Письма мёртвой Ксане

А ещё на войне нельзя верить мечтам о счастливом будущем. Это расслабляет и убивает, пожалуй, вернее любой пули.

Как быстро и легко это вернулось!

Неизвестный Солдат всему виной – то была наиболее отчётливая мысль, которая коротко мелькнула в мозгу Андрея и погасла; хотя остался неприятный осадок, подобно тому как после боя остаётся в ноздрях и щекочет горло уже переставшая быть смертоносной, но всё ещё тревожная пороховая гарь.

А ещё осталась шероховатая царапина в сознании насчёт платьев покойницы, насчёт писем, способных перенести заряд настроения, некий направленный импульс – а, по сути, как бы часть человеческой личности… Не это ли происходило с Андреем теперь, когда он держал в руках пожелтевший от времени листок бумаги и читал строки, присланные с фронта неизвестным, давно упокоившимся в сырой земле человеком?

***

Андрей не сумел прочесть начало следующего письма. Поскольку, в отличие от предыдущих, оно было написано карандашом – и текст в верхней части страницы стёрся, стал неразличим. Оттого прошлое ворвалось с середины предложения, в разгар неведомо как начавшегося боя:

«…и правильно сделал потому что этот бруствер может быть и спас мне жизнь. Два раза осколки ударяли в него хоть и на излёте но убить могло или покалечить. А так ничего всёже пронесло. Но быстро гады успели засечь нашу огневую позицию такого если честно никто не ждал. Правда с правого фланга сразу пошли в бой наши тридцатьчетвёрки и пехтура везде а в небе миги и яки там немцу вобще было нечего делать. Только Маракшина жалко всёже не повезло его случайным прямым попаданием накрыло. Хотя конечно целились по нашим огневым а вот такой разброс что в КП 1 попали. Потом возле воронки только одну ногу Маракшина нашли и ещё логарифмическую линейку. Хотя лейтенант редко своей линейкой пользовался. Только когда цель не видно и ему с НП 2 координаты дают. А когда видно то зачем время терять на вычисления если у него итак всегда с первого раза ловко получалось даже двигающуюся цель в вилку брать. Тем более неподвижную. Точный глаз был у Маракшина ничего не скажешь все говорили глаз алмаз. Но погиб по нечаянному случаю жалко его ведь ещё мог бы жить и жить совсем был молодой.

1

КП – командный пункт.

2

НП – наблюдательный пункт.

Теперь вместо Маракшина у нас Шаронов комбатом. А насчёт разброса я сразу сказал что это наверное румыны по нам стреляют. Поскольку фрицы обычно гораздо аккуратнее снарядами обкладывают это же ясно пристрелка у них намного быстрее они ведь воюют уже сколько лет по всей Европе и научились хорошо. А этим распиздяям румынам откуда уметь разве они когда нибудь по настоящему воевали как фрицы? Никогда не воевали и не умели а только кур щупали по оккупированным подворьям и драпали от нас при первой возможности. Так насчёт разброса я сразу и сказал что это наверное румыны. Скоро выяснилось что я правильно говорил. Когда наши с правого фланга как следует прижали они свои орудия побросали и мимо нас драпанули на юг через мёртвую зону. Но наша авиация не зевала и всё таки их накрыла. Потом мы с ребятами ходили штыками докалывать и точно оказались румыны. У них мы даже ничего не спрашивали кончали сразу. А у немцев иногда спрашивали но ты про это ничего не знаешь так я тебе расскажу. Не знаю правда ли а может просто хохма какая но так все говорят что среди немцев бывают хорошие люди антифашисты они за нас и вместо хайль гитлер отзываются драй литер. Это в переводе значит три литра. Чтобы значит гитлера не прославлять они так говорят. Но нам ещё ни разу ни кто так не отозвался на хайль гитлер сколько мы ни спрашивали. Мало их наверное хороших то среди немцев. А фашистов конечно жалеть ни к чему ну мы и не жалели их ведь ещё осталось вон сколько недобитых. Ничего скоро изведём всех под корень и румынов тоже заодно.

