Плач Агриопы

– Отлично, спасибо, — проявив чуть большую заинтересованность, чем во время архитектурного экскурса, проговорил Павел. — Мы, кажется, пришли. Надеюсь, сумеем попасть внутрь?

– Трудно сказать, — «шурик» смутился. — Этот вопрос — не ко мне. Ну студентов там точно нет: во всех учебных заведениях Москвы занятия отменены.

Боевая группа свернула с Остоженки и вошла в сквер, перед монументальным массивным зданием Лингвистического Университета. На фронтоне отчётливо выделялся герб Советского Союза. Пришлось продираться через развалы металлолома: на клумбы были свалены полдесятка совершенно раскуроченных автомобилей, — как будто тот самый бульдозер загнал их сюда подыхать. Если с клумбами не церемонились, то памятник, в центре сквера, пощадили. Суровое лицо человека в солдатской каске как будто вырастало из серого камня. Павел, сам не зная, зачем, подошёл к памятнику. Пригляделся. Четыре сухих гвоздики, неподалёку — простая гранитная плита, на которой выбиты слова. Управдом, как будто на экскурсии, склонился над нею, прочёл:

Я с вами равный среди равных. Я камнем стал, но я живу! И вы, принявшие Москву В наследство от сограждан ратных, Вы, подарившие века мне, Вы — все, кто будет после нас, Не забывайте ни на час, Что я смотрю на вас из камня.

– Вас это не должно интересовать, это новодел, — пробормотал за спиной «шурик». — Двадцатый век, послевоенное.

– Да у тебя, куда ни плюнь, всё новоделы. Это ты новодел. А может, и дурак, — Павел зыркнул на «хвоста» и отогнал того на десяток шагов прочь от себя. Его раздражали реплики «из-за плеча». Хотя нельзя было не признать: «шурик» заинтересовал выданной исторической справкой. Что если в доме Еропкина имелся тайник? Такой, перемещение которого в новое жилище не представлялось возможным? И вот — старик жил в своём доме, похожем на лабиринт, охраняя тайное! Отказывался от новоселья. Берёг дар графа Орлова — лучшего любовника матушки Екатерины. Павел ухмыльнулся: иногда воображение слишком уж разыгрывалось. И вслед за скептицизмом накатила тоска: что он пришёл искать сюда? Серебряный пистоль графа — тот самый, из видения? В подвалах и палатах восемнадцатого века, перестроенных многократно?

– Дверь открыта. Можем заходить! — подал голос один из чёрных бойцов.

– Ты чего? — к Павлу подошёл Третьяков. — Чего тут мнёшься? Слышал: дверь открыта?

– А это… правильно? — вдруг поинтересовался управдом. — Так и должно быть? Открытая дверь — и ни больных, ни мародёров, ни вандалов?

– Господа, прошу за мной! — громким возгласом привлёк к себе всеобщее внимание Овод. Он первым ухватился за массивную ручку тяжёлой высокой двери и потянул её на себя. Дверь со скрипом распахнулась.

– Всё будет в порядке, — «ариец» хлопнул Павла по плечу и поспешил за седовласым.

Людвиг, чёрные бойцы, даже богомол — все поочерёдно скрывались за дверью. Управдом тряхнул головой, прогоняя тревожные мысли, — и тоже переступил порог Лингвистического Университета.

И тут же в глазах вспыхнули яркие радуги.

Мир вокруг затуманился и исчез.

В глаза Павлу словно плеснули мыльной водой; он стремительно зажмурился и придавил веки ладонью.

Резь прошла — так же быстро, как явилась.

В ушах, как вата, завязла тишина.

Павел рискнул разлепить веки, бросить, прищурившись, беглый взгляд вокруг.

И снова едва не ослеп — от яркого света, лившегося с потолка.

Увиденное описывалось единственным корявым словом: огромность!

– Кто-нибудь бывал здесь прежде? — Людвиг произнёс это, не повышая голоса, но эхо всё равно возникло: задребезжало, зазвенело в огромном зале, украшенном высокими зеркалами и роскошной люстрой в сто тысяч свечей. В самом конце зала виднелась широкая каменная лестница, ведшая наверх, а справа и слева от неё угадывались лестничные пролёты, куда более узкие, уводившие вниз. Паркетный пол, казалось, был только что натёрт и подготовлен к балу.

