Писатели империи мяу

– Не имею понятия. Я вообще здесь совсем недавно.

– Ладно, разберёмся,- сказал всё тот же голос и дал отбой.

– Севастьян, кто звонил-то?- спросил Котинсон. Он как раз только что вломился в мою комнату после четырехчасового посещения ванной.

– Да какой-нибудь полоумный. Посчитал, что это именно я нажаловался на твоего соседа по лестничной площадке.

– И в чём тот провинился?

– Курил, скотина, в неположенном месте. А ещё генерал!

– Понятно,- сказал мой приятель и надел солнцезащитные очки, чтобы хоть как-то спасти свои больные глаза от яркого дневного света, бившего прямо в окна.

– Знаешь кто мой сосед?

– Не-а.

– Начальник ФСБ города и области.

– Подумаешь! Я и вовсе, к примеру, султан. Но даже я уважаю законы! Хотя сам и пишу их.

– Вот потому и уважаешь.

– Блин, кто это там звонит в дверь? Пойди, посмотри, а то мне, как гостю, неудобно.

– Думаешь надо? Ну-ну, хорошо, тогда я пошёл.

– Вернулся он уже не один, а с каким-то офицером милиции в чине полковника, который, подойдя ко мне, доложил о том, что прибыл задержать меня за дачу ложных показаний.

– Вы, наверное, не знаете, с кем имеете дело?- вызывающе спросил я.

– С гражданином, пытавшимся возвести напраслину на такого порядочного «человека», как генерал Нахмансон. К тому же Вы ещё и трус, милейший. Когда он сам вас спросил о том, звонили ли вы в милицию или нет? Вы даже не соизволили признаться! Так что, пройдёмте без лишних слов в ближайшее отделение милиции, где вас местный судья осудит на пятнадцать суток. Полагаю, с Вас и этого будет достаточно.

Пришлось подчиниться. Судья, как и обещал полковник, присудил мне всего лишь пятнадцать суток принудительных работ, но и этого было для меня много. Ведь я всё же султан и, ясное дело, не привык каждодневно трудиться в поте лица.

Слава Всевышнему, что меня ровно через неделю все-таки отпустили, благодаря вмешательству Шахинбарса. Его оказывается и в России хорошо знали. Доложил же ему о моём бедственном положении никто иной, как детектив Котинсон, за что желаю ему дожить до глубокой старости.

Да, если бы я оттрубил все пятнадцать, я бы тогда точно потом пошёл войной на самую большую страну в мире. А это бы определённо не сулило ничего хорошего. Ведь даже сам Наполеон порастерял всё своё войско на её бескрайних просторах.

Но с генералом я всё же разобрался. Правда, по-своему. Торжественно подарил ему в нашем посольстве, в знак полнейшего примирения, трусы со своим портретом на передней их части и его на задней, чтобы ему стало стыдно за то, что он несправедливо обидел такого великодушного правителя, как я.

Я думаю, он всё правильно осознал, ибо, как звонил мне потом господин Котинсон, с этого момента он выходил курить на площадку лишь в этих самых трусах.

25 января 2013 года.

Этой крыше нужен срочный ремонт.

Когда мне исполнилось тридцать три года, я решил как можно достойнее отметить это удивительное событие в моей жизни. Вы без сомненья пожелаете спросить, а что же такого в том, что вам исполнилось именно тридцать три года? Ведь это даже не круглая дата!
– Как что, осмелюсь я вам возразить. Это же возраст самого Христа!
– Но он же в это время и принял свою мученическую смерть. Вам разве этого хочется?- без сомненья мне в ответ добавите вы, господа читатели.

Нет, конечно, же я не хочу закончить мой жизненный путь именно сейчас, когда мне только исполнилось всего тридцать три года. Может быть позднее, когда мне, к примеру, стукнет, эдак, далеко за восемьдесят!

– Ладно, не будем больше говорить об этом. Лучше вернёмся к главной теме моего рассказа.

И ничего иного не взбрело мне в голову кроме того, как покататься на арендованной для этого дела яхте по Ладожскому озеру. Думал, подышу под парусом свежим воздухом пару деньков. Этого будет вполне достаточно для набора ощущений, аж, на несколько лет вперёд. Ведь я - редкостный трудоголик, и отдых для меня, что заноза в заднице у младенца. Вещь, скажем прямо, абсолютно ненужная.