А у тех мёртвых румынов мы немного разжились харчами иностранными это же не мародёрство а нормальная боевая добыча. У них было навалом тушёнки в ранцах а во фляжках спирт вместо воды но слабоватый. Наш спирт намного забористей.

А всё равно этот румынский спирт оказался очень кстати и мы выпили за скорую победу. Однако всё это было позавчера. А потом мы пошли вперёд и оставив позади освобождённые от агрессоров Тирасполь и Бендеры и так никуда не заходя повернули на юго-запад и всё пёрли и пёрли вперёд. Я надеялся может сразу до моря дойдём. Но нет не дошли. Сейчас стоим на месте и уже оборудовали себе позиции. Конечно будет артподготовка и мы опять покажем фашистам и их холуям как умеет сражаться Советский Народ тесно сплотивший свои ряды вокруг нашей Коммунистической Партии! Будут знать как на нас нападать грязной сворой. Да они вобщето уже знают как в частушке которую у нас тут поют:

Все немецкие вояки

На словах были сильны

Только после каждой драки

Мыли в озере штаны.

А пока что мы готовимся потому что до Берлина ещё далеко. Уже в который раз проверяем топографическую привязку к местности поскольку буссоль 3 осталась всего одна и та разъёбанная. А в небе смелые соколы Советской Авиации летят за линию фронта и отбомбившись возвращаются. Думаю скоро начнётся поэтому прощаюсь с тобой Ксана и заканчиваю письмо а отошлю позже.

3

Буссоль – оптический прибор для измерения магнитного азимута на местности.

С горячим боевым приветом из освобождённой от заклятого врага солнечной Молдавии всегда твой сержант А. 24 августа 1944 года».

***

Молдавия.

Для него это являлось чем-то наподобие ключевого слова, отпирающего заржавевшие от времени потайные замки памяти, тем приводным шкивом, который заставлял вращаться на невидимых осях многочисленные шестерни скрипучего эскалатора, ступив на который неизменно опускаешься на одну и ту же станцию и садишься в один и тот же вагон скорого поезда, уносящего в прошлое.

Всё это было не здесь, не сейчас.

Всё это клубилось где-то по другую сторону жизни. Но оставалось с Андреем, ожидая подходящего момента, чтобы напомнить о событиях минувшего.

Хотя прошлого не вернуть и ничего в нём не изменить, не подкорректировать, но сбежать от него невозможно. Оно всегда таится невдалеке и готово, бесшумно выскользнув из-за угла, похлопать тебя по плечу или схватить за грудки да встряхнуть так, что белый свет покажется с овчинку.

…Вернувшись из армии осенью девяносто первого, Андрей полагал, что ему, молодому и здоровому, бывшему сержанту ДШБ 4 , не составит труда устроиться на работу. Но вскоре выяснилось, что это не более чем досадное заблуждение. Точнее, вакансии-то имелись – на заводах и стройках; однако зарплата предлагалась смехотворная. Брали также в милицию, в патрульно-постовую службу, но и там платили столько, что сводить концы с концами казалось достаточно проблематичным. А деньги Андрею были нужны. Отца своего он никогда в глаза не видел, поскольку тот разошёлся с матерью, когда Андрею не было и года, и следы его давно затерялись где-то на Украине; а мать-сердечница, в результате павловской реформы потерявшая в одночасье все трудовые накопления со сберкнижки, теперь кое-как пробавлялась на нищенскую пенсию. Само собой, ни о каком серьёзном лечении не могло идти и речи… Словом, Андрей ломал голову, как бы подзаработать, и с каждым днём эта задача казалась всё неразрешимей. Пойти бойцом в группировку к браткам? Нет, это не для него. Челночить за тряпьём в Турцию или в Польшу? Тоже не ощущал в себе никаких способностей.

4

ДШБ – десантно-штурмовой батальон.