– Это… э… Лингвистический Университет? Точно? — даже Третьяков, при виде здешних масштабов, смутился и едва не начал заикаться.

– Спросим у нашего эрудита, — Овод поискал глазами «шурика», слегка нахмурился. Парень поспешно уставился в экран своего электронного устройства.

Все, даже бойцы неведомого подразделения, ощущали себя неловко, переминались с ноги на ногу.

– Нет сигнала, — пробормотал «шурик» через полминуты. — Сейчас выйду на улицу. Попробую поймать. Найду фотографии фойе университета… сравним… — Всё ещё продолжая бормотать, парень толкнул входную дверь. — Заперто, — растерянно обернулся он к седовласому, как будто надеясь на помощь.

Вместо Овода, к двери шагнул один из бойцов, поднажал на высокую створку — сперва рукой, затем плечом.

– Дверь заперта, — подтвердил он.

– Мы не можем выйти отсюда? — уточнил Павел. Он обратил внимание, что его маячок на воротнике, вместо зелёного, мигает теперь тревожным красным — возможно, как и «шарманка» «шурика», потерял связь со своей маячковой контролирующей инстанцией.

– Выйдем без проблем, — отозвался боец. — В крайнем случае, используем оружие или гранаты.

– По-моему, вон там — что-то вроде будки вахтёра, — пробормотал Людвиг. — У самой лестницы.

– Да, — седовласый кивнул. — Очень похоже. Прежде чем громить государственное образовательное учреждение, давайте осмотримся.

Вся группа направилась к лестнице. Шаги отдавались гулким эхом, паркет скрипел под ногами.

На разговоры никого не тянуло — наоборот, даже звук шагов и скрип паркета казались чем-то неправильным, а может, постыдным среди тишины.

– Там кто-то есть! — шагов за тридцать до вахтёрской будки прошептал Людвиг. Но шёпот превратился в возглас; его услышали все.

Несколько чёрных бойцов выдвинулись вперёд, их движения сделались осторожными, звериными. Даже Овод насторожился: распахнул плащ, в который облачился, отправившись в дорогу. Под ним обнаружилась притороченная к поясному ремню кобура. Седовласый — одним движением пальца — расстегнул её, но оружия доставать не стал. Людвиг сместился чуть назад, Павел тоже. Третьяков, напротив, выдвинулся в первый ряд.

За стеклом вахтёрской будки промелькнуло что-то светло-синее. Какое-то — как показалось Павлу — огромное, изящно очерченное, крыло. А потом дверца каморки распахнулась.

– Что вам угодно? Вы к кому? — слова, произнесённые так буднично, без малейшего надрыва, сразу как будто разрядили обстановку. А когда на свет выбрался тот, кто их произнёс, — напряжённость и вовсе спала.

На боевую группу, прикрывая глаза от яркого света люстры «козырьком» ладони, слегка встопорщенный и сонный, смотрел вахтёр. Самый обыкновенный охранник. Седоватый, подтянутый. Вот, правда, его форма напоминала скорее форму полицейского. А поверх неё он натянул — наверное, для согрева, — что-то вроде утеплённого вязаного халата до самых пят. Во всём этом не было ничего удивительного: сотрудник полиции мог подрабатывать, охраняя здание от мародёров и просто бродяг, — и, тем более, мог, «без чинов», слегка расслабиться на таком непыльном задании.

– Я имею полномочия осмотреть здание, — выступил вперёд седовласый. — Вот мои документы, — он протянул охраннику краснокорое удостоверение и какую-то бумагу, украшенную многочисленными штампами и печатями.

– Хм… — охранник, не отводя «козырёк» руки от бровей, принял другой рукой канцелярские подношения, ознакомился. — Я не против, — только меня никто не поставил в известность… Что бы вы хотели осмотреть?

– Первый этаж, подвальные помещения университета, — отчеканил Овод. — Если есть необходимость, я готов поговорить с вашим начальством, договориться… Мы не ожидали, что в университете есть охрана. Простите, как ваше имя?