Письмо Россетти
Шрифт:
Маркиз, безусловно, не проявит милосердия, застукав ее на месте преступления.
– Как думаешь, что он сделает, если поймает меня?
– Не допускай ошибок. Иначе он тебя просто убьет.
– И ты решила, что я полная дура и соглашусь на такое дело?
– У тебя нет выбора. Если откажешься, тебя припишут к компании заговорщиков, во главе с послом и другими. И повесят, не сомневайся.
Алессандра выбрала жизнь куртизанки отчасти еще и потому, что это сулило свободу. Только теперь она поняла, что далеко не свободна.
– Так ты познакомила меня с послом только с этой целью, верно? А знаешь, с первого дня, как ты появилась у меня в доме, я знала, чувствовала, что дело кончится чем-то вэтом роде.
– Чему быть, того не миновать. И теперь ты
– Но я ничего не знаю ни о каком заговоре!
– Кое-что знаешь… просто мне не хочешь говорить.
– Да ничего я не знаю!
– Врешь. Одна надежда, что у тебя есть веские причины для вранья. Что, защищаешь маркиза? Неужто влюбилась в него?
– Ясное дело, нет. Скажи, ты абсолютно уверена, что он затеял заговор против Венеции?
– Похоже, что да.
– Тогда почему решила меня так подставить?
– Понимаю, неподходящее для тебя дело, но ты должна, слышишь, должна найти какой-то способ выкрасть книгу. Говорю это как человек, который радеет и заботится о тебе…
Алессандра с горечью рассмеялась.
– Заботишься обо мне? Да о ком ты когда-нибудь заботилась, кроме как о себе? Скажи мне честно, Ла Селестия, ведь это из-за денег, верно? Неужели тебе все мало? Ведь ты настоящая богачка!
– Я вовсе не такая уж бессердечная, какой ты меня представляешь. Я люблю тебя и вовсе не желаю тебе зла. И потом, ты только подумай! Посол замышляет предательский заговор против Венеции, каждый гражданин ее в опасности! И ты, только ты можешь это остановить. Разве дело того не стоит?
– Да, конечно, но…
– Понимаю, это опасно. Не стану тебе лгать, так оно и есть. И ты должна верить: мне страшно не хочется тебя туда посылать. Но у нас просто нет выбора, ни у тебя, ни у меня.
– Так значит, и на тебя кто-то давит?
– Да.
– Хорошо. Если я добуду эту книгу, а потом незаметно для маркиза верну, обе мы будем в безопасности или нет?
– Да, будем.
Какое-то время Алессандра молчала.
– Ладно, быть по-твоему.
– Ты поняла, что именно должна сделать?
– Да.
– И прошу тебя, сначала убедись, что маркиз крепко спит.
– Засыпает он с трудом, да и сон у него очень чуткий. Всегда настороже. Проснется, как только я поднимусь с постели.
– Этого-то я и боялась. А потому принесла тебе вот что. – И Ла Селестия достала из кармана крохотный пузырек, наполненный прозрачной, янтарного цвета жидкостью.
Алессандра не спешила взять его в руки.
– Это что, яд?
– Нет, снотворное. Добавишь несколько капель в вино – и заснет как миленький. Но не больше, иначе маркиз заболеет, а ведь ты не хочешь, чтобы он что-то заподозрил, верно?
Алессандра взяла пузырек, повертела в пальцах.
– Какой еще совет можешь дать, а, Ла Селестия?
Куртизанка откинулась на подушки, озабоченно нахмурилась.
