Письмена на орихалковом столбе: Рассказы и эссе
Шрифт:
«Я работаю машинистом на поезде, который ходит в Исфахан раз в неделю, и я опасаюсь за свой разум. Дело в том, что на полпути от Багдада в Исфахан лежит мост через горное ущелье, по дну которого течет бурная река. Это проклятое место! Каждый раз, когда мой паровоз подходит к мосту, на нем вот уже скоро год откуда ни возьмись появляется седой дервиш с клюкой, шагающий по шпалам между рельс. Видя его, я, конечно, каждый раз торможу, а когда мой помощник спрашивает меня, зачем я это сделал, то указываю на бредущего старца. Но — о, ужас! — мой помощник ничего не видит, а потому лишь смеется надо мной. Несколько раз я пытался схватить странного дервиша, но напрасно: он исчезал так же внезапно, как и возникал. Вы человек уважаемый, посоветуйте вашему вечному должнику, что делать, — я боюсь, что помрачился умом».
Выслушав удивительный рассказ машиниста, я стал задавать ему различные вопросы, в частности, попросил поподробнее описать внешность таинственного старика, и убедился, что он отвечает на них весьма разумно, как не мог бы отвечать человек с помутившимся рассудком. Тогда я заверил его, что нахожу его здоровье отменным, и рекомендовал скорее забыть происшедшее, сочтя его
А теперь стражники кади пришли ко мне, говоря, что тот человек — убийца, что он задавил на своем паровозе дервиша. Они поведали мне, со слов помощника машиниста, что когда в очередной раз поезд подъезжал к мосту, то на нем действительно появился нищий паломник. Увидав его, помощник закричал: «Тормози же, тормози быстрее!» Но машинист лишь усмехнулся: «Ну уж нет, он ненастоящий, а я столько раз делал это напрасно», — и только прибавил пару.
Теперь он, дескать, в растерянности вопит в тюрьме, чтобы почтенный лекарь Абу-ль-Фарадж Али ибн Хусейн ибн Мухаммад объяснил такой его жестокий поступок, что он вовсе не хотел убивать дервиша, а просто следовал моим указаниям. Ну что ж, написав эти строчки, я подтверждаю тем самым правдивость слов Абу-ль-Касима аль-Джухани и надеюсь, что мудрый и столь сведущий в фикхе [5] кади [6] нашего города — да продлит Аллах его годы! — правильно разберет это невероятное происшествие и присудит этому простодушному человеку невиновность, ибо залогом тому служит его наивная открытость. Да сбудется на то воля Аллаха!
5
Фикха — мусульманское право.
6
Кади — судья.
РАССКАЗ МАШИНИСТА
Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Да будет он милостив к Мухаммаду, пророку его, и к его священному роду, непорочному и благородному!
Мое имя Абу-ль-Касим аль-Джухани, и я хочу признаться в злодеянии, которое я совершил в 1280 году [7] , когда работал машинистом паровоза на линии Багдад-Исфахан. Вот что толкнуло меня на это.
Очень давно, еще в пору моей юности, один человек из нашей деревни, которого звали Талха ибн Убайдаллах ибн Каннаш, хитростью лишил меня того скудного наследства, что оставили мои родители. А было так. Придя ко мне в дом, он сладкими речами расположил меня к себе, и мы вместе предались веселию и винопитию. Как же я жестоко поплатился, нарушив шариат! Когда выпитое уже стало смыкать мне очи, коварный Талха предложил мне сыграть партию-другую в нарды. И я не успел бы прочитать открывающую суру Корана [8] , как это отродье Иблиса [9] — так ловко он умел метать камни! — уже выиграл у меня все деньги, всех баранов и всех коз, но главное — я проиграл ему свою молодую жену, свою красавицу Айшу. И потом весь остаток отпущенной мне Аллахом жизни я был вынужден прослужить в наймитах, проклиная своего врага и тоскуя по утраченному счастью.
7
…в 1280 году — 1280 год хиджры соответствует 1902 году григорианского календаря.
8
Открывающая сура Корана — самая короткая глава Корана.
