Писец подкрался. Или... Отбор по приказу

— А вот когда скажешь каким было, тогда и узнаешь, — отмахнулась подруга. — Теперь возьми кусок хлеба и раскроши на подоконник.

Сказано крошить, и хоть мусорить не особо хочется, но крошу, тут же подлетает Лизка:

— Ты чего творишь?!

— Ну, ты ж сказала…

— Не сюда, дурья твоя голова! — восклицает та. — Со стороны улицы.

— А-а-а… — протянула я, и быстро смахнув крошки на ладонь, открыла оконную раму, за которой как флаг развевалось полотенце.

И опять заговоры, наговоры. Наконец-то окно закрыли, успев основательно выхолодить помещение. Лизка подошла и собственноручно плотно гардину задёрнула.

— Не открывай, но прислушивайся, когда спать будешь, прилетят ли птицы хлеб клевать… — инструктирует она.

— Лиз, а ничего что зима и мы на четырнадцатом этаже?

— Да хоть на тридцатом, — пожала плечами та. — Если удача постучится в окно…

— Детка, ты не бредишь? — решила я сбавить пыл подруги.

— По поверьям, если птицы прилетят хлеб клевать, и заденут окно — не важно клюнут ли стекло или просто крыльями зацепят, значит, жди удачи в следующем году, — протараторила подруга, напрочь игнорируя мой настрой. — Если же просто тихонечко подъедят всё, значит, всё ровно будет, без особых перемен, а вот если и вовсе не пожелают заглянуть в гости, жди беды…

— Оу, да? Ну тогда, ладно. Тогда лучше уж пусть прилетают, — с самым серьёзным видом отозвалась я, наблюдая как Лизка помешивает кашу. — Небось обгадят всё, — буркнула, прекрасно понимая, что никаких птиц не будет, если только моя неугомонная подруженька их пинками к моему окну не загонит, а она может, и не важно, что тут четырнадцатый этаж.

— А коль и обгадят, то к деньгам, — спокойно отозвалась подруга. — Иди соли и сахара сыпани сама, и помешай. Вот та-а-ак. Хорошо. Скоро готово будет. А пока идём на балкон, — говорит, прихватив оставшуюся до сих пор на столе плошку с зерном.

Дверь как ни странно открылась с первой же попытки. Видать дело в том, что снега не так уж давно начались, и особо обильных пока и не было. Зябко ёжась под ледяными порывами ветра, Лизка, жестом заправского сеяльщика, взмахнула рукой рассыпая на девственно нетронутый снежок зерно.

— Горсть снега зачерпни, и внутрь пойдём, — говорит.

Сказано сделано. Одно хорошо, на морозце взбодрилась хоть, хотя пальцам зябко от снежного комка.

— Та-ак, дуй к раковине, а то капаешь на пол, — Лизка подтолкнула меня в спину. — На, — протянула сито. — Раскроши сюда свой снежок, да смотри чтобы ни крошечки, ни зёрнышко никуда не улетело. Промой под проточной горячей водой…

— Сомневаюсь, что на Руси в старинку девы так же делали, — проворчала я, но поймав укоризненный взгляд, сдалась: — Ну да ладно.

Сказано промыть, промыла, пока в сите не остались одни лишь зёрнышки.

— А теперь, пересчитай крупицы.

— С ума сошла? — выпалила я, глядя на горку мелких, не крупнее пшена зёрнышек, и искренне сожалея что зачерпнула столь большую горсть.

— Ты их попарно просто в сторонку сдвигай, важно знать чётное их количество или нет, — спокойно отозвалась подруга.

За этим-то делом задрёмывать я и начала, зерно меленькое, его много, гоняю по ситу, и носом клюю. И всё же домучила. В процессе подсунутое вино прихлёбывая, и к концу действа в голове приятно зашумело, по телу разлилась лёгкость, а происходящее стало напоминать сон.

А дальше мы что-то ещё делали, потом кашу в тарелку выложили, оделись и куда-то пошли, но едва на лестничную площадку вышли и двери лифта отворились. Я к тому моменту была основательно пьяна, и потом действовала как марионетка — что Лизка велит, то и делала. Кого-то помнится кашей той кормила. У того кого-то были начищенные до блеска дорогие мужские ботинки и чёрные брюки. Что выше я не видела, почему-то смущалась взгляд поднять. Потом… Потом ещё что-то было, но не помню, что. Кажется, даже песни пели… Ночью… Как ещё соседи жалобу не накатали?