– Смотри, только не попадайся!…
2марта 1618 года
Она сделала все, как велела Ла Селестия, но желаемого результата не достигла. Алессандра с досадой смотрела на посла. Снотворное подействовало на него быстрее, чем она ожидала, а потому времени затащить его в постель у нее не оказалось. Они ужинали в его частных посольских апартаментах; не успев доесть бифштекс, маркиз Бедмар отключился. Так и остался сидеть в кресле у обеденного стола, что был накрыт у него в кабинете, лицом к письменному столу и заветному сундучку, где хранилась книга с кодами. Алессандра сидела напротив и уже довольно долго прислушивалась к ровному его дыханию, но страх словно пригвоздил ее к креслу. Что, если он вдруг проснется? Она содрогнулась, вспомнив, что сделает маркиз, если застигнет ее шарящей в письменном столе. Потом вспомнила предупреждение Ла Селестии: если не добудешь книгу, тебя причислят к участникам заговора. Повесят вместе с испанцами. Она представила, как шею ее обхватывает петля из толстой грубой веревки, потом веревка затягивается все туже и туже, она беспомощно ловит ртом воздух, задыхается… Вспомнились
страшные рассказы о повешении, о том, что для жертвы считается счастьем, если от рывка веревки сразу сломается шейный позвонок и смерть наступит немедленно. Гораздо хуже медленное, мучительное удушение. Она представила себя в петле. О, что за жуткое и жалкое зрелище – пурпурное лицо, вывалившийся язык, ноги дергаются, как у марионетки. И сколь не покажется странным, это видение побудило ее приступить к делу. Действие снотворного не бесконечно. Надо спешить.Она взяла подсвечник, подошла к письменному столу и в свете свечи осмотрела его. Старинное замысловатое сооружение, около дюжины маленьких ящичков в верхней частив форме резной надстройки, и один большой выдвижной – в нижней части из отполированного дерева. Алессандра решила начать именно с него, но ничего интересного не обнаружила, там лежали только листы писчей бумаги да несколько недавно заточенных перьев. И в маленьких ящичках тоже хранились письменные принадлежности: чернила, воск, порошок, которым присыпали только что написанное, чтобы чернила быстрее высохли. И вот наконец в глубине одного из ящиков блеснуло что-то металлическое. То был маленький медный ключ, и он идеально подошел для замочной скважины сундука.
Она осторожно вынула из него книгу. Совсем небольшая, размером чуть больше ее ладони, переплетена в сафьяновую кожу красивого винного цвета. Изредка косясь на храпящего маркиза, Алессандра стала переворачивать страницы. Книга была написана по-латыни, но смысла в предложениях и фразах ей уловить никак не удавалось, они были составлены из разрозненных слов. Имелись здесь и отдельные предложения, и даже цитаты. Некоторые из них были ей знакомы – из Цицерона, Вергилия, Сенеки. “Inhumanitas omni aetate molesta est” – прочитала Алессандра. “Негуманность вредна в каждом возрасте”. “Nullum magnum ingenium sine mixtura dementiae fuit”. “Нет и быть не может большого таланта без примеси безумия”. Что все это означает? Как маркиз использовал эту книгу для кодирования своих сообщений? Непонятно…
Тут вдруг раздался стук в дверь, и Алессандра вздрогнула. Выронила из рук книгу, наклонилась, как ей показалось, страшно долго шарила в полутьме по полу, потом нашла, подняла, быстро сунула в бархатную сумочку, с которой пришла этим вечером в посольство. Положила сумочку в кресло и накрыла шалью.
И лишь после этого подошла к двери и приоткрыла ее на маленькую щелочку. Перед ней стоял Паскаль, слуга Бедмара.
– Прибыл посланник, спрашивает господина маркиза.
– Но маркиз спит.
– Он настаивает, говорит, дело срочное…
– Он просил не беспокоить.
– Но это срочно… – донесся откуда-то из темноты знакомый голос.
К Паскалю подошел Антонио, резко отодвинул его рукой, слуга метнулся назад и скрылся в темноте коридора. Антонио распахнул дверь и вошел, вместе с ним в кабинет ворвался прохладный и сырой воздух Большого канала, а также запахи придорожной таверны, лошадей, постели, сделанной из соломы. Но под всем этим угадывался и запах его собственного тела – острый и сладковатый, как свежий яблочный сидр.
– Спит?… – недоверчиво спросил Антонио. Потом окинул глазом всю комнату: стол у камина, накрытый на две персоны, остатки еды на тарелках, бутылку вина, Бедмара, спящего в кресле – тело безвольно обвисло, голова откинута назад, рот приоткрыт. – Просто не верится. – Взгляд его остановился на платье Алессандры в типичном для куртизанки стиле – низкий вырез, из-за кружевных зубчиков выступают два холмика грудей. – Особенно в присутствии столь прелестной дамы.
Слова можно было бы расценить как комплимент, если бы не отчетливо прозвучавшие в них насмешливые нотки. Они с Антонио не виделись с карнавала, и запомнила она его совсем другим, веселым, обаятельным. Теперь же перед ней стоял донельзя напряженный, отстраненный и рассерженный человек. На протяжении нескольких недель она в глубине души надеялась, что пробудила нежные чувства в виконте, мечтала о его приезде в Венецию. “Но нет, таким, как теперь, он мне и даром не нужен, – обиженно подумала она. – Не сегодня”.