Плач по тем, кто остался жить

Амбразуры дотов рассчитаны на применение пулеметов «максим», но оборудованы станками неизвестной конструкции, предназначенными скорее всего для пулемета Гочкиса, давно снятого с вооружения. Орудийные полукапониры не оборудованы броневыми заслонками и служат источником проникновения в доты талых вод и осадков…

Артиллерийское вооружение УР состоит из шести устаревших полевых орудий 1877 года, к которым нет снарядов…

Охрана территории УР не ведется. В ходе работы комиссия неоднократно встречала местных жителей, проходящих в непосредственной близости от огневых сооружений для сокращения пути между поселками…

Л. Берия».

Документ был использован Михаилом Свириным в статье «Зачем Сталин уничтожил линию Сталина».

Позднее исследователем Алексеем Старковым этот документ был проанализирован на предмет соответствия реалиям, благо удалось ознакомиться и с документами, и с сооружениями.

И оказалось, что:

«Документ весьма странный в силу ряда обстоятельств.

1. Несмотря на дату, в нем упоминается Островский УР, строительство ДФС которого началось в 1939 году. На февраль 1939 года еще ни одного сооружения не построено, равно как и в Новопсковском УРе. Из программы 1938–1939 годов на 13 февраля 1939 года мы имеем только два недостроенных АПК доусиления Псковской УП под номерами 4 и 6. По крайней мере они были приняты к строительству на 1938 год [3] и упоминаются в Ведомости типов сооружений Псковского УР от 9 марта 1939 года [4] .

3

РГВА, Ф. 36967, Оп. 1, Д. 18.

4

РГВА, Ф. 25888, Оп. 3, Д. 174.

2. Действительно подтопление сооружений, их охрана и заросшие сектора обстрела были постоянной головной болью командиров почти всех советских укрепрайонов.

3. Странное замечание про водопровод, так как он предполагался в еще непостроенных сооружениях проекта 1938–1939 годов. Напротив же, электрооборудование (освещение) в ряде сооружений Псковской УП было в наличии.

4. По поводу неграмотного планирования УР и невозможности вести огонь из-за рельефа местности. Случаи упирания секторов обстрела в рельеф к тому времени могли быть только на сооружениях программы 1938–1939 года. На время написания документа они еще не построены. Такой на первый взгляд «ошибке строительства» есть простое технологическое объяснение – складки местности служили маскировкой строительства ДФС. Классический пример – АПК 557 Брестского УРа так и стоит по сей день, уткнувшийся амбразурами в вал Кобринского укрепления. Немцы были приятно удивлены, поднявшись на вал 22 июня 1941 года и взглянув на него сверху. Можно предположить, что сотрудники ведомства Берии мало понимали в алгоритме строительства и правилах посадки сооружений, претензий к которым в Псковском УРе за предшествующий период практически не было.

5. Цитата про ДОС № 3 на склоне оврага и бесполезный полукапонир – самое загадочное место данного документа. ДОТ № 3 Псковской УП расположен на ровном месте, и это обыкновенная фронтальная огневая точка на 3 пулеметные амбразуры без какого-то артиллерийского вооружения. В составе сооружений 1939 года Островского и Новопсковского УРов отсутствуют ДФС с номером 3, да еще и расположенный на склоне оврага. Если же какие-либо капониры и расположены на склонах холмов, то у них нет проблем с обстрелом окружающей местности.

6. На 1936 год большинство сооружений Псковской УП были оборудованы широко известными пулеметными станками СТАД (Горносталева) под 7,62-мм пулемет системы Максима. Плюс еще вращающиеся деревянные столы в трех литерных ОТ под пулеметы «максим» на колесном станке Соколова. Станки неизвестной конструкции могли быть только станками Юшина, но такие в Псковском УРе не встречаются. Обсуждать конструкции станков в сооружения 1939 года проблематично по причине отсутствия таковых на момент написания документа.

7. Орудия образца 1877 года – наверное, что-то музейное.

Все вышеприведенные соображения позволяют сделать вывод, что данная цитата не имеет никакого отношения ни к Псковскому, ни к Островскому укрепрайонам, даже если предположить, что в статье ошибочно указана более ранняя дата документа».

Из этого можно с достаточной вероятностью заключить, что сведения о состоянии УР собраны далеким от реалий службы информатором (нельзя исключить и то, что он нечто с чем-то попутал). В итоге из многих претензий достоверно только подтопление сооружений. Видимо, это таки имело место, и информатор подтопление ни с чем не попутал. А остальное – кто его знает, особенно с дотом номер 3, откуда это высосано.

