Письмена на орихалковом столбе: Рассказы и эссе
Шрифт:
Одна из наших сект, добивающаяся популярности путем опримитивления религии, отождествляет мир с нашим островом, а не-мир — с остальной Вселенной.
Государство наше действительно разделено на группы и кланы, но эллин привнесет в его устройство слишком много черт от своей правильной идеи — быть может, и в созданной им путанице заложен некий недоступный нам, людям, знак? — и его чересчур жесткая структура наверняка сломала бы наше государство, как крепнущий скелет младенца лишает его гибкости, все ближе продвигая к смерти.
Я, и пусть мое имя не будет трепаться в сплетнях потомков, принадлежу к привилегированному классу художников, к элите, как определит нас Платон. Но я не ремесленник, кладущий краски на обожженную глину амфор и ваз. Инструментом, помимо алмазного резца на орихалке, мне служит фантазия, которая всегда равносильна предвидению, а материалом — будущее. В словах этих содержится нечто большее, чем поэтическое бахвальство. Ошибается тот, кто воспримет их как пустую метафору или как выраженье без смысла, вроде «тоска плиты» или «жар черствого бегемота». Неторопливо вырезая сейчас на орихалке значки слов, я ощущаю, как творю этим один из бесчисленных вариантов будущего, как, фиксируя его, я тем самым задаю ему направление, фигуру, в которой оно позже застынет, я ощущаю свое могущество и понимаю, почему каббалисты будут потом учить, как с помощью тридцати двух путей премудрости, куда войдут двадцать две буквы еще не сложившегося еврейского алфавита, Бог обнаруживает явно свою бесконечность. Я, простой писец на орихалке, чье искусство позволяет узреть всю толщу веков,
31
…будет связана с получением трижды величайшим героем Юга изумрудных таблиц, а героем Севера рун… — «Трижды величайшим», Трисмегистом, в период поздней античности называли Гермеса (вестника богов, проводника душ умерших) в связи с близостью потустороннему миру. Изумрудные таблицы — алхимический трактат, созданный в XI в. и приписываемый Гермесу Трисмегисту. Руны — древнейшие скандинавские письмена, сохранившиеся главным образом на надгробных камнях.
…Наши наделенные ясновидением жрецы — каста голубокожих и зеленокожих, в подражание которым египтяне будут рисовать своих богов цветными, усердно развивают эсхатологию, науку о ближайшем локальном светопреставлении. Это единственная наука, которая процветает у нас в последние годы, ибо все чувствуют назревание катастрофы. Жрецы пророчествуют, что когда содрогнется земля и наши храмы без крыш не уберегут нас от хлынувших вод, когда молитвы станут такими же напрасными, как доспехи, когда от жуткого взрыва сотрясется само небо, вот тогда-то в раскатах этой катастрофы и родится эхо, которое будет звучать в мире после нас. Северные люди изобразят позже нашу гибель как гибель своих богов, когда в день последней битвы задрожит древо жизни, когда злые волки пожрут один — солнце, а другой — луну, когда попадают все звезды и асы — будущие боги, которых мы скоро уже явим собой, гибнут, жертвуя собой.
Южному мистику с Патмоса [32] наша гибель откроется как видение со снятием шестой печати. Я могу даже различить слова, в которых он запечатлеет свой ужас. Но ни мрачное, как власяница, солнце, ни сделавшаяся, как кровь, луна не заставляют мое сердце трепетать, ибо дар предвидения ниспослан нам в равной мере с мудростью — первое без второго трагично, как будет трагична судьба вещей женщины из Трои.
Нам известно даже (это случится значительно позднее), что «в 6-м году кан, 11 мулук, в месяце зак [33] началось страшное землетрясение без перерыва до 13 куэн. Это произошло за 8060 лет до составления этой книги», что именно так выведет острое стило из бронзы под рукой невозмутимого индейца майя, а потом один галл обнародует его текст как ребус: «Страна Глиняных Холмов, земля My, была принесена в жертву». И мы знаем, что это будет правда о нас, как будет правдой и многое другое, искаженное (или подчеркиваемое) нелепостью деталей. Мы знаем также, что убранство нашего острова — это убранство капища, чьи алтари испытают вскорости холодное прикосновение рыб и обжигающую слизь медуз…
32
Южный мистик с Патмоса — апостол и евангелист Иоанн Богослов. Во время царствования императора Домициана был сослан на остров Патмос, где им было написано «Откровение» (Апокалипсис).
33
«В 6-м году кан, 11 мулук…» — цитата из Мадридской рукописи майя, известной также как кодекс Троано, переведенной и опубликованной в 1885 г. Ле Плонжоном, по которой теософы датируют гибель Атлантиды. Перечисляются версии атлантологов.
