Письма. Часть 1

Nous destinguons la bonne et la mauvaise monnaie.

(El Korayz ibn Onayf)

On nous bl^ame de ce que nous ne soyons pas nombreux.

Je leur r'eponds: Petit est le nombre des h'eros!

Mais ils ne sont pas en petit nombre ceux qui sont repr'esent'es

Par des jeunes gens qui montent a 1'assaut de la gloire —

Et d'^etre peu nombreux ne nous nuit gu`ere.

Nous avons une montagne qui abrite ceux que nous prot'egeons,

Inexpugnable, qui fait baisser les yeux de fatigue.

Sa base repose profond'ement dans la Terre

Et sa cime s''el'eve superbe jusqu'aux 'etoiles.

Notre race est pure, sans melange, issue

De femmes nobles et des h^eros.

Nous sommes comme 1'eau des nuages: utiles

A nos semblables: il n'est point d'avares parmi nous.

Nous donnons un d'ementi aux paroles d'autrui

Et personne ne peut d'ementir notre dire.

Si un d'entre nous vient a p'erire, un autre se l'eve

Eloquent, mettant en action les propos des ^ames hautes.

Notre feu est toujours allum'e pour accueillir le voyageur

Et jamais h'ote n'eut `a ce plaindre de notre hospitable.

(El Samaoual)

Qui dispense ses biens pour pr'eserver sa gloire

La pr'eserve, et qui ne r'epudie pas l'insulte, est insult'e;

Qui est fid'ele `a son serment ne saurait ^etre jug'e,

Qui n'honore pas son ^ame, ne peut ^etre honor'e!

Qui ne prot`ege pas son champ par les armes, est perdu.

La langue et le coeur, l'homme est fait de ces deux moiti'es.

Le reste, chair et sang, n'est qu'une image.

Si tu es atteint par le malheur

Rev^ets-toi de patience — cela est plus digue.

Surtout garde-toi de te plaindre `a tes semblables.

Ainsi tu te plaindrais du Dieu de la misericorde —

`a des gens sans mis'ericorde!

Si la fortune te combat — prends patience,

Car la fortune n'a pas de patience.

Prends courage. Jusqu au dernier souffle de ta vie

Cache aux ennemis ton d'ecouragement.

La joie de tes ennemis est de te voie bas et las,

Mais ils sont dans la tristesse `a te savoir patient.

C'est un temps difficile — mats il sera suivi par l’abondance.

C'est un malheur — il sera suivi d'une joie prochaine.

R'efl'echis: un chagrin qui doit passer

Vaut mieux qu'un bonheur qui ne peut pas durer.

Si le malheur te frappe encore, de facon

A rendre vains tes malheurs pass'es,

Et si apr`es cela de nouveaux malheurs arrivent

Et si apr`es cela de nouveaux malheurs arrivent

Qui te font prendre en horreur la vie —

Espere!

Car tes malheurs touchent `a leur fin.

Hier m'a fait pleurer,

Auiourd'hui je pleure hier.

Это — арабская поэзия, чистым случаем попавшая мне в руки — в нужную минуту. Все это сказано больше тысячи лет назад.

Хочу знать о Вас и страстно жду весточки. Если бы события нас разъединили — говорю на всякий невозможный случай — знайте, что Вы — всегда со мной — но знайте еще, что я всё сделаю, чтобы и наша внешняя связь не порвалась.

Обнимаю Вас и в Вашем лице — всю мою родную Чехию: «mit dem heimatlichen 'prosim'» [1141] — (Rilke).

M.

Мне сейчас — стыдно жить.

И всем сейчас — стыдно жить.

А так как в стыде жить нельзя…

— Верьте в Россию!

Р. S. Полгода назад — здешний ясновидящий Pascal Fortuny — старинный и старомодный старичок с белой бородой — профессор — подошедши ко мне, севшей нарочно подальше, поглубже — сказал:

1141

С отечественным «пожалуйста» (нем. — чешcк.).

