Письма 1886-1917
Шрифт:
154*. В. В. Котляревской
8/V-903
8 мая 1903
Москва
Многоуважаемая Вера Васильевна!
Опять занят настолько, что могу Вам написать только коротенькое письмо. Как здоровье Вашей мамаши и матери Нестора Александровича? Как Вы себя чувствуете? Часто вспоминаем с женой о Вас и думаем о Вашем драматическом положении. Вам нужно развлечься, и если обстоятельства позволят, приезжайте в Москву на несколько деньков, чтоб окунуться в римскую жизнь. Мы ставим «Юлия Цезаря». Остановили все репетиции и устроили из театра библиотеку, музей и мастерские. Вся труппа занята собиранием материала и изучением эпохи. Работа кипит. Интересно, но очень утомительно.
Жена кланяется Нестору Александровичу и целует Вас. Я целую Вашу ручку и жму руку Нестору Александровичу. Вашей матушке передайте мое почтение. Дай бог Вам сил и энергии, и спасибо за все.
Уважающий и преданный
К.
155. Из письма к М. П. Лилиной
21 мая 1903
Москва
…Я и забыл, что я именинник. Спасибо тебе, мамане и детишкам за нежные поздравления. Пишу тебе письмо, а сам еще не уверен в том, что не попаду в Любимовку. Ничего не разберешь, есть ли сегодня что-нибудь в театре или нет!
Сейчас сижу на фабрике. С другой стороны, меня утомляют, вызывая головную боль, утренние поездки из Любимовки в Москву. Две ночи спал плохо. Сегодня мешала мышь. Я и стучал и кричал — ничто не помогало. Наконец стал мяукать и царапать по простыне по-кошачьему. Сразу все стихло, и я заснул. Не взять ли патент на новое изобретение против крыс и мышей? Работы в театре пошли вяло… Приглашение на воскресенье начал. Пока выяснилось, что Желябужские и Чеховы не приедут. Приглашены: Немировичи двое, Вишневский, Калужские двое, Александров, Адашев, Москвины, Артем. Других приглашу завтра на экзамене 1 (в 7 часов). Следующий экзамен в субботу…
156. Из письма к М. П. Лилиной
15 июля 1903
Ессентуки
…Вчера не писал, потому что ужинал в своей комнате на террасе с дамой! К сожалению, был ее муж… Я говорю о Екатерине Васильевне Гельцер и Тихомирове 1. Вчера я встретился с ней в парке и подошел, спросил, она ли Гельцер? Познакомились. Оказалась очень милая барыня, и он славный. Вечером оказалось, что они стоят в номере напротив меня. Я думаю, больше всех будет смущена моя соседка — О. М. Купфер, услыхав женский голос в моей комнате… Вчера был в местном театре. Там было так ужасно, что я ушел после первого акта и весь вечер проговорил с Давыдовым и другими актерами. Очень может быть, что я скоро перееду в Кисловодск. Третьего дня был там у Юры с Сашей 2. В первый раз понял, что там чудный воздух, ты бы оценила его…
157. Из письма к М. П. Лилиной
16 июля 1903
Ессентуки
…Сегодня у меня приятный день, ко мне приехали гости: Горький, И. А. Тихомиров и Константин Петрович (забыл фамилию), издатель Горького 1. Дело было так. Пью № 17 и у источника встречаю Тартакова 2 с дамой. Очень ему обрадовался, но должен был их скоро оставить, так как торопился в гостиницу переодеться для вечернего спектакля. В театре шли «Мещане», и Тетерева играл Дмитриев 3. Я зашел посмотреть. Давыдов 4 уверяет меня, что Горький в театре, и показывает какого-то господина в голубой косоворотке, с короткими волосами. Я уверяю, что нет, хотя тут же вспоминаю, что сейчас, в гостинице, мне говорили, что Тихомиров И. А. 5 заходил ко мне. Я не обратил внимания, думая, что речь идет о Тихомирове — муже Гельцер. Кончается акт — И. А. Тихомиров и Горький летят ко мне. Оказывается, они все постриглись и так обкромсали волосы, что их узнать нельзя. Собралась уже толпа, но мы улизнули есть шашлык. Только что сели в отдельный сад, слышим душу раздирающий крик. Бьют ребенка в кухне. Устремились туда — спасать его. Горький вырвал ребенка, изругал мать. Произошел легкий скандал. Далее мы дружелюбно ужинали, и они рассказывали о своем прекрасном путешествии пешком по Кавказу. Сейчас проводил их и сел писать тебе. Все думаю о том, как на будущий год устроиться нам вместе на лето. Вот Горький прошелся по Кавказу и освежился настолько, что всю зиму проживет своим путешествием. А у тебя, бедняжка, одно впечатление: Любимовка и Любимовка…
158. А. П. Чехову
Новая казенная гостиница
22 июля
Ессентуки
22 июля 1903
Дорогой Антон Павлович!
Перед самым отъездом на Кавказ я успел поговорить с Вишневским. Он передал мне, что Вы просите меня вернуться домой из Ессентуков — через Крым. Кажется, Вы собирались прочесть пьесу… 1. Я был очень рад такому предложению и очень мечтал о нашей встрече, о пьесе, о море… Приехав сюда, я прежде всего простудился, пролежал в кровати 2–3 дня и потерял неделю лечения. Далее, я получил сплин и только теперь начинаю приходить в себя… Осталась неделя до отъезда в Москву, но доктор меня не пускает. Я попил воды только одну неделю, а минимальный курс лечения равняется месяцу, 6 неделям. Таким образом мои планы рушатся, мне не удастся вернуться через Крым. Тем не менее я не могу отказать себе в удовольствии повидать Вас и Ольгу Леонардовну и послушать
пьесу… Мне необходимо поскорее познакомиться с нею. Владимир Иванович обещал мне освободить меня на неделю во время репетиций «Цезаря». Я воспользуюсь этим временем, чтобы съездить в Ялту. Итак, до скорого и очень приятного для меня свидания.Ничего не знаю ни о Вас, ни об Ольге Леонардовне, Марии Павловне. Как Вы живете, как чувствуете себя? Я просил И. А. Тихомирова написать мне словечко об этом.
