Письма из прошлого
Шрифт:
Признавать свое поражение перед природой Полина не собиралась. Она уверяла, что будет продолжать лечение, если потребуется, сделает еще операцию, и не одну. Но в ответ швейцарские доктора, как и отечественные, лишь разводили руками. Помочь Полине они были бессильны, в ее случае даже нельзя было прибегнуть к искусственному оплодотворению.
Все еще не собираясь сдаваться, Полина задумалась об усыновлении. Может, взять ребенка из детдома? По возвращении из Швейцарии она собиралась серьезно обсудить эту тему с мужем, но разговор так и не состоялся. Через несколько месяцев Руслан внезапно сообщил, что решил проблему по-своему. С тех пор как ему стало известно о бесплодии Полины, он резко охладел к жене, перестал ее баловать, «выводить в свет» и появлялся дома все реже. Однажды он заявился домой позже обычного, почти под утро, сильно навеселе и без всяких предисловий и подготовки сообщил ей о том, что подал на развод и собирается жениться вновь на своей секретарше, поскольку та ждет от него ребенка. Для Полины, не ожидавшей ничего подобного, такое признание прозвучало как гром среди ясного
Справиться с ударом судьбы помогла работа. Полина окончила интернатуру и ординатуру, после чего сразу устроилась в недавно открывшийся элитный неврологический центр, расположенный в живописном месте недалеко от города. Конечно, получение должности в подобной клинике не было чистым везением — посодействовал свекор, теперь уже бывший. После развода у Полины хватило ума не только не поссориться с родителями Руслана, но, напротив, сохранить с ними прекрасные отношения. Она поздравляла их со всеми праздниками, дарила подарки, часто звонила узнать, как дела, и терпеливо выдерживала долгие беседы об их самочувствии, здоровье мопса Тимоши и жизни своего бывшего с его нынешней. Пользуясь тем, что новая жена сына родителям не нравилась, Полина исподволь настраивала свекров против невестки, тем самым извлекая для себя немалую выгоду. Как и раньше, отец Руслана принимал активное участие в ее профессиональной судьбе, и, когда это было необходимо, она всегда могла рассчитывать на его содействие. Без его помощи она, конечно же, ни за что не стала бы заместителем главного врача в таком молодом возрасте — ей на тот момент было всего двадцать семь. И все же Полина до сих пор была уверена, что заслужила то повышение по службе. Будучи трудоголиком по натуре, она работала не просто много, а очень много, вкладывала все силы, все время и, что самое главное, всю душу в свое занятие. И уже к тому возрасту стала настоящим профессионалом в своей области. Может быть, не мастером экстра-класса, расти и совершенствоваться всегда есть куда, но, во всяком случае, отличным грамотным специалистом.
Тот год, последний год тысячелетия, вообще стал очень значимым для Полины. Должность она получила в марте, а в октябре ее отправили в Москву на повышение квалификации, «срочно поднимать профессионализм», как шутила подруга Наташка. Ее Полина тоже хотела взять с собой, такая возможность имелась, но Наталья отказалась наотрез — не хотела на две недели оставлять мужа и детей, младшему из которых на тот момент не исполнилось и полутора лет. Так что в Москву Полина отправилась одна.
…Дмитрия она узнала сразу, с первой минуты. На лекции они сидели довольно далеко друг от друга, но Полина не могла не заметить знакомое лицо. И не отметить, что Дмитрий сильно изменился — причем в лучшую сторону. Красивый веселый юноша, в которого она так пылко была влюблена девять лет назад, превратился во взрослого, респектабельного и весьма интересного мужчину. С этого мгновения лекция (с самого начала показавшаяся скучноватой) совершенно перестала интересовать Полину. Она только смотрела на Диму, сидевшего сбоку и чуть впереди, и размышляла о том, до чего же прихотлива бывает иногда судьба. Все эти годы они жили в одном городе, работали в одной области, и Полина постоянно что-то слышала о Дмитрии, читала его статьи в специализированных изданиях, но увидеться им так и не довелось. А теперь вот встретились — и не в родном Челябинске, а в столице…
Она никак не могла решить, что делать дальше. Подойти к нему в перерыве и поздороваться? Подождать, пока он увидит ее и подойдет первым? А, может, лучше просто собрать манатки и сбежать, пока не поздно? Неизвестно, как поступила бы тогда Полина, не вмешайся в их жизнь судьба. Потому что в какой-то момент Дима повернулся и, наконец, заметил Полину. Их взгляды встретились, приветливая улыбка коснулась его губ, он кивнул, и она вновь увидела тот огонек в его глазах, который когда-то любила.
В эту самую минуту Полина почувствовала себя так, будто ее жизнь была исписанной тетрадью, а Провидение — огромным маркером, который разом перечеркнул жирной чертой несколько последних страниц. Замужество, годы после развода, сменившиеся за это время мужчины (недостатка в поклонниках она никогда не испытывала, но ни один из них так и не сумел подарить ей ничего даже смутно похожего на те чувства, которые Полина испытывала к Диме) — все это показалось ничтожной суетой, пустяками, не стоящими внимания по сравнению с сегодняшней встречей. Будто и не было этих девяти лет, будто расстались они только вчера, и Полина никогда не переставала любить его.