— Je Vous vois dans une ville ancienne… Beaucoup d'eau… beaucoup d'eau… Vous etes sur un pont — aves des statues… pour ainsi dire… flottantes… Et je vois un crucifix, un tres grand crucifix…

— J'ai bien 'et'e a Prague, Monsieur, mais beaucoup d'eau s'est ecoule sous le Karlov Most depuis que je m'y suis accoudee pour la derniere fois… [1142]

Теперь я поняла: он просто видел — будущее (А тогда я обиделась за моего рыцаря — что его не помянул! Обнимите его за меня!)

1142

— Я вас вижу в старинном городе… Много воды… много воды… Вы на мосту — со статуями… так сказать… плавающими… И я вижу распятие. очень большое распятие… — Я была в Праге, мсье, но уже много воды протекло под Карловым мостом с тех пор, как я в последний раз на него облокотилась… (фр.).

3-го октября 1938 г

Paris 15-me

32, Boulevard Pasteur, ch<ambre> 36

Дорогая Анна Антоновна!

Дней 8 — 10 назад отправила Вам большое письмо, но не знаю, дошло ли: в нем были арабские стихи (по-французски) о великом, свободном, верном слову, народе. Повторю вкратце: Чехия для меня сейчас — среди стран — единственный человек. Все другие — волки и лисы, а медведь, к сожалению — далёк. Но — будем надеяться, надеюсь — твердо.

Лучшая Франция: толпы и лбы — думают и чувствуют, как я, а те, что поступают — ничего не чувствуют и — мало думают.

Бесконечно люблю Чехию и бесконечно ей благодарна, но не хочу плакать над ней (над здоровым не плачут, а она, среди стран — единственная здоровая, больны — те!), итак, не хочу плакать над ней, а хочу ее петь.

Мне бесконечно жаль, что у меня нет ни одного отличия, чтобы сейчас их вернуть; швырнуть.

Нынче, среди бесчисленного списка протестующих, с радостью и даже со счастьем прочла имена Francois Joliot и Ir`ene Curie, [1143] тех, что в этом темном мире продолжают светлейшее и труднейшее дело радия. (Madame Curie, открывшая радий, мать нынешней, сама родилась в угнетенной, затемнённой стране, что не помешало ей — осветить весь мир — а может быть и заставило. Наравне с радием она любила родину. И свободу.) Прочтите книгу о ней ее дочери: Eva Curie — Madame Curie, лучший памятник дочерней любви и человеческого восхищения.

1143

Фредерик Жолио (Жолио-Кюри) — ученый-физик и общественный деятель. Ирен Кюри — ученый-радиолог, дочь Марии Кюри

Жду весточки. Поскорее. Надеюсь, что скоро начнут ходить настоящие письма. Получила письмо от Али: вспоминает детство, дремучие леса, игру Вашей мамы. Вас с сестрой, кота Муцика.

Обнимаю Вас от всей души и жду, жду, жду — хотя бы нескольких слов. Ваша открытка из темных лесов — последнее.

M.

24-го октября 1938 г.

H^otel Innova, ch<ambre> 36

Дорогая Анна Антоновна! Ваша открытка — большая радость, переписала ее Але. Счастлива знать, что хоть немножко ободрила Вас в Вашем семейном горе, которому сочувствуют все мои близкие, все когда-либо подошедшие к Вашей семье. Недавно, в кинематографе, я так живо вспомнила Вас и Ваших: секундное видение города — такой красоты, что я просто рот раскрыла (не хватило глаз!). Ряд мостов — где-то среди них — мой, с Рыцарем — точно ряд радуг — меня просто обожгло — красотой! Подпись: Прага. И я подумала: чтобы любить город, нужно никого в нем не любить, не иметь в нем любви, кроме него: его любить — тогда и полюбишь и напишешь. («Любить» беру: неразумно, безумно — любить.) Вы для меня — настоящее лицо Вашего города. (А помните уроки вязания при лунном свете у лесничего? Я — помню…)