…Некоторые еретики утверждают, будто бы кто-то один из нас спасется, дабы послужить прототипом вавилонянину Атрахасису или семиту Ною, строящему ковчег, согласно сложенному в нашу честь мифу о потопе. Но мы не верим. Ведь нас учат: хотя ветер надувает паруса кораблей в наших гаванях, мы, люди лунного света, должны готовить жертвоприношение. Мы знаем, что нас ждет, и потому, как учат нас жрецы, — мы боги. Ибо только боги способны добровольно принести себя в жертву. Фригию в этом позже убедит искалеченный Аттис, а остальных — Распятый на Кресте.
… Я уже вижу, как наша кровь ложится пятнами на быстротекущее время, раскрашивая его письменами, означающими наше бессмертие. Это не будет даже воскресением, ибо мы, в сущности, ведь никогда и не умирали. И я спрашиваю себя: существую ли я, безымянный резчик на орихалке, или существует лишь предание обо мне, а я существую в этом предании? Но усталость и безразличие мешают мне искать ответ. Ведь не все ли равно, есть ли я теперь, в настоящем, или обречен на рождение только в будущем, которое для меня уже прошлое?
ЛИКИ ЯНУСА
Повинуясь движению Солнца, уродливая тень века девятого медленно ползла по календарю и уже падала на век, завершающий первое тысячелетие Распятия. Казалось, что круг неразмыкаем: все те же древние, как мир, страсти швыряли род человеческий по все тем же древним подмосткам.
Звездными ночами в мрачных теснинах гор и фьордов седовласые скальды, в которых тогда на время вселился гений слепого рапсода, уже слагали свои саги буйным ватагам Рыжих, Хитрых и Железных Рук, грабившим с одинаковой беспощадностью как тщедушных потомков легендарного бритта [34] , так и недостойных наследников христианнейшего из Каролингов [35] , но скандинавское слово «vaeringjar» еще не проникло через греческое «» и русское «варяг» в язык арабов и латынь. Это случится чуть позже, когда, ломая копья, кости и местные наречия, толпы северян высадятся на Сицилии — предмете распрь латинян и сарацин. Некие мудрецы в сирийской пустыне уже измерили кривизну меридиана, вычислив тем самым длину пояса совершеннейшего из пифагоровых тел — шара Земли. В цифры индусов уже ввели знак «нуль», знак ничто, с помощью которого, однако, можно изобразить и бесконечность. А в Багдаде, центре Вселенной, халиф Мутадид [36] , последняя жемчужина в ожерелье Аббасидов, уже оплакивал закат своего дома, предчувствуя, как сообщают об этом его хроники, свою близкую кончину.
34
Легендарный бритт — король бриттов Артур (V–VI вв.), по преданиям, успешно
боровшийся против англо-саксонских завоевателей.35
Христианнейший из Каролингов — Карл Великий (742–814), франкский король из династии Каролингов, обративший в христианство саксов.
36
Халиф Мутадид — аль-Мутадид, аббасидский халиф (829–902).
В Поднебесной китайцев черные вороны — уйгуры и тангуты — доклевывали останки династии Тан, а в историю стран Леванта затравленным верпем на миг ворвалось болгарское чудовище.
Азия, неумолимая и безжалостная Азия опять растворила пасть ужасных ворот между Уралом и Каспием и с упоением извергла из чрева своих степей новых всадников, злобно хохочущих, с тугими колчанами на впалых боках неутомимых лошадок. В ураганном натиске, под копытами этих косматых кентавров, которые, выпрашивая победы у своих кривозубых богов, приносят им в жертву петухов и младенцев, средь огня и крови уже пали со стоном моравские славяне, перед этой ниспосланной народам за грехи Божьей карой склонились гордые маркоманы, наказанные соприкосновением с ней, бежали громадные авары и глумливые аланы, содрогнулись обе Империи, грозное имя мадьяр было у всех на устах. Их дикие, согнанные печенегами с исконных кочевий орды вели могучие Арпады, князья, пока еще не принявшие из рук папы королевского титла. Мстя за позор от печенегов, эти зычные вожди, еще не вкусившие германского меча и горечи поражения на Лехе, словно бешеные псы, приказывали жечь все вокруг. Рушились планы римского иерарха по истреблению в Паннонии заразы злокозненных ариан, отрицавших божественную сущность Сына, и следов мерзкого язычества: всюду низвергая Крест, венгерский аркан хищно свистел над бумажным корабликом Европы.
Многие ждали конца света, ибо заря Клюни [37] еще не остудила тогда милленаристских чаяний [38] . В мертвых городах трубными ангелами выли волки, голод и черная оспа рисовали повсюду картины Страшного суда, а король-чума делал тогда солнце мрачным, как власяница, а луну — как кровь. Коварная секта богумилов [39] тогда еще не возродила бациллу манихейства, от Церкви еще не отложились восточные схизматики [40] , и тьма времен еще должна была кануть в Лету, прежде чем распрямился ухмыляющийся карлик Средневековья.
