Письма живых

— Значит, сидим спокойно. Окапываемся и спасаем местное производство рома.

— Не без этого, — улыбнулся интендант. Секрет Полишинеля, пусть вывоз сахара в Европу сильно сократился по внешним причинам, но плантаторы и крестьяне совершенно не пострадали. Теперь из того же самого тростника гнали ром. Весьма недурственный, надо сказать. Вся продукция местных винокурен скупалась как централизованно оптом интендантами европейских армий, так и в частном порядке.

— Кстати, Иван Дмитриевич, вы нашли последний выпуск «Науки и жизни»?

— Еще нет. Кстати, за свежей периодикой я и приехал, — если Никифоров и кривил душой, то самую малость.

— Держите! — Фомин протянул другу уже потрепанный толстый журнал. — В литературном разделе новый рассказ господина Сергея Азимова.

— Благодарствую. Очень хорошо пишет. Весьма интересные у него мысли и идеи.

— Есть такое. Представляете, Иван Дмитриевич, мы тут воюем, снаряды и канистры пересчитываем, а умные люди уже размышляют, как жизнь в далеком космосе устроена, думают, как нам после войны на Марс и Венеру лететь.

— Находится же у них время, — Никифоров покачал головой.

— Так это же хорошо! Мы с тобой вернемся в Россию, будем дома и школы строить. А кто-то уже не только бомбардировщики, но и космические крейсера проектирует. Как думаете, царь даст денег на космос?

— Это от царя и наших результатов зависит. Если по военным займам быстро рассчитаются, то почему бы о космосе не подумать?

— Приземленный вы человек, Иван Дмитриевич.

Конечно Фомин утрировал. Однако, мысли Никифорова в этот день действительно были заняты делами весьма приземленными и не совсем одобряемыми.

Предпринимательская жилка сыграла. На днях капитана познакомили с одним местным плантатором. Неплохой, порядочный человек по рассказам достойных людей. Так вот, землевладелец сокрушался, что из-за войны не может построить новый заводик по переработке тростника, а капитан Никифоров вошел в положение человека, решил подсобить маленько. Естественно не просто так.

Иван Дмитриевич взял подряд. Причем, обещал даже решить вопрос не только с людьми, но и с материалами. По мнению Никифорова, саперы только обрадуются возможности подзаработать, да и в батальонной кассе неучтенная наличка точно лишней не будет. Материалы само собой спишутся на разные строительные нужды и укрепления. Все равно присяжных бухгалтеров на фронте испокон веков не бывало, половину построенного сами же разбирать будем, когда фронт сдвинется. Так все и решится спокойно, по мнению капитана Никифорова.

Поездка в административный центр вышла плодотворной. Не только все дела решил, но еще почтальоны обрадовали: целый мешок корреспонденции для батальона. Самому Никифорову вручили три конверта. Один самый пухлый из столицы. Внутри оказались письма родителей и долгожданный привет от блудного брата.

Переписка дело серьезное. Иван Дмитриевич быстро раскидал дела, отправил Петра Гакена с инспекцией в первую роту, сам заглянул к оружейному мастеру, задал пару интересных вопросов. Всё. Теперь можно устроится под навесом за штабной палаткой, раскурить сигару и открыть письма.

Теплые слова из дома. Родители и супруга делятся своими радостями, пишут о Петербурге, уютной патриархальной Сосновке, успехах детей. Милая Лена, дражайшая Елена Николаевна излагает впечатления о своих классах в школе, делится мнением об учениках. Что-ж, молодое поколение всегда вызывает ужас у старших и всегда оказывается куда лучше дедов. Уж Иван Дмитриевич знал по себе.