9
Иблис — дьявол в мусульманской демонологии.
Но вот однажды много лет спустя, проезжая на поезде середину пути между конечными городами моей линии, я вдруг увидел на мосту, расположенном там, сгорбленную фигуру дервиша. Это был Талха ибн Убайдаллах ибн Каннаш — я узнал бы тебя из тысячи, хоть ты так изменился, лукавый пес! — и я подумал, что он, наверно, живет где-то по соседству. И не ошибся, ибо на обратном пути увидел его выходящим из будки железнодорожного обходчика, которая расположена около моста. Тогда-то я и решил отомстить, больше за Айшу, чем за себя, — я задумал убить постаревшего Талху. Но торопиться мне было некуда — разве Аллах допустит раннюю смерть предателя? Разве он позволит ему избежать кары? — нужно было только тщательно подготовить убийство, чтобы самому выйти сухим из воды. Прошел год — целый год! — на протяжении которого я много раз нарочно тормозил паровоз перед мостом, указывая своему помощнику — а надо сказать, что мальчишка подслеповат — либо на уже сходящего к насыпи Талху, либо вообще на пустое место, пока тот всерьез не уверился в том, что у меня наваждение. Потом, якобы беспокоясь за свой рассудок, я (кстати, по совету своего помощника) и обратился к врачу, известному Абу-ль-Фараджу Али ибн Хусейн ибн Мухамма-ду, будто бы за помощью, а на самом деле, чтобы обеспечить себе впоследствии поддержку этого незаинтересованного свидетеля и добиться оправдательного приговора. Так и случилось. Этот добрый и уважаемый человек, отличающийся к тому же бесхитростностью, сразу же поверил в мою галлюцинацию, и потом на суде его замолвленное
за меня слово оказалось для кади решающим.Как ловко я все подстроил! Как внутренне ликовал я, стоя с потупленным взором меж стражников и как песнь гурий слушая признание своей невиновности: убийство посчитали несчастным случаем, приписав его воле небес! Хотя как знать, может быть, это в чем-то и так.
Велик Аллах! Случилось так, что свою месть я смог осуществить на другой же день после посещения Абу-ль-Фараджа ибн Хусейн ибн Мухаммада, задуманное мною наконец совершилось: мой разоритель, похититель моей жены жестоко наказан. Благодарение Аллаху! Теперь я должен бы возрадоваться удаче, но отчего же неизбывная печаль так тяготит мне сердце?
РАССКАЗ ДЕРВИША
Во имя Аллаха милостивого и милосердного! Хвала Всевышнему! Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад пророк его!
Меня зовут Талха ибн Убайдаллах ибн Каннаш, и я пишу эти строки за день до смерти, ибо я знаю, что завтра колеса поезда переедут мое старческое тело. Наконец-то! Ведь вот уже много лет страшная болезнь, ниспосланная на меня Аллахом, заставляет меня страдать. Мои мучения невыносимы, и я подумывал даже о том, чтобы добровольно уйти из жизни, ведь год назад я уже совершил свой последний хадж, и теперь уже ничто не связывает меня с этим миром греха. Да, я подумывал об этом всерьез — да простит мне Аллах! — но вовремя вспомнил, что самовольно уйти из жизни — это значит прогневить Аллаха, усомниться в его всеведении, усомниться в могуществе его воли. Тогда-то я и стал разыскивать Абу-ль-Касима аль-Джухани, бывшего своего односельчанина, который, я знал, затаил на меня кровную обиду. Он жаждал моей смерти, ведь ему казалось, что я обманом выиграл у него и дом его, и жену, хотя это не так. Просто в тот день мне больше повезло, и мне не в чем раскаиваться. Кроме того, Айша когда-то была моей невестой и все время своего горького замужества не переставала втайне любить меня. Кстати, она-то и подсказала мне мысль сразиться с ее мужем в нарды. Да й к Абу-ль-Касиму аль-Джухани я был расположен настолько, что с удовольствием простил бы ему денежный долг, если бы это не навлекло подозрения, что главной ставкой с самого начала была Айша, что деньги я выиграл у него больше для отвода глаз, чем из нужды.
