Плач богов

Как правило, на любые колкости кузин Эва отвечала таким же вынужденным безмолвием. К тому же, она всегда пыталась сбежать от подобных стычек буквально и как можно скорее, не важно куда, лишь бы где-нибудь спрятаться и переждать очередную «бурю» подальше от чужих глаз. Ведь самым противным в этих нападках было неуёмное рвение всех троих довести свою жертву до слёз. Разве что с каждым пройденным годом оно приобретало форму практически невыполнимой задачи и это не смотря на то, что темы насмешек становились всё более изощрёнными, а подобранные для них слова – более острыми, нещадными и болезненными.

Молчание явно затянулось, поэтому Эвелин не выдержала и рискнула повернуть лицо в сторону подозрительно притихших злопыхательниц. Естественно, первое, на что она наткнулась – это на цыганские глазища близстоящей Софи. Казалось, те почернели ещё глубже, став намного выразительней и пугающей. Если бы при этом красивое личико Софии не исказила ошалевшая ухмылка…

– Нет, вы это слышали? – наконец-то ей удалось преодолеть сковавший её ступор пережитого шока и с подчёркнутым выражением крайнего возмущения посмотреть на младших сестёр. Последовавший за этим на повышенных нотах рваный смешок не предвещал ничего хорошего. – И как вам такое нравится? Оказывается, у нашей сиротки есть не только голос, но и способность выражать свои мысли вполне осмысленными фразами, не говоря о проснувшейся отваге храброго пастушка.

– Может её так пробрало эфирами здешнего воздуха? – сделала встречное предположение не менее ошалевшая Валери. – Или малость перегрелась на солнце?

– В любом случае, это попахивает каким-то нездоровым синдромом. Поскольку естественным путём подобный приступ никак не мог проявиться.

Все три сестры снова ринулись в словесную атаку, ухватившись за не менее интересную тему обсуждения. Правда, их маленький шабаш продлился недолго. Всех находящихся на открытых палубах парохода, накрыло пронзительным сигнальным гудком. Пытавшаяся что-то добавить к своему язвительному монологу Софи так и не успела закончить свою гениальную мысль, захлопнув свой очаровательный ротик и с недовольной гримасой прикрыв левое ушко свободной рукой. Её примеру последовали чуть ли не все пассажиры, а Валери и Клэр даже немощно взвизгнули вперемешку с натянутым смехом. Только их старшая сестра оставалась беспристрастно сдержанной, продолжая сверлить кузину Эвелин надменным взглядом хладнокровного палача. И, казалось, в нём было сказано куда больше, чем в последних словах.

Эва отвернулась, может слишком поспешно, но теперь-то она и сама понимала, что поступила несколько опрометчиво, ливанув в огонь не хилую порцию масла. Уж ей-то не понаслышке было известно, какую представляла из себя злопамятную интриганку София Клеменс, не говоря уже о том факте, какой та могла быть мстительной и верх беспринципной лицемеркой. Затаить обиду на кого-то, никогда и никому не прощая даже малого, в этом и состояла вся её сущность. Так что не удивляйтесь, если через год, а то и десять она припомнит вам случай, о котором вы успели забыть в тот же день, в коей совершили свой необдуманный проступок.

В случае с Эвелин, она могла напеть своим родителям правдоподобную басню о том, какой же ужасной фурией оказалась их приёмная племянница, совершив во истину непростительный грех вселенских масштабов. Или наоборот, намеренно промолчит, но обязательно со временем придумает свой личный план изощрённой мести, в котором окажется далеко не пара пунктов.

Наконец-то затянувшийся гудок парохода прервал свою оглушительную сирену приветственного для порта Гранд-Льюиса сигнала. Если для остальных пассажиров это стало долгожданным облегчением для их многострадального слуха, то для Эвы – началом отчёта предстоящим нападкам сестёр Клеменс. Правда, им так и не суждено было случиться, поскольку в этот самый момент неожиданно появилась Лилиан.