Помнится, еще будучи школяром реального училища притаскивал на урок безногую ящерицу. Безобидная рептилия, надо сказать, хоть вид имеет пугающий. На уроке Закона Божьего неподобающе себя вел, кукарекая под «Отче наш». И ничего, повзрослел, до сих пор сохранил теплые впечатления от своих учителей. И отца Милония регулярно поминал в молитвах за то, что нашел ключ к школяру, внушил христианское отношение к людям и жизни. Но здесь еще родители приложили усилия. Старообрядческое воспитание, впитанное с молоком матери уважение к труду, сильно помогли в жизни.

В конце письма мамы приписка корявым детским почерком.

'Дядя Иван! Я училась руzzкий язык. Училась писать und читать. Жду тебя.

Юлия.'

От слов племянницы на душе стало теплей. Иван смахнул с глаз слезы радости. Маленькая девочка совсем освоилась. Пусть говорит не так чтоб хорошо, кириллицей пишет еще хуже, но лиха беда начало. По словам жены, девочку не обижают, наоборот, растет бойкая коза, на месте не сидит, за старшими кузенами тянется, не отстает.

Письма от брата Иван развернул последним. Да, тот же самый почерк.

'Здравствуй, Ваня. Извини, долго не писал. Случилась неприятность, пришлось сменить город, а заодно сферу деятельности. Увы, Америка очень разная страна, описать ее не мог даже Драйзер, а чтоб понять надо здесь родиться. Наверное, ты слышал о различиях между ультрасовременным либеральным Севером и консервативным Югом. Только здесь в Штатах понимаешь, Гражданская Война не закончилась, она только притихла на время.

Немного странно такое писать, когда Америка ведет войну против всего мира. Но боюсь, у вас такие вещи не видят, не замечают. Я еще в Европе заметил, у многих об Америке весьма превратные представления. В России так вообще ничего не знают об этой стране.

Не хочу врать, потому не буду писать, куда и зачем я направляюсь. Ты же знаешь, я всегда был идеалистом, всегда отстаивал убеждения, пусть со стороны это казалось наивным и глупым. Тогда я этого не видел, сейчас хорошо понимаю. Вот и сейчас не могу остаться в стороне.

Хватит на этом. Ваня, передавай от меня привет всем родным и близким. Попроси от моего имени Кирилла быть осторожнее, не рисковать зря, не бросаться на рожон. Молодости свойственен максимализм. Молодость все воспринимает в двух цветах, не видит спектра между черным и белым. Объяснять это бесполезно, сам знаешь, пока сам не попробуешь на вкус, не почувствуешь — не поймешь.

Привет Лизе! Привет всем племянникам! Пусть все у них сбудется…'

— Эх, Лешка, ты в своем репертуаре, — сорвалось с губ.

Иван глубоко вздохнул. Опять брата куда-то понесло. Хорошо если не по совсем кривой дорожке. Надо бы написать ему, что Юля нашлась и у жандармерии к Алексею вопросов нет. Может быть одумается, человеком брат был неглупым, хоть и легковерным, с годами должна прийти мудрость. Самое главное, чтоб не нанялся в армию.

Капитан Никифоров по долгу службы читал информационные рассылки, знал, что янки формируют штурмовые дивизии из европейских наемников, маргиналов, мексиканцев и прочего разномастного и разноцветного сброда. Наша разведка считает, что именно эти части противник будет бросать на самые опасные направления и плацдармы. Мотивированные мигранты и наемники — люди которых не жалко. Расходное мясо мировой бойни.

Самое интересное, в русской армии тоже много добровольцев, но все распределены между обычными частями. Почему-то после эксперимента с Чехословацким корпусом наши больше не формируют национальные части из иностранцев и иноверцев. Даже удивительно. Чехи и словаки на той войне показали себя хорошо, дрались достойно. Может быть, пока человеческого материала для таких частей нет? Возможно.

Капитан Никифоров человек умный, но кругозор капитана саперного батальона не позволял подняться выше своего уровня, понять масштаб глобального противостояния. А ведь все просто если понять, что британские и французские армии и флоты, это полный аналог Чехословацкого корпуса, только на несравнимо более высоком уровне.