37
Клюни — аббатство во Франции, «школа монастырской образованности и набожности», дало церкви 12 кардиналов и несколько пап. В X–XI вв. в Клюни началось реформаторское движение, укрепившее католицизм.
38
Милленаристские чаяния — ожидание второго пришествия Христа и наступления тысячелетнего Царства Божьего на земле.
39
Богумилы (богомилы) — приверженцы богомильства — болгарско-византийской ереси дуалистического направления, возникшей в X в. и названной по имени первого прововедника этого учения Богомила.
40
…от Церкви еще не отложились восточные схизматики — разделение церквей на западную (римско-католическую) и восточную (православную) произошло в XI в.
В угрюмых дебрях придунайских лесов, в скиту, ютящемся посреди зловонья болот, старец Само, сменивший монастырь бенедиктинцев на обитель отшельника, рясу на рубище, поучал переписчика свитков Зеннона, инока, недавно принявшего аскезу и, как все неофиты, особенно страдающего от соблазна прелестью, напоминая ему слова апостола язычников [41] : «не наблюдай царств, рушащихся вокруг тебя» и другие, еще более таинственные и вдохновенные слова его Учителя: «Царство небесное внутри вас». Проповедуя так, схимник потрясал козлиной бородкой и пергаментом со священными письменами. Тусклая лампада, чадящая на стене, изредка вспыхивала чуть сильнее, и тогда выхватывала из тьмы его пронзительные взгляды и притулившуюся в углу землянки могучую фигуру Зеннона. Инок смиренно возражал: «Разве удел светочей — приспосабливаться к миру, щупая его из темноты кельи тараканьими усиками книг, разве не деяния позволили Савлу, сменив имя, очиститься от крови Стефана, и разве не сам Милосердный Спаситель опоясался мечом Великого Карла, уничтожившего идолов на гнусных капищах саксов?» Само раскусил затаенное во фразе презрение, но парировал достаточно традиционно. Он привел тезис о греховности мира, где правит князь, а не царь, тем самым незаметно для себя чуть было не впав в опасную ересь павликиан [42] , и произнес непременные: «Ибо сказано: борись со злом, но избегай зла», указав здесь на тонкость в понимании слова «избегай», толкуя его не столько как активное неделание зла объектом, сколько как пассивное «убегание» от него субъекта. Потом он долго говорил о непротивлении злу. Зеннон, опираясь на слова «не мир, но меч принес я вам», сказал, больше по задору, чем по разумению, что видит в миссии невинно закланного Агнца и миссию Воина. Он нимало не смутился ни присутствием праведника, ни тем, что для Само данная версия звучит кощунственно. Уязвленный такой непочтительностью, Само, возможно чересчур поспешно, возводит ее до надменности нрава. «Ступай обратно в киновию [43] », — суровый вердикт не заставляет себя ждать.
41
Апостол язычников — апостол Павел.
42
Ересь павликиан — павликиане — секта, возникшая в Армении в VII в., придерживавшаяся дуалистического учения, общего всем манихеям.
43
Киновия — общежитие, форма монастырского жития. Первая киновия была учреждена в IV в. в Египте.
Задев при выходе шкуру медведя, на которого он по весне охотился с рогатиной, Зеннон еще успевает бросить вместо прощания, вторя Иакову, но исказив цитату тем, что привнес в нее обиду: «Вера без дел мертва». Его молодое упрямство раздражило Само. Почти негодуя, он задыхался гнилостным воздухом землянки, вышагивая по ней, и в который раз перебирал доводы, доказывая свою правоту висящей лампадке. Но вскорости он уже пересилил себя, заставив гневаться на свою гневливость.
Именно в ту же ночь ему привиделась во сне казнь. Деревянный, грубо сколоченный помост. Зигзагообразная линия толпы. С усталым безразличием сутулый палач нагибает жертве голову — непокорную голову Зеннона, надевая на нее слепой мешок. Вот сейчас он взмахнет своей остро отточенной секирой, обрекающей всех на вечную слепоту — он уже готов. Кажется, что его зловещая фигура выросла до невероятных размеров. Следует глухой удар — свершилось. Теперь палач преображается в кривляющегося идиота, а после — в шутовскую палочку. Само хотел было криком прекратить кошмар, когда в капле дождя, смывающего с плахи кровь, он вдруг увидел свое мелькнувшее отражение. Он еще успевает поразиться отрешенности своего вида и даже понять, что и сам находится тут же, рядом, среди равнодушного, молчащего в безучастии окружения, прежде чем проснулся. После, каясь в грехе помыслом, он долго молился, шевеля запавшими старческими губами. Заговоренная, боль постепенно стихала. Прошло несколько дней.