Вот пусть читатель представит себе зал Дома Красной Армии, слегка подогретых горячительным командиров и политработников, обсуждающих возвращение дивизии из лагерей и итоги маневров. И официантку Ядвигу Николаевну, строящую глазки холостым командирам и запоминающую, что там сболтнул майор такой-то после опорожнения графинчика. А потом она дома запишет… Для Антона Ивановича, что на Польшу работает: «Амбразуры дотов рассчитаны на применение пулеметов «максим», но оборудованы станками неизвестной конструкции, предназначенными скорее всего для пулемета Гочкиса, давно снятого с вооружения. Орудийные полукапониры не оборудованы броневыми заслонками и служат источником проникновения в доты талых вод и осадков…» Или для оперуполномоченного Особого отдела дивизии: «Такого-то числа в ДКА много командиров обсуждали произошедшие маневры, особенно выделялись майор Иванов и политрук Юргенсон, последний рассказывал о том, что при боевых стрельбах были преждевременные разрывы снарядов и что чудом никого не задело осколками…»

Фамилия Хатько появляется только в самом конце. 27 октября 1938 года. Он утверждает решение о выделении дела Беджицкой в отдельное производство.

Подводя итоги, можно сказать, что к делу Дерезяк он имеет очень косвенное отношение, поэтому оценить его усилия и квалификацию затруднительно. Оттого оценка проводится по делам Галайды и Компан. Формально они доведены до конца и до осуждения обоих лиц, но в обоих случаях следственная работа проведена неквалифицированно. Для осуждения использованы ежовские облегчения следствию. В дело Компан – вообще по линии ОСО, которое не раз прикрывало следовательские провалы. Как говорили сами арестованные, их можно осудить только во внесудебном порядке, потому что любой суд их не осудит. Это заявление попало на слух работников НКВД, хотя автор выражения явно недооценил суды своего времени.

Дело Галайды, как выяснилось, полно несуразиц и подтасовок, а в деле Компан вообще за длительный срок (нормативный срок следствия был 2 месяца с возможностью его продления) даже нет признания ее в шпионаже или показаний других людей, создающих хотя бы видимость антисоветской работы. То есть в деле нужно либо признание подследственного, либо показания нескольких свидетелей и очные ставки с ними, где подследственному свидетели говорят о том, что он делал то-то, а тот соглашается или противоречит. Даже дела по «Польской операции» выглядят более полными, имея сообщение из сельсовета, что гражданин склонен к антисоветской агитации, всегда уклоняется от работ в колхозе, участия в общественной работе, а далее три свидетеля говорят, что они слышали, как подследственный говорил, что в СССР живется плохо, хуже Польши, потому что там нет колхозов, а в СССР есть, что скоро Польша и Германия начнут войну с Союзом, и в оной СССР потерпит неминуемое поражение. Далее на очной ставке свидетели это подтверждают, а подследственный – когда как.

Автором здесь приводится типовое содержание дел по «Польской операции». Повторюсь, это выглядит более убедительно, чем дело Компан, даже если прочтешь их несколько штук подряд.

Качественная работа следователя в данном случае: наличие показаний трех сослуживцев, которые сообщили, и с подробностями, что Компан интересовалась вопросами работы склада вне пределов своей компетенции, сколько боеприпасов хранится в каждом подразделении и прочее.

И у следствия была такая возможность, а также возможность обвинить Компан в саботаже, а, возможно, и в участии в заговоре. Если дама до серьезной степени запустила свою работу, но активно интересуется тем, что ей не положено знать, то это создает видимость того, что она осуществляет антисоветскую работу. А на кого она работает – на заговорщиков, на иностранную разведку – тут возможны варианты.

Существует документ, где о Компан сказано следующее: «Учет в оперативной части запутан и запущен, до сего времени полный порядок не проведен. Карточный учет вела Компан, в данный момент арестована. Начальник оперотдела – воентехник 1-го ранга Трахтенберг». Это акт № 00182.

А еще в нем сказано многое про это, а именно: «В пятом хранилище надзиратель Бондаренко по карточке числится 257 винтпатронов, в наличии 660, там же по карточке 540, в наличии 299. Неправильная запись в карточках складских партий по 76-мм пушке – надзиратель Немченко записал в карточку одной партии другую и наоборот.