Трудно предположить, как сложилась бы дальнейшая жизнь Андрея; но всем распорядился случай. В Бендерах жил его армейский сослуживец Костя Россохач, отец которого организовал небольшую фирму по продаже подержанных иномарок. Ему требовались надёжные ребята для того, чтобы перегонять автомобили из Европы – и Костя в письмах неоднократно приглашал своего товарища на эту работу. Наконец Андрей решился. И приехал в Бендеры. Однако за несколько месяцев, пока он собирался, в Молдавии многое переменилось. Заполыхал конфликт между ПМР 5 и Кишинёвом… Правда, в те дни, когда Андрей появился в доме у Кости, дело как будто шло к стабилизации; поговаривали, будто Бендеры объявили зоной мира, и это имело даже наглядное подтверждение: с дорог убрали бетонные плиты, препятствовавшие проезду на молдавскую сторону (точнее, проехать-то было можно, но только не на бронетехнике, а автотранспортом и очень медленно, лавируя в узком пространстве между плитами). В надежде на то, что вскоре страсти улягутся, и бизнес можно будет возобновить, Костя уговорил товарища не уезжать, выждать немного. И Андрей, послушавшись, остался.

5

ПМР – Приднестровская Молдавская Республика.

А затем наступило девятнадцатое июня.

Был прекрасный летний вечер, и ничто не предвещало беды. По улицам бегали дети, гуляли старики, прохаживались влюблённые парочки. В школах гремела музыка, поскольку девятнадцатого июня по всему городу шли выпускные балы… О, эти очаровательно юные выпускницы! Наверное, даже в самом страшном сне не могли бы их отцы и матери увидеть такое: десятки и десятки мёртвых девчоночьих тел; изнасилованных; истерзанных; с вывернутыми руками; с разорванными ртами; с животами, вспоротыми армейскими штык-ножами. В белых платьях, ещё недавно таких нарядных, а теперь изорванных в клочья и залитых кровью (через несколько дней тела раздулись и испускали ужасающее зловоние: летняя жара быстро делала своё дело… а поскольку поначалу убирать трупы было некому, то вскоре лица мертвецов покрылись шевелящимся слоем жирных опарышей и превратились в зловещие белесые маски). Но всё это было потом; а тогда, в прекрасный летний вечер девятнадцатого июня Костя позвал Андрея на день рождения к своему другу. Тот жил невдалеке от судоремонтного завода. Застолье было в самом разгаре, когда поднялась пальба. Это передовые колонны «румын» 6 – с трёх сторон – вошли в Бендеры.

6

Румынами приднестровцы называли – независимо от национальности – всех, кто участвовал в боевых действиях на стороне Кишинёва.

Поднялась паника. Люди с криками бежали по городу – кто куда.

Дети.

Старики.

Влюблённые парочки.

Сотни мирных жителей, мужчин и женщин, ни в чём не провинившихся перед миром. А если и провинившихся, то не настолько, что их за это следовало лишать жизней.

Многие нашли свою смерть в тот вечер на улицах Бендер. На следующее утро центральная площадь была буквально усеяна бездыханными человеческими телами.

…Костин дом, где остались его родители, находился в западной части города. И он, сопровождаемый Андреем, рванул туда, навстречу надвигавшимся «румынам».

Если бы только знать, что на кладбище засели вражеские снайперы!

Но они этого не знали.

Один из снайперов убил Костю.

Увы, напрасно Андрей, задыхаясь, нёс на спине мёртвого товарища, чтобы отец с матерью могли сказать ему последнее прости. Он обнаружил во дворе лишь посечённые осколками трупы Костиных родителей. У дома отсутствовала половина стены, а из-под просевшей крыши вырывались языки быстро разгоравшегося пламени.

И Андрей пустился в обратный путь.

Через час или два он присоединился к горстке защитников города, засевших в здании горсовета и упорно отбивавших атаки неприятеля: там держали оборону представители Рабочего Комитета и местные гвардейцы.