Здесь невозможная скука. Спасибо А. М. Горькому и его спутникам. Они оживили наше скучное существование, но они так же неожиданно скрылись, как и появились. Алексей Максимович приехал сюда бодрым, а уехал больным. Дело в том, что он простудился на Бермамуте и, несмотря на простуду, взял нарзановую ванну в день отъезда. Разговаривая с ним перед 3-м звонком, я вижу, что он бледнеет и опускается на диван. Это был маленький обморок. К счастью, в том же вагоне ехал знакомый доктор, и я успел предупредить его о болезни Горького. Он поможет им в дороге. Поезд тронулся, а Алексей Максимович сидел, охватив голову руками, бледный как полотно. Вчера послал телеграмму, чтобы узнать о его здоровье, но пока никакого ответа не имею. О себе могу рассказать в двух словах. Встаю, пью воды, хожу, завтракаю, принимаю солнечную ванну, хожу, принимаю щелочную ванну, еду в Кисловодск и там до ночи болтаю глупости с Форкатти и В. Н. Давыдовым. Так каждый день. Игорь, который болел тифом, поправился. Жена, кажется, чувствует себя недурно. Как чувствуют себя Ольга Леонардовна, Мария Павловна? Очень хочется повидать вас всех поскорее. У меня уже началась сезонная лихорадка. Хочется поскорее покончить с «Цезарем» и приняться за Чехова. Имейте в виду, что я, на всякий случай, записал в фонограф свирель пастуха. Выходит чудесно 2…
Крепко жму Вашу руку, целую ручки Ольге Леонардовне, Марии Павловне и Вашей матушке.
Искренно преданный и любящий Вас К. Алексеев
Уезжаю отсюда 1 августа в Москву.
159. Из письма к М. П. Лилиной
21 августа 1903
Москва
…Увы, не скоро удастся попасть в Любимовку. Завтра утром репетиции. Вечером решают судьбу найденовской пьесы 1, в субботу утром репетиция, вечером свободен, но в воскресенье в 11 часов утра надо быть на генеральной репетиции первого акта («Юлия Цезаря»). Вероятно, попаду в воскресенье вечером и постараюсь освободиться от репетиции в понедельник утром. Во вторник — генеральная репетиция 1-го и 2-го актов. Спасибо за твое письмо, я его получил сегодня, принес Володя 2 с объявлением, приятным для меня, о том, что он выдержал экзамен. Молодец! Я сказал ему, чтобы в воскресенье он был в Любимовке. Не может ли mademoiselle сходить с ним к С. Н. Смирнову и добиться аудиенции с ним? 3 Может быть, можно устроить Володю пансионером во 2-ю гимназию? Если нет, то не посоветует ли он, куда его определить или у кого навести справки, хотя бы и о провинции.
Работа идет не быстро, но как будто что-то обещает. Меня очень трогает, что Кирюля спрашивает и думает обо мне, Игоречек тоже. Поцелуй их крепко-крепко. Радует, что Вы отдыхаете в Любимовке. Я хоть и мытарюсь здесь, но не завидую вам. Не люблю Любимовку, особенно осенью. Крым — это другое дело… Еще мысль (эгоистичная, для моего спокойствия): Володе не мешает после трудов пожить на воздухе и не в ужасных условиях, в которых он живет теперь. Не пожить ли ему у нас? Кстати, и он постерег бы вас. Конечно, если это тебе не по вкусу и испортит отдых — ради бога, не надо…
160*. О. Л. Книппер-Чеховой
Среда
Август 1903
Москва
Дорогая Ольга Леонардовна!
Спасибо за Ваше хорошее письмо. Я его получил по приезде в Москву, где оно долго пролежало в конторе театра.
Я собирался писать Вам из Ессентуков после того, как послал письмо Антону Павловичу, и, несмотря на это, до сих пор молчал.
Вот почему это случилось.
Только что я распарился в минеральных ваннах, получаю я совершенно неожиданную телеграмму о смерти одного из главных директоров нашего товарищества (торгового), Бухгейма. Представьте себе, что Художественный театр лишился бы Немировича… Так же трудно заменима и эта потеря. Я бросил все и полетел в Москву.
Здесь меня жарили в котле, и я провел очень волнительные недели. Это совпало с началом репетиций, с переездом из Любимовки в Москву (я живу пока в «Тюрби», где Вишневский), с устройством новой квартиры (мы переезжаем от Красных ворот в Каретный ряд, д. Маркова, против театра «Эрмитаж»). Кроме всего сказанного, я простудился и пролежал несколько дней. Теперь все наладилось и в конторе, и в театре, и в квартирах, и началась для меня настоящая сезонная жизнь со всеми приятностями, неприятностями, волнениями и заботами. Владимир Иванович кипит, а я ему помогаю 1. Днем и вечером репетиции, примерки костюмов, гримы, народные сцены, словом — ад. Репетируют усердно и, пожалуй, успешно. Как будто что-то выходит, но работы еще очень много, а срок очень мал. Пока лучше всего оружие, привезенное из-за границы…