Письма из Терра Арссе

Я должен был и сам проявить хваленое благоразумие и не лезть в драку, не продумав никакого плана и рассчитывая лишь на то, что мое неожиданное появление застанет противника врасплох.

Я должен был предусмотреть, что хитрая и лицемерная змея-Титория предпримет что-то, чтобы помочь своему подельнику а я, будучи увлечен боем, не сумею ей помешать.

Я должен был не позволить желанию как можно скорее получить заветный меч ослепить меня и сделать таким же тупоголовым бараном, как этот Тиал-Баран.

Но самую главную ошибку я допустил задолго до этого.

Я должен был отказать Тэт в просьбе взять ее с собой. Отказать грубо и как можно более категорично. Так, чтобы она даже не подумала предлагать мне подобное впредь.

Потому что теперь, когда я должен был сломя голову гнаться за похитителями меча, которые, вскочив на собственную лошадь, удалялись в направлении дороги на Гваэлон, я лишь печально проводил их взглядом.

Даже смиренно пасущаяся у входа в пещеру Прада, глянула на меня с недоумением. Она умудрялась находить среди луж и слякоти относительно сухие травинки и ветки и в целом коротала время в ожидании весьма неплохо.

А я, помянув сначала Гхару, потом боящуюся темноты Пятую Следующую и это ужасное Кольцо огня, обеспечившее меня притяжением к кому-попало, вынужден был скрепя сердце вернуться в пещеру.

Бродя по темным коридорам, мысленно продолжал клясть последними словами коварное кольцо, Тэт, змею-Титорию и Тиал-Барана, которому недостаточно сильно наподдал во время нашего боя. Но самыми непечатными эпитетами я характеризовал себя самого.

Быть в шаге от меча и его упустить!

Обожженное плечо пульсировало глухой, ноющей болью, на которую я почти не обращал внимания.

Плевать, что противник получил куда большие повреждения, нежели я и, кажется, потратил весь имеющийся магический резерв. Пытаясь задержать меня в пещере, он выставлял одну за другой стены магического огня, которые я преодолевал при помощи скачков в пространстве, почти без потерь.

Что мне толку от его повреждений, если в итоге он все равно забрал меч, а не я. Он победил, я — проиграл.

Внутри бушевала ярость, кипела досада на себя, на ситуацию и на весь мир вокруг. Хваленое благоразумие спряталось где-то очень глубоко и не подавало признаков жизни. Я сжимал кулаки и еле сдерживался от того, чтобы не начать гневно молотить ими по стенам темных и извилистых катакомб.

Еще и поиски Тэт заняли гораздо больше времени, чем я рассчитывал. Мысленно я представлял, насколько далеко от Бар-Эбира уже Титория, Тиал и мой меч.

Коридоры подземелий то сужались, то расширялись, то заканчивались неожиданными тупиками из-за, случившихся когда-то, обвалов. Внутреннее чутье подсказывало мне, что Следующая где-то совсем рядом, но добраться туда не получалось. Ослепленный злостью, я то и дело ошибался в выборе нужного коридора, а сконцентрироваться в моем состоянии оказалось непосильной задачей.

Услышать ее тоже не выходило, как бы я не старался и не напрягал слух. Хоть бы позвала, что ли. Этому ведь всех с детства учили, разве нет? Если потерялся — нужно звать на помощь, кричать «ау!» и никуда не уходить. Хотя, учитывая отсутствие у нее как теоретических, так и практических, знаний о том же похмелье, Следующих учили чему-то другому.

Поэтому, на Тэт я набрел совершенно случайно, как раз тогда, когда вообще отчаялся ее отыскать.

Она обнаружилась в одном из тупиков. Сидела на полу, съежившись, зажмурившись и обхватив голову руками.

В Терра Вива того, кто выглядел жалко, принято было добивать, чтобы не препятствовать естественному отбору. А Тэт выглядела олицетворением уязвимости и беспомощности.

Во время поисков я представлял, что при встрече выскажу Следующей все, что думал по поводу ее путешествия со мной и нашей привязанности друг к другу. Но, увидев, почему-то об этом забыл. Все нелицеприятные факты, крутившиеся в моей голове все это время, куда-то исчезли.

Не задумываясь о том, что делал, опустился на колени рядом. Обхватил руками ее плечи и, поняв, что девушка дрожит, прижался губами к ее волосам.

— Эй, все хорошо. Я здесь, — позвал негромко, не желая ее напугать, но никакой реакции на мои слова не последовало.

Пятая Следующая оставалась в таком же оцепенении и, продолжая дрожать, ничего не отвечала. Поэтому подхватил ее на руки и понес в направлении выхода из подземных коридоров. Мысленно я все еще отсчитывал расстояние, на которое успели удалиться от меня похитители меча.

Тэт вышла из оцепенения и обняла меня за плечи, отчего нести ее стало удобнее.

— У тебя ожог на плече, — заметила она очевидное, но, ослепленный, бурлящим в крови, адреналином, я даже не задумывался о таких мелочах.

— Спасибо. Я видел. Заживет.

Следующая выглядела какой-то заторможенной, говорила медленно и как-то отстраненно.

— Ты сумел забрать меч? — Спросила Тэт тихо, а ее дыхание приятно защекотало шею.

— Нет.

И только тогда заметил, что моя злость куда-то улетучилась. Мне все еще было неспокойно и маетно, но ярости больше не было.

— Плохо, — отозвалась она и добавила: — Тогда почему ты вернулся за мной, а не последовал за артефактом?

— Ты же сказала, что боишься темноты.

— Боюсь, — подтвердила девушка. — Значит, это я виновата в том, что ты не достал меч?

Я продолжал идти по темному коридору, глядя прямо перед собой. Пожалуй, я мог бы с ней согласиться, но почему-то не стал.

— Не ты. И не переживай, на къярде мы быстро их догоним.

— Но, если бы ты не взял меня с собой, уже бы догнал.

Так странно. Когда все эти мысли крутились в моей собственной голове, я находил им сотни подтверждений, а сейчас почему-то хотел опровергнуть. Усмехнулся.

— Без тебя я не заметил бы иллюзию, не нашел бы вход в эту гхарову пещеру и, решив, что ошибся, вернулся бы к Мире с пустыми руками.

Когда мы, наконец, вышли к заждавшейся нас Праде, начинали сгущаться сумерки и снова заморосил мелкий противный дождь, делая окружающий пейзаж совсем уж серым и безрадостным.

Тэт уже не дрожала и, хотя глаза все еще были покрасневшими, а лицо — бледным, выглядела спокойнее. Я помог ей взобраться в намокшее под дождем седло и заметил, застрявший у къярда в удилах лоскут алой ткани, подозрительно напоминавший платье, в которое была одета Титория.