Пламенеющий Ангел

Он уставился на нее, пораженный ее прямотой. Почувствовал, как пустота и одиночество начали возвращаться.

— Не собираюсь, — согласился он.

Она мягко улыбнулась.

— Я предпочитаю думать, что главное, в чем мы можем рассчитывать, общаясь друг с другом, это честность. Я не прошу о большем. Мне просто нечего будет с этим делать.

Она слегка наклонилась вперед.

— Я беру эти несколько часов, Джон. Беру с радостью. И приняла бы их в любой момент из последних пятнадцати лет жизни. Я тоже думала о тебе. Каждый день думала о тебе. Молилась о твоем возвращении. Вначале хотела, чтобы ты вернулся навсегда. Потом — хотя бы на несколько лет, на несколько месяцев, на несколько дней, минут — что угодно. И ничего не могла с этим поделать. И сейчас не могу. Я до боли хочу тебя.

Она нервно откинула назад волосы.

— Так что давай не будем тратить времени на разговоры, извинения и объяснения. Не будем ничего обещать друг другу. И хватит слов.

Она поднялась, обошла вокруг и встала рядом с ним, наклонившись и припав к его губам. Целовала его, пробуя его губы на вкус, нежно исследуя их, обвив его плечи, перебирая его волосы. Целовала долго, а потом потянула на ноги.

— Думаю, ты помнишь, что я девчонка смелая, — прошептала она, касаясь его лица своим, обхватив его за шею и прижавшись к нему всем телом. — С тех пор я не изменилась. Так что пойдем наверх. Обещаю, ты запомнишь этот день.

Так оно и оказалось.

Глава 19

Беннетт Скотт оставалась на вечеринке у Хепплеров почти два часа, прежде чем решила уйти, хотя уже накануне знала, что собирается это сделать. Она играла с Харпер и Малышом Джоном — если только возможно играть с таким странным ребенком — и помогала парочке сладкоречивых девочек-подростков присматривать за детьми в общем зале. Навестила Беннетт и взрослых — утомительное сборище умников, если не считать душку Роберта Хепплера, похвалила рождественские украшения. Она заметила, какими взглядами ее провожали — все ее пирсинги и татуировки, а может быть, и следы уколов на руках. Они жалели ее или считали пропащей, а может быть — то и другое вместе. Беннетт опустошила тарелку с едой в буфете и сумела прихватить в сумочку пару куриных крылышек и рулетов, ибо теперь нескоро удастся поесть. Убедилась, что ее видят довольной и счастливой, так что никто, включая Нест, не заподозрит, что она задумала. Она поболталась по дому еще какое-то время — дольше, чем предполагала, а потом выскользнула прочь, пока никто не заметил.

Но вначале попрощалась с Харпер.

— Мамочка очень, очень любит тебя, детка, — сказала она, присев на корточки перед малышкой в темном коридоре, соединявшем игровую с каминным залом, где шумно резвились остальные дети. — Мамочка любит тебя больше всего на свете. Ты веришь мне?

Харпер неуверенно кивнула, блеснув темными глазами.

— Да.

— Я знаю, что веришь, но мамочке хотелось услышать это, — Беннетт едва сдерживалась, чтобы голос не дрожал. — Мамочка должна уйти ненадолго, детка, совсем ненадолго, хорошо? Ей нужно кое-что сделать.

— Что, мамочка? — спросила Харпер.

— Кое-что, малышка. Но я хочу, чтобы ты была хорошей девочкой, когда я уйду. Нест позаботится о тебе. Делай все, что она скажет, и будь по-настоящему хорошей девочкой. Ты мне обещаешь?

— Ха'пе' тозе пойдет, — заявила девчушка. — Пойдет с мамочкой.

Слезы брызнули из глаз Беннетт, она быстро вытерла их, пытаясь улыбнуться.

