Плач под душем
Шрифт:
Подруга была очень рада неожиданно свалившейся ночи и предпочитала пить в компании со мной, вместо того, чтобы спать.
– Говоришь, что бы я сделала?
– Мне казалось, я могу создать для себя любую жизнь… И одну даже создала… потом вторую, и ещё одну… Мне казалось: я могу создавать их, как зародышей из пробирки, не примеряя к собственным плечам. А потом – темнота. И ощущение беспомощности, словно из тебяразом выкачали воздух… И я сижу ночью, в три часа, и задаю этот страшный нелепый вопрос: что делать, если тебя хотят убить? Что тогда?
– Ты серьёзно? Кто-то
– Господи… Нет… Так, просто… пришло в голову… Я ведь занимаюсь бизнесом. А бизнес в наших условиях либо могила, либо тюрьма. Вот и пришло в голову, что делать, если вдруг… подумалось… как бы ты поступила?
– Условие такое, что ты знаешь человека, который хочет тебя убить? Или не знаешь?
– Допустим, знаю.
– Тогда я предпочла бы убить самой. Я предпочла бы первой нанести удар и опередить. Наверное, бы убила… Убила сама, чтобы не убили меня.
– Ты так думаешь?
– Да. Я так думаю. По-моему, это правильно. Ты так не считаешь?
Около половины четвёртого раздался телефонный звонок. Громкий, пронзительный… Мы удивлённо переглянулись. Подруга вернулась через пятьминут.
– Между прочим, это тебя.
– Меня?! Что за нелепость?!
– Твой муж. Да ещё так странно сказал: Галина, извини, но я хотел бы поговорить со своей женой.
– Что ты делала? Спала? Я тебя разбудил? – когда я взяла ещётёплую телефонную трубку.
– Нет. Я пью коньяк. Зачем ты это делаешь?
– Что я делаю?
– Я поняла. Ты меня проверяешь. Поэтому ты звонишь специально в половине четвёртого ночи. И если бы Галина ответила, что я сплю, ты бы понял, что меня здесь нет. Так, да? Ты так задумал? И просчитался. Я здесь. Я всё время была здесь. Ну как, прошла проверку?
– Да, ты права. Я тебя проверял. А знаешь, почему? Я подумал, что тыне сможешь прийти в себя после нашего спора.
– Этобыло давно.
– Мне казалось: ты всё время таишь это в душе, рано или поздно оно прорвётся наружу. И когда-то ты решишь меня обмануть, сказав, что была в подруги…
– Не придумывай то, чего нет.
– Звонил твой рыжий бомж. В двенадцатьночи. Зачем он звонил? Почему он имеет на это право?
– Он не имеет. Успокойся.
– Сказал, чтобы ты срочно перезвонила к нему домой. Я думал…
– Не над тем. Я не буду ему звонить. А если позвоню, только в присутствии тебя. Это может тебя успокоить?
– Немного. Утром ты приедешь домой?
– Нет. Я поеду сразу на работу. Мне нужно поговорить с Ольгой, поэтомуя поеду как можно раньше. Вернусь, как обычно. Как прихожу с работы…
– Я буду тебя ждать.
– Хорошо. Я постараюсь вернуться пораньше и мы проведёмвдвоём тихий семейный вечер.
– У нас с тобой никогда не было таких вечеров.
– Будет. И не один. И я на это надеюсь.
Глаза подруги со всей возможной подозрительностью были нацелены на меня.
– Ну, и что это означает?
– Ничего. Нормальная мужская реакция на женскую самостоятельность. Иногда они умеют отлично забывать, что женщина тоже человек.
– Но ты ведь ему лгала?
– Лгала. Ну и что? Но лгала не совсем так, как ты думаешь. У меня была
важная деловая встреча, о которой я не хотела, чтобы он знал. Поэтому мне пришлось его обмануть. Но не сильно.– Вернёмся к нашему разговору?
– Нет. Давай спать. Я чувствую: следующий день будет довольно тяжёлым.
И я не лгала – никому: ни себе, ни ему, ни ей. Вся тяжесть была выписана на лакированных бессчётных машинах. Вся тяжесть была вписана в узкуюкрасную ленту, которой оградили двор. Вся тяжесть и темнота – на растерянных, каких-то странных лицах…
– Что здесь произошло?!
Двор, огороженный красными лентами… Милиция… Милицейские машины… скорая помощь, ещё какая-то машина. Сотрудники нашей фирмы, как стадо баранов, толпившиеся во дворе. Ещё люди, много людей, в форме и без, снующие по двору и выглядывающие из окон. Я пыталась прорваться сквозь ограждение, но была остановлена рослымомоновцем:
– Вы кто?
– Я Наталья Тимошина, здесь работаю, в агентстве «Магнолия». Главный менеджер и совладелица фирмы.
Из толпы и лиц отделилось знакомое лицо.
– Пропустите Тимошину.
– Что здесь произошло?
– Зайдите в помещение! Здесь и так полно любопытных!
В коридорах офиса капитан Никитин ориентировался, как у себя дома.
– Кто вы такой, чтобына меня кричать?
– А как вы хотите, чтобы я с вами разговаривал? Поднимался на цыпочки?
– Прекратите хамить! Я не знаю, что случилось!
– Так уж и не знаете? Вам не рассказали? Где вы сегодня ночевали? Дома?
– Нет, но…
– Ваша компаньонка была убита. Этой ночью. Здесь в офисе. Ольга Павловна, так, кажется, её звали?
Я испуганно прижалась к стене…
– Нет… господи… Как… как это произошло?
– Тело нашёл охранник. Который пришёл вместе с уборщицей и открывал офис. Уборщица начала мыть коридор, а охранник просматривал помещение… тело лежало в кабинете, на полу… В её собственном кабинете. На животе. Ваша компаньонка была задушена. Руками. Кто-то её задушил.
– Этоневозможно!
– Почему? В вашей среде так не убивают?
– В какой среде?
– Бизнеса. У вас предпочитают бомбу в машину или пистолет. Я знаю, уж поверьте. Это странное убийство. Знаете, что поразило меня больше всего? То, как она была одета! В старьё. Кофта зелёная, вся выцвела, ещё советских времён. Моя девяностолетняя бабушка до сих пор носит такую кофту. И юбказашитая… Так не одеваются директора крупных фирм. Особенно женщина, которая постоянно платила молодым любовникам. И особа, крутившая делишки с Гароевым. Я всё знаю, и не сморите на меня так!
– Может, её убил молодой любовник?
– А кто вам сказал, что её убил мужчина? Прежде, чем душить, убийца ударил её железной пепельницей на подставке по голове. Оглушил. Она потеряла сознание и упала на пол. В таких условиях легко задушить. Она не могла оказывать яростного сопротивления. А задушить старую женщину… Это могласделать и женщина. Так где, вы говорите, были ночью?
– Вы снова подозреваете меня? А эту мне зачем убивать?
– Не знаю. Но узнаю, поверьте!
– Вы сумасшедший!