– О, вы здесь все вчетвером! Прекрасно! – немолодая женщина облегчённо выдохнула, пытаясь вытащить из рукава сунутый ею до этого под облегающий манжет носовой платок. Прозрачный бисер проступившего на лице служанки пота указывал на её недавние физические потуги сверхгероической сложности. Чёрное платье с плотным воротником-стойкой под самый подбородок и тёмно-серая шляпка «кибитка» делали своё чёрное дело. Не спасал даже старый зонтик от солнца. К тому же она как-то умудрялась удерживать во истину акробатическим способом жонглёра (пока обтирала платком лицо) не только зонтик, но и увесистый саквояж из чёрной кожи.

– Только боюсь пароход прибывает почти на полчаса раньше положенного срока. А это значит, за нами ещё не выслали экипажей. И как всегда мне придётся с этим разбираться до самого вечера, мотаясь по всему Гранд-Льюису, поскольку от Джошуа столько же пользы, как от старого козла молока. Джошуа! Мы здесь!

Женщина повысила голос, чтобы привлечь внимание пожилого мужчины бесцельно плутающего в нескольких ярдах от их общей группки. И Софи и поддержавшие её Валери с Клэр показательно закатили глазки, явно не желая провести остаток пути в компании совершенно не вписывающихся в их круг представителей безродной прислуги.

– Ещё одна бестолковая обуза на мою голову! – пробурчала камеристка, не обращая на реакцию своих подопечных никакого внимания буквально в упор.

– Лили, бога ради! Может вы спуститесь с Джошем на нижнюю палубу? – как ещё с острого кончика ядовитого языка Софи не слетела застывшая там фраза «где вам самое место!»?

Джошуа действительно выглядел неуместной обузой с самого начала путешествия. Шестидесяти восьмилетний мужчина когда-то начинавший у Клеменсов неопытным лакеем и со временем дослужившийся до личного камердинера отца дяди Джерома, теперь оказался никому не нужным бременем. Его-то и приставили к девочкам в качестве сопроводительной охраны именно с целью избавиться от лишнего в Леонбурге рта, так сказать, отправив оного в долгосрочный отпуск на Юг страны. Грубо говоря, убили двух зайцев, дав последнему возможность погреть свои старческие косточки в отмеренные богом годы своей увядающей жизни в тёплых краях южного графства.

Седовласый и прихрамывающий на обе ноги когда-то очень статный Джош, наконец-то направился в сторону позвавшей его Лили и юных барышень, близоруко прищуривая светло-голубые глаза, если пытался на чём-то сфокусировать свой уже давно не зоркий взгляд.

Эвелин с трудом удержалась от соблазна выдохнуть с полным облегчением. В присутствии сразу двоих слуг у Софи едва ли хватит храбрости доставать и дальше столь ненавистную ей кузину. Хотя… храбрости может и не хватит, а вот наглости…

Глава четвёртая

Только не прошло и минуты, как Эва напрочь забыла о недавней стычке с сёстрами Клеменс, впрочем, как и обо всём остальном. Именно тогда пароход закончил свой степенный обход мыса Брунгор, оказавшийся частью морской гавани Гранд-Льюиса. Перед взорами притихших пассажиров «Королевы Вирджинии» открылся большой залив с представшим во всей своей ошеломительной красе приморским городком. Если бы только Эвелин в тот момент видела свои глаза, расширившиеся от детского восторга и поглотившие брильянтовую бирюзу кольцевой бухты подобно зеркальной поверхности той же воды. Вспыхнувшие алым маком пухлые губки девушки застыли в ошалевшей улыбке бесхитростного восхищения, подчеркнув её естественную красоту более яркими и выразительными эмоциями.

Неужели она могла забыть такое великолепие человеческого гения и матушки природы, как и большую часть своего раннего детства, проведённого в этом месте? Она же многое помнила из истории Гранд-Льюиса. Тогда почему память молчит при виде белокаменных улочек города, растянувшихся хаотичным ожерельем в изумрудной зелени возвышающихся хребтов скалистого берега, словно она видит их впервые в своей жизни? Ведь она многое знала о его прошлом и могла безошибочно определить некоторые достопримечательности.