неизвестного скульптора начала двадцатого века. Теперь же, благодаря усилиям господина Мурра, ставшего знаменитым. Одну из этих работ сотрудники полиции и нашли при обыске квартиры его внука. Вначале тот божился, что дед сам подарил её ему. Но после того, как скульптор Тигров на допросе показал о том, что видел её в день смерти покойного, у того в кабинете, Артуру пришлось сознаться в том, что он её украл. А случилось это вскоре после того, как он обнаружил своего дедушку мёртвым. Это было в 21.30, то есть примерно через полчаса после наступления его смерти. Он пришёл к деду попросить денег, ибо у него были очередные долги из-за того, что он снова проигрался в карты. Обычно Мурр Моисеевич выручал его, наверное, помог бы и в этот раз, и когда Артур понял, что денег ему не будет, сейф он вскрыть не мог, не знал кода, то он запаниковал и, схватив первую попавшуюся в руки ценность, спешно ретировался с места происшествия. Сделал это он ещё и потому, что боялся того, что если вызовет полицию, его самого могут обвинить в убийстве дедушки. Ведь он являлся главным его наследником, а не падчерица Аглая.

Похоже, он говорил правду. Торопить смерть деда ему было явно не резон. Да похоже и падчерице тоже. Как выяснилось позже, они с Артуром находились в любовной связи и собирались пожениться после смерти Мурра Моисеевича. А может это всё-таки сделала она? Ведь женщина подчас так коварна! Впрочем, вряд ли. Мурр бы никогда не позволил себе напиться в её присутствии, потому как сильно гордился тем, что женился на её матери, внучке самого адмирала Колчака.

Блин, кто бы это мог тогда быть? Выходило только одно - скульптор Тигров.

Но, как уличить его? Похоже, лишь одним способом, попытаться взять на пушку. На очередном допросе я нагло заявил подозреваемому Тигрову о том, что знаю, что это именно он, а никто иной, убил своего друга.

Но тот и усом не шевельнул, только спросил о том, какие, мол, у меня для подобного заявления доказательства.

И тогда я соврал. Не поверите, первый раз в своей жизни!

– Алиби,– говорю,- твоё липовое! Культурист не опознал тебя по представленной ему фотографии. Вижу глазёнки его как-то странно забегали, а потом он и говорит:

– Точно, вы правы, я не был в тот вечер у заказчика.

– А кто был?

– Мой коллега. Я попросил его подменить меня. Ведь заказчик не знал меня в лицо.

– Понятно. В следующий раз придумайте что-нибудь получше. Так за что вы убили вашего друга антиквара?

– Я его не убивал.

– Как же! А шерстинки, обнаруженные на одном из осколков, разве не от вашего свитера?

Да, так ловко, я никогда ещё не импровизировал.

– Но это доказывает лишь то, что я там был, между прочим, уже после наступления его смерти.

– Ха, ха. Впрочем, ладно. Зачем вы заходили к покойному?

– За деньгами.

– Тоже?

– Но, в отличие от его внука, я их заработал!

– Это как?

– Вещи, которые он выдавал за работы Хрюшина, изготавливал я!

– Ага, скажете тоже! Ведь эксперты не дураки, а они определили время создания этих работ, как начало двадцатого века.

– Правильно. Ибо я брал за основу сами работы бездарного Хрюшина и переделывал их, поэтому я гений, а не Хрюшин.

– И когда Мурр не дал вам того, что вы просили, вы без жалости закололи его мастихином.

– Это не я! Я всего лишь пригрозил ему, что всё расскажу полиции, если он не будет вести со мной честную игру.

– Какую?

– Прибыль от продаж должна делиться строго пополам и не иначе.

– И что же было дальше?

– Он напал на меня. Я всего лишь защищался. Он сам случайно себя заколол.

– Охотно верю. На мастихине обнаружены только отпечатки пальцев убитого. Ваших нет!

– Вот, видите!

– И всё же, вам придётся отвечать!

– За что?

– За неоказание помощи умирающему!

– Как это?

– Покойный был ещё некоторое время жив после нанесенного мастихином удара!

Так, путем смекалки, мне удалось раскрыть даже такое безнадёжное дело. Поэтому, други мои, верьте до конца в свои силы и увидите, что вам за это обязательно воздастся.

12.01.2013 года.

Тимон Добрый.

НЕКОТОРЫЕ СЛУЧАИ ИЗ МОЕЙ ЖИЗНИ.

Сага о Тиммонсе Первом.