В этот раз она вела себя гораздо умнее. Не кинулась к нему, подождала, когда он подойдет сам, и выразила радость от встречи ровно настолько, чтобы у него появилось желание продолжить общение, но не возникло никаких ненужных подозрений. После занятий они поели в симпатичном кафе неподалеку от института и, поскольку стояла чудесная
погода, настоящее бабье лето, отправились гулять. Выяснилось, что Дима на удивление неплохо знает Москву, и это оказалось как нельзя кстати. Полина изобразила живейший интерес к столице, и Дима все эти две недели в свободное от занятий время ходил с ней по городу, осматривая достопримечательности. Они много разговаривали обо всем на свете, и с каждым проведенным вместе часом Полина все больше и больше убеждалась в том, что рядом с ней именно тот единственный на свете человек, который ей и нужен. Ей было так хорошо и интересно с ним, что она ничуть не уставала от совместных прогулок, хотя они и стали непростым испытанием. Не только потому, что они с Дмитрием ежедневно проводили по несколько часов на ногах, к чему Полина не привыкла, поскольку предпочитала ездить в автомобиле, а не ходить пешком, а потому, что все время была в напряжении, обдумывала каждое свое слово и следила за каждой своей реакцией. Больше всего на свете она боялась сказать или сделать что-то такое, что оборвало бы вновь связавшие их с Дмитрием нити, пока еще такие тонкие, но, как очень хотелось ей надеяться, становящиеся прочнее с каждой минутой. Ей казалось, что и Дима чувствует что-то подобное. Особенно Полина укрепилась в этом предположении после того, как Дмитрий, проводив ее поздно вечером до гостиницы, сам настоял на том, чтобы остаться у нее на ночь.В Челябинск они вернулись порознь, так как обратные билеты у обоих оказались куплены заранее, на разные поезда. Лежа на нижней полке, Полина прислушивалась к убаюкивающе-мерному перестуку колес и думала: «Ну, теперь либо пан — либо пропал». Либо Дима позвонит ей, пусть не в ближайшие дни — либо история девятилетней давности повторится вновь. Полина смотрела в окно через щель между неплотно закрытыми вагонными занавесками, видела полную луну, сопровождающую ее в дороге, точно верный спутник, до боли сжимала пальцы и молилась про себя, чтобы хотя б на этот раз ей повезло…
Отчасти Небеса не остались глухи к ее мольбам, но только отчасти. Дима действительно позвонил, и даже раньше, чем Полина ожидала — на третий день после приезда. Они встретились после работы, поужинали в ресторане, потом поехали к ней домой. А когда потом лежали, обнявшись, в темноте спальни, и Полина, прижавшись щекой к его груди, слушала, как утихает его сердцебиение, Дима сказал:
— Полина, я хочу сразу расставить точки над «i», чтобы не было никаких неясностей. Мне с тобой хорошо, но я не хочу тебя обманывать или обнадеживать. Уходить из семьи не собираюсь. И не соберусь никогда. Я дорожу своей семьей, я люблю свою дочь…
— Ты еще скажи, что любишь жену. И что всегда любил, — вырвалось у Полины язвительное замечание.
Сказала — и тут же прикусила язык. Ох, не надо было этого говорить, не надо…
Дима повел плечами.
— Тут все непросто… — задумчиво проговорил он. Помолчал и добавил: — Но знаешь, как любил повторять мой отец, женщин в жизни мужчины может быть сколько угодно, а семья должна быть одна. С годами я понял, что батя совершенно прав… Так что, если тебя это устраивает, я буду встречаться с тобой. Если нет — давай распрощаемся.
Полина тоже не стала спешить с ответом. Села на постели, взяла с прикроватного столика сигареты и зажигалку, придвинула пепельницу, закурила. И только потом произнесла:
— Видишь ли, меня больше всего устраивает, чтобы ты был счастлив. И если тебе хорошо так — значит, будет так.
Она не знала, поверил ли он тогда в ее полную искренность. Вряд ли. Но встречаться они продолжали. Нечасто — раз в неделю, в десять дней, но регулярно, и длилась эта связь уже третий год. И чем дольше она продолжалась, тем меньше такое положение вещей устраивало Полину. Она больше не могла мириться с ролью второй женщины в его жизни, ей необходимо было стать не просто первой, но и единственной. Желание завладеть Дмитрием безраздельно становилось сильнее день ото дня. У Полины уже не было сил улыбаться, расставаясь с ним вечером, когда он уходил от нее и возвращался к ней. Она уже не сомневалась в том, что они предназначены друг другу судьбой, что они с Димой как раз и есть те самые пресловутые половинки, о которых так любят говорить в женских журналах. А его брак с Надеждой — это всего лишь досадная случайность, ошибка Провидения. Если бы не ребенок, не привычка и не воспитание, Дима ни за что бы не остался в семье.
— Я не сомневаюсь: не просто так он появился второй раз в моей жизни, — поделилась Полина с Наташей, забежавшей к ней в кабинет попить чаю. — Не иначе судьба дает мне второй шанс стать счастливой. А мое счастье связано с ним и только с ним, в этом я убеждена.
— Даже если это и так, — пожимала пухлыми плечами Наталья, — все равно не торопи события. Если суждено вам быть вместе — значит, будете. Но разрушать семью… Это не вариант. Ни к чему хорошему это не приведет.
Полина только фыркала в ответ. С годами Наташка мало изменилась, оставалась все такой же прямолинейной максималисткой. И теперь, понятное дело, судила со своей колокольни домашней клуши. Или, точнее, с насеста. После рождения детей она еще больше располнела, а красавицей она и в молодости-то не была. Да и звезд с неба никогда не хватала, глубоким и интересным человеком Наталью никак нельзя было назвать. Кроме как «за жизнь», с ней и поговорить-то было не о чем, разве что о детективах, которые она читала запоем. Конечно, Наташка примеряла ситуацию на себя и тряслась от одной мысли, что кто-то может увести из семьи ее драгоценного муженька — не такое она, Наталья, сокровище, чтобы мужчина стал за нее держаться. Впрочем, и Надежда, судя по скупым отзывам Димы, не любившего говорить о семье, тоже не могла считаться сокровищем. И все-таки Дмитрий оставался с ней. А не уходил к яркой, эффектной, ухоженной и успешной Полине.