Плач под душем

Я вскочила и побежала к окну. Внизу суетились какие-то люди. Из окна я могла разглядеть пологую крышу зимней террасы на первом этаже, кусочек сада и ограду на улицу. Что находилось за оградой, было спрятано. Я не видела ничего подозрительного, только по дорожкам сада бегали какие-то люди. Мужчины. Почему они бегают? Я подошла к двери, чтобывыйти и узнать… но застыла, как приросшая к полу. Дверь была заперта снаружи на ключ. Такого здесь никогда не было. Я не выходила, но изредка приоткрывала дверь в коридор. В мою комнату свободно, без ключа, входили и врач, и охранник, и Рыжик. Почему меня заперли? Что произошло? В доме пожар? Я принялась стучать в дверь и кричать:

– Выпустите меня отсюда!

Долго кричать не пришлось. Замок щёлкнул, и на пороге возник охранник, кормивший меня обедом.

– Что случилось? – спросил он.

– Почему меня заперли?

– Заперли? Но вас никто не запирал! Может, дверь захлопнуло ветром.

– На улице нет ветра! Что произошло? В доме пожар?

– Что вы! Никакого пожара нет! Вам показалось!

– Тогда почему в комнате гарь?

– Какая гарь?

– Настоящая! Словно что-то горит! Вся комната полна дыма и гари!

– А,я понял! Это садовник жжёт листья прямо под вашим окном. Я скажу, чтобы он перенёскостёр вдругое место.

Это объяснение выглядело логичным. Действительно, сад полон упавших осенних листьев. Садовник вполне мог их жечь. Но я не сдавалась:

– А что упало? Какая-то тяжёлая вещь?

– Да. На первом этаже уронили стол. Передвигали мебель для уборки.

Я успокоилась. Всё звучало логично. Ещё раз извинившись, охранник исчез. Вечером пришёлРыжик. Он пришёл не в семь, а в восемь часов. И выглядел бледнее обычного. У него был страшно усталый и какой-то перепуганный вид.

– извини, задержался на работе.

Сколько раз я слышала подобную фразу! И всегда она означала одно. Но я училась жить заново, и теперь была настроена философски. Поэтому сказала вслух:

– Мне абсолютно всё равно, с кем ты спишь!

Почему-то это его рассердило. Мне не хотелось с ним ссориться. Чтобы сгладить обстановку, я рассказала о дневном происшествии:

– Дверь захлопнулась. В комнате гарь. Я решила, что в доме пожар, и мы горим. Представляешь, что можно нафантазировать?

Рыжик вскочил. Он был белый, как мел.

– Извини…. Я совсем забыл… мне нужно позвонить… важные дела… скоро приду…как только закончу разговор..

И быстро выскочил из комнаты. Подействовал ли на его настроение мой рассказ? Кто его разберёт! Мне совершенно не хотелось думать обэтом. Дней через десятья превратилась в некое подобие живого существа, и принялась доказывать свою живучесть, усиленно дефилируя по дому. Про себяя думала, что выздоровела довольно быстро. На даче мне было хорошо. Ни за что на свете я не призналась бы в этом никому, и особенно Рыжику. Ему прежнему и не очень, делившему теперь со мною болезнь, а не ложе, а потому пытающемуся вести себя как законный супруг. Наши отношения действительно напоминали супружеские. Я никогда не чувствовала подобное спокойствие. Так я принялась осматривать дом.

Здесь было слишком много людей. В каждой комнате по охраннику. Я натыкалась на них постоянно. Открывая любую дверь. Их лица менялись. Изредка попадался кто-то один и тот же. Впрочем, ничего страшного бы в этом не было, если б не такое количество людей. Мне не нравились их взгляды. Они рассматривали меня с огромным интересом. Не как женщину – их совершенно не интересовали мои женские прелести. Они рассматривали меня, как убийцу. Я чувствовала, что становлюсь чем-то вроде авторитета. Ну, ещё бы: баба, пришившая двух человек. Да не просто человек с улицы, а людей, имеющих вес в том мире, в который я попала против своей воли и – с болью чувствовала – частью которого становлюсь. Я была окружена ореолом. Меня это бесило. Но что я могла сделать или сказать?

День на одиннадцатый я решилась на откровенность:

– Послушай. Почему в твоём доме столько охраны? Зачем? Я не могу этого понять!

Мой вопрос застал его врасплох, и я обнаружилаэто с огромным удивлением.

– Ну… как положено… нужно…

– У кого положено? Нужно – для чего? Ты боишься?

– Какой-то странный вопрос! Ты же знаешь, я занимаюсь бизнесом! Мало ли что!

– Каким бизнесом?

– У меня рестораны! И гостиничный комплекс! Ты знаешь!

– А ещё?

– Ничего не понимаю!

– Чем ты занимаешься ещё? Кроме этого?

– Почему бы тебе не прекратить?

– А я знаю! Я и так всё знаю. Ты тоже часть их мира, потомучто в своём казино отмываешь деньги отпродажи наркотиков. И так же, как все, предпочитаешь это скрывать.

– Твои выводы меня почему-то пугают!

– У нас удивительное время и ещё более удивительная страна! Люди предпочитают скрывать истинные источники своих доходов и ни за что не признаются, на какие средства живут. Так и ты. Непризнаёшься в своём теневом бизнесе даже мне, и ни за что не скажешь, зачем тебе столько охраны. Я права?

– Не знаю. Возможно. Там, где деньги, там риск. Разумеется, я боюсь! Мало ли что?

– А кого ты боишься?

– Я сказал в абстрактном смысле! Все чего-то боятся! Среди моих коллег и знакомых ты не найдёшь человека, который бы не боялся ничего!

– Все боятся? Значит, и Гароевбоялся?

– К чему ты клонишь?

– Кого боялся Гароев?

– Вот оно что… я так и думал, что рано или поздно это произойдёт.

Он вскочил и нервно забегал по комнате. С огромным интересом я следила за каждым его движением.

Была поздняя ночь. Около полуночи, не меньше. Мы поужинали, и теперь сидели в гостиной возле зажжённого камина: мы оба безумно любили такие вечера. Когда отблески пламени падали на руки и стены, а темнота уютно кутала размытые ночью очертания тел, можно было подумать, что мы дома. И этот камин в гостиной, мягкий ковёр, мы рядом – наш остров. Очень дикий остров, единичный. Копии не встретишь на всей земле.

– Я не думалазаводить разговор о будущем. Я просто хотела узнать, почему в твоём доме столько охраны. Ну раз уж зашёл такой разговор, давай поговорим. Итак, что ты собираешься со мной делать?

– Купить тебе чистые документы, чтобы ты сменила фамилию… Может, мы куда-то уедем. Вместе. Я не думал. Не знаю… Что скажешь ты?

– Я ведь не могу скрываться в стенах твоей дачи до бесконечности!

– Нет, конечно. Я собирался подумать обэтом… на днях.

– Ты заметил, как смотрят на меня твои люди?

– И как?

– Как на убийцу. Они думают, что я убийца. И до конца жизни будут думать так.

– Какое тебе дело до их мыслей?

– Никакого! Речь не обэтом. А о том, что официально я до конца жизни останусь убийцей, хоть и не было никакого следа. Ты можешь купить мне документы, мы можем уехать в другую страну, и что толку? Тимошина до конца жизни останется сбежавшей убийцей! Ты меня понимаешь?