Глава 1

Уход из родного дома.

Я Тимонс Первый, Верховный ярл Норкета, хочу рассказать некоторые эпизоды из своей жизни. Пусть они послужат примером подрастающему поколению, да и потомкам тоже. Чтобы (они) знали чего возможно достигнуть в жизни посредством подвига. Родился я в первый день месяца Рыси (Декабрь), в год Северного оленя, в селении Езельстан. Что находится в трехстах верстах севернее нашей столицы города Кошло. В семье тамошнего старосты Кетрунга. Я был всего лишь четвертым по старшинству ребенком среди семи детей моего отца. Но благодаря своим исключительным врожденным качествам сумел добиться того, что уже в двенадцать лет отец во время военных набегов на земли Кусинов, оставлял в доме за главного меня, а не старшего брата. Хотя тот был тремя годами взрослее.

Впоследствии это и послужило причиной постигших нас бед. Ибо брат мой в конце концов из зависти лишился душевной порядочности настолько, что решил погубить меня во время охоты на овцебыков. Случилось же вот что.

По просьбе моего дяди, младшего брата отца, первого местного охотника Гунарда , мы должны были пойти на ближайшее нам известное в окрестных горах пастбище овцебыков, и криками вспугнув их, гнать последних в сторону засады охотников. Чтобы те хоть кого-то из них смогли убить своими копьями. Ведь овцебыки очень чуткие и пугливые животные и никогда не подпустят охотника к себе настолько близко, чтобы их можно было поразить броском копья. Но в панике они иногда утрачивают подобную чуткость. И тогда, если их правильно направить, они могут ненароком напороться на хорошо замаскированный отряд охотников. И тогда уже не плошай, иначе не ты убьешь быка, а он поразит тебя своими рогами. И после насмерть затопчет копытами.

Я конечно же и не подозревал о том, что брат мой задумал что либо плохое. Поэтому смело шел впереди, даже не оглядываясь. Когда мы увидели стадо, я полагая, что брат находиться где-то позади меня, подал ему рукой знак о том, что давай мол обходи стадо справа, я же обойду его слева. После чего мы должны были оба бросить в сторону животных несколько кусков горящего угля и тем самым вспугнуть их. И так как угроза стаду исходила с тыла, то оно должно было побежать вперед, то есть в противоположном направлении тому, откуда были пущены куски угля. Но все приключилось совсем не так как я предполагал. Оказывается старший брат и не думал следовать в указанном мной ему направлении. Стоя на месте он дождался того момента, когда я наконец окажусь позади стада. Затем он метнул в стадо, вверенные ему угольные снаряды. И тогда стадо побежало прямо на меня. О, это было страшное зрелище! Десятки рогатых голов словно лавина надвинулись на меня. И мне пришлось во всю прыть всех своих четырех лап бежать от них прочь. Они бы нагнали меня непременно, в быстроте бега ни одной кошке не сравниться с ними, когда бы случай не пришел мне на помощь . Прямо на моем пути оказался огромный валун. На который я и заскочил с перепугу единым махом. Стадо же, словно ничего не замечая понеслось куда-то дальше. Когда овцебыков стало не только не видно, но и не слышно. Я слез с камня, и осторожно двинулся обратно. Я полагал, это дело не лишним так как после подлости учиненной мне родным братом, стал серьезно опасаться за свою жизнь. Когда спустя два дня я наконец-то крадучись добрался до нашего селения, родственники уже вовсю оплакивали мою безвременную кончину. Ибо брат мой сообщил о том, что я был по всей видимости скинут быками с обрыва. После того как стадо разъяренное моим слишком метким броском, погналось за мной. вместо того, чтобы в панике бежать в противоположную сторону. А сам мой брат спасся лишь потому, что случайно провалился в какую-то яму. Обо всем этом я узнал от одного из наших юнцов примерно моего возраста,

который в это время рыбачил на ручье, что протекает по границе нашего селения. И тогда я решил не возвращаться. Во первых, чтобы еще больше не разозлить своего брата. А во вторых потому, что полагал о том, что родные уже смирились с моей якобы гибелью. И мое благополучное возвращение может послужить для них не меньшим, если не большим ударом. От которого моя хворая мать возможно уже и неоправится.

Я решил пойти на юг прямо в столицу, где попытаться записаться в отряд воинов, хотя бы в качестве прислуги. Ведь мне уже исполнилось четырнадцать. К тому же я был на редкость крупный малый для своих лет.