— Я бы очень хотела этого, моя маленькая. Но мамочка должна пойти одна. Это взрослое дело. Не для маленьких девочек. Хорошо?

И что она все заладила: «Хорошо? Хорошо?» Как будто говорящая кукла-мама. Все, больше ей не вынести. Она порывисто обняла Харпер и крепко прижала к себе.

— Пока, детка. Мне пора. Я люблю тебя.

Потом она отправила Харпер обратно в игровую и поднялась по лестнице. Забрала куртку из общей кучи на диване в дальней спальне и направилась по коридору мимо толпы людей к парадной двери, сообщив всем, кто интересовался, что идет выкурить сигарету. Выглядела она счастливой; Нест нигде не было видно, значит, не надо ничего придумывать и лгать ей. Записка с объяснениями уже лежала в кармане куртки Нест. Она обнаружит ее позже и сделает все, как надо. Беннетт может на нее рассчитывать.

Ее больше не беспокоило, что придется выйти на холод, и она не задержалась на пороге, когда дверь за ней захлопнулась. Пробираясь по заснеженной дорожке, закутавшись в шарф и подняв воротник, она быстро прошла по Спринг к Вудлауну и повернула к дому. Она будет путешествовать налегке, оставит все, что дала Нест, кроме парки и ботинок. Возьмет лишь несколько фотографий Харпер, чтобы иногда смотреть на них и напоминать себе, что она потеряла, не сумев справиться с собой.

И какую цену заплатила за возврат к наркотикам.

Целый день ее точила потребность в дозе, заставляя искать удовлетворения этой потребности. Того, что Пенни дала ей прошлой ночью, оказалось недостаточно. Просто удивительно, до чего быстро потребность в дозе возвращается, стоит только возобновить употребление наркоты, и начинает пожирать изнутри. Словно дикий зверь, который всегда здесь, всегда начеку, его невозможно удовлетворить, он ждет тебя. Но тебе никогда от него не освободиться. Он повсюду следует за тобой, оставаясь невидимым. Достаточно одного момента слабости, отчаяния, паники, неосторожности — и он вылезает, чтобы начать пожирать тебя заново.

Это и случилось прошлой ночью. Пенни снабдила ее наркотиком, дала немного поддержки, дружеского участия — и Беннетт оттаяла. Пенни, с безумными красными волосами, с наплевательским ко всему отношением, презрением к общепринятым вещам. Беннетт знала таких, как Пенни, и поэтому понимала ее. Родственные души. Наконец пришло время принять дозу и воспарить, после чего каждая отправилась в самостоятельное путешествие, и Беннетт долго плыла в ярком, умиротворяющем сиянии к тихой гавани, которую обещал наркотик.

Но утром, проснувшись в одиночестве и достаточно быстро сообразив, что натворила, она поняла всю правду о себе. Никогда ей не измениться. Не перестать употреблять наркотики. Может быть, она даже и не хочет этого в глубине души. Она — наркоманка до мозга костей, и ничего с этим не поделаешь. Наркотики для нее — самая главная на свете вещь, и не имеет значения, сколько шансов у нее было покончить с ними. Этого до сих пор не случилось, и Нест тоже не сумеет помочь. И не важно, что сейчас она в безопасном месте. И что она расстанется с Харпер, если сделает то, что задумала.

Беннетт решила: главное — удалось оставить Харпер с Нест. Дать дочери лучший шанс в жизни, чем был у нее. Может быть, из этого и выйдет толк. Может быть, это и ей, Беннетт, когда-нибудь поможет избавиться от пагубной привычки. Может быть. А может, и нет. В любом случае, Харпер это только на пользу.

Беннетт думала об этом целый день. Пусть у нее все будет скверно, лишь бы не у Харпер. Тем более, что она и так виновата перед дочерью, употребляя наркотики. Ей этого не вынести, с этим нельзя больше жить. Она вся измучилась. Для того чтобы предотвратить все неприятные последствия, она и отдает ребенка Нест.