Только, значит, отплыл я на своей посудине чуток подальше от берега, как подул резкий ветер, и пошёл сильный дождь. Я вместо того, чтобы повернуть обратно, понадеясь на русский авось, двинул и вовсе в самую глубь озера, прямо к едва видимым на горизонте каким-то островам. Полагал, пока до них доеду, дождик и кончится, а заодно возможно и ветер малость поутихнет.

Но, как и бывает в таких случаях, получилось совсем иное. До островов-то я добрался в целости и сохранности, зато как только сошёл на берег, чтобы укрыться под каким-либо деревом от непогоды, как неожиданно налетел такой могучий порыв ветра, что мою яхту сорвало с привязи и почти мгновенно отнесло метров на пятьдесят. И так как я, совсем не умея плавать, не решился броситься за ней вслед, чтобы попытаться догнать, мне волей-неволей пришлось остаться там, где я в этот момент находился. И чтобы больше не искушать судьбу, я с большим трудом, ибо порывы ветра с каждым новым прожитым мной мгновеньем лишь крепчали, двинулся в глубину острова, дабы там отыскать укрытие понадёжней. О том, что моё пребывание на острове может продлиться довольно долго, я даже не помышлял, ибо был убежден в том, что место это весьма судоходное. Поэтому через денёк другой меня обязательно подберёт какой-нибудь из проходивших мимо кораблей. Но в итоге всё оказалось гораздо хуже, чем я предполагал. Умереть от голода я не мог, так как данный остров изобиловал ягодами и грибами, с помощью которых я мог продержаться запросто вплоть до самых первых заморозков.

Впрочем, даже в самом худшем из снов я не мог себе представить подобного длительного срока моего пребывания в этих заповедных местах.

Но, как говорится, не говори «гоп» пока не перепрыгнешь. Примерно через неделю, я начал сильно скучать по дому, и так как мимо проходящих судов, по прежнему, не было, я решил найти себе хоть какое-то занятие помимо сбора лесных даров. Вот тогда я и придумал себе такую игру. Я предположил, что на острове обязательно в каком-то тайном месте был некогда закопан пиратами клад, и я должен непременно его найти. Так я стал отъявленным охотником за чужими ценностями. Но как я ни старался, где только не копал своими ставшими от постоянных трудов мозолистыми пальцами, но так ничего путного отыскать не сумел кроме нескольких обломков почерневших от времени костей да одного кремневого орудия. Его очевидно потерял в этих местах ещё первобытный человек. На то, чтобы осознать полную безнадёжность своих попыток, мне понадобилось не меньше месяца. Я же говорил, что принадлежу к касте трудоголиков.

А кораблей всё не было и не было.

Тогда я, чтобы окончательно не свихнуться от безнадежности, решил попробовать отвлечься самогипнозом.

Что это может означать? Только то, что я захотел себе намертво вбить в голову одну навязчивую идею, а именно: о том, что я, наконец-то, нашёл сокровище, которое, впрочем, уже успел перепрятать в известное лишь мне одному место. Я даже отметил его специальным знаком в виде выложенных треугольником трех еловых шишек. Теперь мне оставалось одно, как можно чаще приглядывать за этим местом. На это у меня ушло ещё с полмесяца.

Суда же, по-прежнему, не проходили мимо моего острова.

Я уже, откровенно говоря, и надеяться перестал, как вдруг в один из осенних дней, накануне как раз выпал первый снег. К берегу неожиданно пристала моторная лодка. Из неё вышли два бородатых человека, и зачем-то направились прямо в мою сторону. Я в это время прятался за большим валуном, примерно в сотне шагов от места их высадки, внимательно наблюдая за действиями моих гостей. И когда я понял, что они меня всё-таки заметили, со всех ног бросился бежать прочь. Но я был так измождён выпавшими на мою долю лишениями, что вскоре совсем выбился из сил и они нагнали меня. Не без труда, преодолев моё отчаянное сопротивление, они силком потащили меня к своей лодке. На ходу задавая мне различные вопросы. Типа:- как я сюда попал? И давно ли я уже здесь? Да и, вообще, кто я, в сущности, таков? На их вопросы я отвечал лишь мычанием. Ибо почти разучился говорить за время, проведённое мной в такой глуши. И лишь когда они втащили меня уже в лодку, всё же смог выдавить из себя первое членораздельное слово. И это было - «клад».( И оно означало «клад»)