О, Айша! О, мой бедный цветок, почему ты так рано завял? О, горе! Почему судьба оказалась такой несправедливой к нам?
Вскоре после смерти несчастной Айши, опечаленный, я продал дом, раздал имущество нищим и стал дервишем. Посреди скитаний, словно в довершение всех бед, меня и настиг ужасный недуг, от которого нет спасения. Как избавиться от невыносимого бремени, как уйти от гнетущей тяжести? И вот тогда-то, разузнав, что человек, который меня ненавидит, служит на железной дороге машинистом, я поселился возле моста, лежащего на его пути, и стал думать, как бы заставить его убить меня. Я знал, что он трусоват и ни за что не решится тронуть меня, не имея твердых надежд на оправдание. Поэтому я и стал появляться словно привидение — попадая в поле зрения только Абу-ль-Касима аль-Джухани. Я разузнал, что его помощник подслеповат и не будет меня замечать. Одновременно я дразнил его, разжигая ярость, и пытался тем самым подсказать ему идею с галлюцинацией, дабы он смог заручиться благодаря ей оправдательным приговором.
Только спустя год этот тупица наконец вник и стал покорно следовать моему плану. Вчера он был у врача. Значит, завтра он покончит с моей мукой! И если бы даже я сейчас и чувствовал перед ним хоть каплю вины, то завтра моя кровь, омыв рельсы, искупит самую ее тень.
И еще: весь год я только уподоблялся призраку, завтра же я наконец стану им.
Да сбудется на то воля Аллаха!
РАССКАЗ ДЬЯВОЛА
Во имя врага Аллаха немилостивого, немилосердного! Да пребудет во веки веков проклятый за непокорность род его!
Некоторые называют меня Иблисом, многие — шайтаном, остальные — сыном тьмы, имена мои меняются с текущим от сотворения мира временем, но деянья мои — вечны. Я хочу поведать историю о том, как соблазнил прелестями преисподней трех когда-то послушных рабов Аллаха, трех верных слуг нашего Врага.
Они жили вместе в одном горном селении: Абу-ль-Касим аль-Джухани, его жена Айша и друг мужа — Талха ибн Убайдаллах ибн Каннаш и поначалу были счастливы в своем скучном неведении страстей. Тогда я вселил в сердце Талхи запретную любовь к Айше, который стал втайне томиться по ней и ждать своего часа. И вот однажды в деревне оказалась проездом певичка, и муж Айши пошел в чайхану посмотреть на ее представление. Певичка была очень красива, и много мужчин добивались ее расположения, поэтому Айша мне легко поверила, когда я под видом сплетницы-старухи нашептал ей об измене супруга. Как возревновала женщина! Как сетовала она на порочность мужа! Этим-то и воспользовался Талха. Утешая ее, он всячески клял ее мужа как недостойного ее любви, а под конец открыл женщине свою страсть, предлагая взамен себя. И Айша назло мужу уступила его домоганиям. Я же устроил так, что Абу-ль-Касим аль-Джухани сразу узнал об этом. Страшный гнев охватил его, но он решил скрыть его до поры до времени и стал думать, как местью неверной жене смыть с себя позор. И придумал.
Как-то, притворившись пьяным, он нарочно проиграл ее в кости ее же любовнику, правильно рассчитав, что после такого кошмарного унижения все, и даже любовник, будут только презирать ее. Движимый ненавистью к жене, Абу-ль-Касим аль-Джухани не остановился даже перед проигрышем (для отвода глаз) всего своего имущества. Сколь ослепительна ярость! Но он добился своего — пламя оскорбления сжигало теперь изнутри Айшу и вскоре свело ее в могилу.
Позже я наслал на Талху болезнь, дабы заставить его желать смерти и отвернуться от нашего Всесильного Врага, я же раскрыл ему глаза на историю с Айшой и на злорадство мужа, чтобы с удовольствием наблюдать, как он превращается в странствующего дервиша — так ему легче было разыскать подлого Абу-ль-Касима аль-Джухани. Разыскать, чтобы отомстить, пусть и ценой собственной жизни.