Питер, Поль и я

Когда мы приехали домой, он уже успел оправиться от потрясения. Оставив свои чемоданы в машине, он поднялся ко мне выпить чашку чаю. И тут он впервые поцеловал меня после разлуки. И когда он коснулся моих губ, я уже точно знала, что между нами все по-прежнему. Поцелуй Питера был могущественнее всех двойных, тройных и четырехкратных сальто Поля. Стоило мне только увидеть его, как у меня подкашивались ноги. Я была от него без ума.

Он поехал к себе домой, чтобы принять душ и переодеться, а когда вечером того же дня он явился к нам, чтобы повидать меня и детей, его внешний вид их явно разочаровал. На Питере были джинсы, голубая оксфордская рубашка, темно-синий кашемировый свитер и туфли «Гуччи». Я мысленно напомнила себе, что это Питер, а не Поль, и клоунские номера с леопардовыми комбинезонами и золотистыми рубашками отменены на неопределенный срок. Я старалась не думать о Поле, который сейчас, наверное, находится в мастерской без головы. Я сама потеряла голову от любви к Питеру, а о Поле больше не жалела.

В тот миг, когда я выносила ему в кухню мартини, Шарлотта поймала меня за рукав и прошептала:

— Что с ним такое? Он две недели так классно одевался. А теперь посмотри-ка на него — снова стал старомодным занудой.

Но по правде говоря, мне его костюм нравился гораздо больше, чем стриптизерские полоски, парча и алые ковбойские шляпы. Я обожала его «старомодную» манеру одеваться и считала его сексуальным и «клевым». Однако объяснить это Шарлотте, которая всей остальной одежде предпочитала неоново-зеленые джинсы и ярко-алые атласные халаты, которые Поль пообещал дать ей поносить, не представлялось возможным.

— Он просто устал, Шэр, — туманно пояснила я. — Может, его что-то расстроило. Или у него неприятности в офисе.

— По-моему, он шизофреник, — отрезала Шарлотта с присущей ей безапелляционностью.

Да, наверное. Либо он, либо я. Эту возможность тоже нельзя исключать.

Но дети удивились еще больше, когда узнали, что на ночь он возвращается к себе домой. Я объяснила им, что ремонт в его квартире закончился и он больше не нуждается в нашем гостеприимстве — пока. Сэм ужасно огорчился, услышав эту новость.

— Ты не останешься ночевать? — грустно спросил он, и Питер покачал головой.

— Утром я переехал к себе домой, — сказал он, потягивая мартини и катая оливки по тарелке.

— Наверное, тебе не нравится, как мама готовит, — со вздохом заключил Сэм и понуро поплелся в свою комнату.

Как только мы убедились, что дети уснули, то потихоньку пробрались в мою комнату и уселись на кровати, взявшись за руки. Вот и настал момент проверить наши чувства. По привычке, приобретенной за эти две недели, я зажгла свечи по обеим сторонам кровати, и Питер изумленно приподнял бровь.

— А это не опасно? — с тревогой поинтересовался он.

— Не думаю… это так красиво.

Я обернулась к нему, и он внимательно посмотрел мне в лицо. Я знала, что сейчас нас обоих волнует один и тот же вопрос: как это будет?

— Ты прекрасна, Стефани, — тихо промолвил он. — Я так тосковал в разлуке с тобой. — И по его глазам я поняла, что он говорит правду.

— Я тоже, — прошептала я, освещенная пламенем свечей.

— Правда? — взволнованно переспросил он с надеждой в голосе.

Да, это была истинная правда. Сейчас я любила его еще больше, чем раньше.

— Без тебя тут все не так. — Это еще мягко сказано. Но я соскучилась по нему. Ужасно соскучилась. Едва он появился у меня на пороге, как я разом вспомнила все, что было между нами. И когда он нежно прикоснулся ко мне и прижал к себе, все остальное было забыто, как будто Поль исчез из моей памяти при первом поцелуе Питера. Его ласки задействовали дремавшие во мне чувства и оживили воспоминания. Я никак не могла понять, как такое может быть.

Питер был со мной таким, каким я его знала: нежным, любящим, искусным, сдержанным, чувственным, потрясающим любовником во всех отношениях. Мы не выполняли акробатические пируэты, двойные, тройные или четырехкратные сальто. Мы вдвоем перенеслись на облако блаженства, о котором я успела позабыть за эти две недели. После любви я лежала в его объятиях, а он нежно гладил мои волосы и целовал меня.

— Господи, как я по тебе соскучился, — признался он, и я улыбнулась.

— Я тоже по тебе соскучилась… так соскучилась… чуть с ума не сошла. — Тогда я еще не осознавала этого и лишь теперь поняла, что прошедшие две недели только укрепили мою любовь к нему.

Он не спрашивал меня о Поле и о наших с ним совместных экзерсисах. Я чувствовала, что он не хочет об этом говорить, хотя и подозревает кое-что. Он прислал ко мне Поля в качестве подарка. Подарок сослужил свою службу и больше его не интересует. Да мне-то не так просто забыть Поля. Я должна свыкнуться с его существованием и разобраться, кто из них двоих мне дороже. Питер — часть моей жизни. Клон — всего лишь игрушка. Сейчас Поль лежит где-то в лаборатории с отвинченной головой и разобранными проводами.

— Сегодня в аэропорту ты выглядела просто умопомрачительно, — заметил Питер, лежа рядом со мной при мерцающем свете свечей. — Откуда у тебя эти рубины? Они настоящие?

Рубины были великолепные, но он был так рад меня видеть, что забыл сделать комплимент.

— Мне подарил их ты. — Я улыбнулась, глядя ему в лицо и прижавшись щекой к его плечу. — Поль купил их в бутике «Ван Клиф». Прелестные вещицы, правда?

— Он оплатил их с моего счета? — осведомился Питер, прилагая героические усилия, чтобы не показать, как его ошеломило это известие. Я кивнула, и он замер, напрягшись, как сжатая пружина.

— Поль сказал, что тебе было бы приятно подарить их мне. Спасибо, милый. — Я прижалась к нему еще крепче и обвила его руками. Он больше не прибавил ни слова касательно рубинов. — Я люблю тебя, Питер, — благодарно прошептала я, перебирая в памяти бесценные мгновения, которые он только что мне подарил. Как хорошо, что он снова со мной.

— Я тоже люблю тебя, Стеф, — шепнул он в ответ. И тут я поняла, что Поль Клон, где бы он сейчас ни был, заставил меня полюбить Питера еще сильнее.

Глава 7

Три месяца с Питером промелькнули как один день. Дети снова привыкли к нему, хотя и недоумевали, что же с ним произошло после двухнедельного буйного помешательства и маскарадных костюмов. Тем не менее они смирились с туфлями «Гуччи», как и я.

Мы с Питером много времени проводили вместе, и я еще никогда не чувствовала себя такой счастливой. Мы ходили в кино и на выставки. Я перезнакомилась со всеми его друзьями и знакомыми, и они оказались очень милыми людьми. Он приезжал ко мне на уик-энды, если дети отправлялись к отцу. И я сама не раз оставалась у него дома, когда мне удавалось найти няню для детей, и возвращалась к себе в квартиру около шести утра, чтобы приготовить им завтрак. После таких ночей на моей полусонной физиономии цвела счастливая улыбка.