А потом меня вновь разбудил звонок в дверь.

Сдёрнув одеяло, села, и сонно потирая глаза, нащупала ногами тапочки. Взгляд зацепился за висящие на стене часы. Девять двадцать.

Дежавю. Или День Сурка?

Плетусь открывать. На пороге Лизка.

— Кажется когда-то это уже было, — бурчу, пропуская её в квартиру.

— Вчера, — кивает.

Я невольно вздохнула с облегчением. А то в голове сумбур, и воспоминания путаются. Попробуй разбери что там сон, что реальность. Но коль Лизка говорит, что вчера нечто похожее уже происходило, то это обнадёживает, значит, всё не так и плохо у меня с головой.

— Что там с полотенцем? — интересуется Лизка.

Полотенцем? Ах, полотенцем!

Тут же начали всплывать обрывки воспоминаний. До какого-то момента вполне чёткие, потом размытые. Сны путанные, отделились от пьяной реальности минувшей ночи. И звуки странные доносящиеся с кухни, может и вправду ко мне в дом удача постучалась, да я не заметила?

Бррр… Вот и что за чушь в голову лезет?

— Не проверяла, — догадалась Лизка.

— Неа, — помотала лохматой головой я и решительно сдула с лица упавшие спутанные пряди. — Лиз, мне работать надо. Выноси вердикт, что меня там ждёт в следующем году.

— Так я ж тебе вчера ещё говорила… — явно растерялась подруга.

— Помнила бы я ещё…

— Что и суженного не помнишь?

— А должна?

— Ты его кашей кормила, как бы…

— Я? Кашей?

Хм… Кашу помню. Лизка варила, я заправляла. Потом мы оделись и куда-то пошли с той плошкой. А вот куда, зачем и что там было? Хоть ты убей — чистый лист в памяти.

— Ясно всё с тобой, — прервала затянувшееся молчание подруженция и отдёрнула портьеру. — Ну что тебе сказать? Счастье тебе привалит, и деньги. Стучались явно, вон, — она кивнула на обгаженное оконное стекло. — Твой любимый птичий помёт. И склевали всё. А полотенце, сейчас пощупаем, — произносит, отворяя окно и забирая замёрзшую и стоящую колом тряпицу в дом. — Выйдешь замуж, — говорит. И неожиданно добавляет: — Скоро.

— Так-таки и скоро? — передразнила я.

— А с судьбой, Катюх не спорят, — пожала плечами подруга. — Уж поверь мне, на себе проверила. Да, я же чего собственно пришла то! Ну проверить всё это ясно дело. В общем, у меня новость…

Договорить она не успела, раздался звонок в дверь.

— Привет Кать, — поприветствовал меня сосед и по совместительству муж Лизки. — Лиз, ну знаешь же, что опаздываем, а ты пропала!

— Ну и иду я, иду, — вмиг сдалась та, жестом показывая, мол, прости, потом поболтаем.

Ну потом, так потом, мне так лучше даже. Сейчас работой немного займусь хоть.

Глава 4 Крах планов и надежд

Пока готовила завтрак, включила ноут. Промежду помыть то, почистить это, то перевернуть, это помешать, подбегала к компу. В очередной набег загрузила почту, где обнаружила очень краткое и странное письмо от босса: «Идеально, но тебе это уже не поможет».

— Почему? — прошептала я, и невольно села на диван.

Меня что уволить хотят? За что? Я же всегда добросовестно выполняла свои обязанности, нужно кого-то подменить — пожалуйста, требуется выйти сверхурочно — пожалуйста, в выходные — тоже, на дом работу взять — не вопрос… Нет, не может такого быть! Тогда, почему же мне это не поможет? Может проект давно уже выбран, а вся эта история с конкурсом — всего лишь прикрытие? Такой вариант исключать конечно нельзя, но, если инвестор не идиот, он должен понять очевидные плюсы моего предложения. Вдруг это действительно гораздо выгоднее того, что им предложили ранее? Хотя… Есть и ещё вариант. Я ведь не одна работаю. Архитекторы, инженеры, дизайнеры и прочие специалисты, входящие в мою группу… В теории, они не обладают полной картиной, но кто им мешает слить информацию по частям? И если некто из конкурентов разжился этой информацией и успел ею воспользоваться…